Переезд из старой квартиры в хрущёвке был долгожданным событием. Вещи собирали в спешке, поэтому складывали их по принципу «бельё к белью», «бумаги к бумагам», и так далее. Что из этого полезное, а что можно или даже нужно выбросить – этот вопрос оставили на потом.
Затем последовал перевоз вещей, разбор коробок, создание уюта, всё как у всех. В одной коробке с документами попались старые блокноты, которые я вёл ещё в будни стажёром-следователем. Приятно было окунуться в прошлое, почитать свои наивные мысли о работе в МВД, да и о мире в целом. Я так увлёкся чтением, что, буквально, перестал реагировать на внешний мир. Лишь фраза жены «пришли посылки на Вайлдберисе, пойду примерю» на короткое мгновение вывела меня из транса. Пробубнив в ответ «давай», я снова погрузился в прошлое.
1998. Это было так давно, но, читая каждую страницу, я будто смотрел фильм, настолько яркими были воспоминания. В некоторых местах, особенно в разделе за июль, я даже в голос смеялся, вспоминая, как я и Виктор Иванович, старший следователь РОВД, и, по совместительству, мой наставник, пытались поймать голого, если не считать экстравагантной шляпы, пьяного в усмерть мужика, который выскочил из театра прямо на нас в тот самый момент, когда мы шли к остановке.
Страницы толстого блокнота сменяли друг друга, где-то вызывая приступы ностальгии, а где-то напоминая, какой путь я прошёл с тех пор. Так было до момента, пока я не наткнулся на запись от 21 ноября 1998 года. Она была намного объёмнее других, и глаз сразу зацепился за структурированный текст, вызывая чувство неприязни, отвращения, и подобные негативные эмоции.
За день до этого в РОВД привезли задержанного по обвинению в жестоком убийстве, Николая Б. Виктор Иванович сразу сказал, что Николай либо сумасшедший, либо усердно притворяется им, чтобы избежать правосудия, причём ещё до того, как начался допрос. За десятки лет в милиции, особенно в Перестройку и в начале 90-х, его глаз был намётан на такое, и тогда это казалось мне чем-то сродни магии.
Но и я, «зелёный» стажёр, лишь заметив лицо Николая Б., так же увидел явного психа. В нём не было той агрессивности и вызова, который демонстрировали типичные братки. Не было в нём и профессиональной холодности киллера, или отрешённости «чеченцев», прошедших Грозный 1995 и последующие годы на Кавказе.
Николай Б. был скорее «Колей» - напуганными парнем 27 лет, взгляд которого бешено прыгал с одного объекта на другой, будто искал невидимую опасность или наоборот, поддержку. Он становился спокойным лишь в моменты, когда находил зрительный контакт с другим человеком.
Всё это, разумеется, я не смог бы вспомнить спустя пару десятков лет, если бы не подробный портрет подозреваемого и несколько страниц текста по делу Николая в блокноте. После описания Николая, запись в блокноте переходила к структурированному набору его мыслей во время допроса. И нет, это не стенографический текст, как в классических историях с разделением по ролям и подробным улавливанием каждой эмоции, но он всё равно давал представление об истории, произошедшей осенью 1998 года.
В рассказе не будет многого, всё это я восстанавливаю по записям в блокноте и по приходящим с ними воспоминаниям. Опустим стандартные вопросы Виктора Ивановича к подозреваемому и перейдём сразу к сути.
Как утверждал Николай Б., он, с самого рождения в 1971 году, всё время проживал на улице Ермака 10, в девятиэтажном панельном доме, в квартире 60 на крайнем этаже. До 20 ноября не попадал в поле зрения милиции, пару раз был предупреждён участковым, когда громко слушал музыку посреди ночи, но не более того. Типичный молодой парень тех лет, который, как и многие в ту эпоху, мог попасться лишь на мелких проступках, вроде курения травки и распития алкоголя в неположенных местах, но не переходил черту, как те, что сейчас лежат в могилах с помпезными памятниками и громкими кличками на камнях. В общем, не шпана, типичный представитель рабочего класса.
20 Ноября его находят на 4 этаже, за мусоропроводом, в невменяемом состоянии в крайне нетипичной для жильцов дома ситуации. Рядом с ним следы крови и куски гнилого мяса, а в нескольких метрах, на площадке за лифтом, лежит труп женщины с аккуратно срезанными с ног, рук, спины и груди мышцами. На первый взгляд, он убил и освежевал потерпевшую, после чего (или ещё до этого) потерял рассудок. На Николае Б. были засаленные брюки и рубашка, в кармане нашли 50 тысяч рублей (старого образца, до деноминации) и складной нож. Рядом лежала пустая упаковка из-под кефира, а напротив, у стены, было обнаружено несколько куч человеческих экскрементов.
Рассказ Николая Б. на допросе был фантастическим, и, как сказал Виктор Иванович, повторяя себя же, это походило на попытку сойти за умалишённого и отправиться на лечение в психиатрический стационар, а не в тюрьму. В те времена многие убийцы практиковали подобный способ избежать правосудия, списывая свои действия на сумасшествие, но психиатрическая экспертиза легко ломала даже матёрых рецидивистов.
Теперь к сути. Николай Б. рассказал, что примерно за неделю до 20 ноября он стал замечать, что лифт, каждый раз, когда он поднимался домой или спускался вниз, останавливался на 4 этаже. Однако, в лифт никто не заходил, как если бы тот, кто его вызвал, передумал и либо пошёл домой, либо решил воспользоваться лестницей.
Важный момент – это был один из тех, на тот момент, экспериментальных проектов домов, где попасть на лестницу можно было только через открытые балконы. То есть, выходя из лифта, человек попадал на небольшую площадку, где справа, в своеобразном тамбуре, располагались квартиры, а слева дверь, за которой стоял мусоропровод. За второй дверью у мусоропровода находился выход на балкон, с которого уже можно было попасть, опять же, через дверь, на лестницу.
По словам подозреваемого, 19 ноября, за день до его задержания, когда Николай Б. возвращался с работы, лифт снова остановился на 4 этаже, открыл двери и стоял в таком положении несколько минут. Николай Б. нажимал кнопку своего этажа много раз, и лишь когда зажал её, лифт закрылся и снова поехал вверх.
20 Ноября ситуация повторилась вновь, но теперь лифт категорически отказывался ехать дальше. Тогда Николай вышел из лифта на площадку этажа, и сразу заметил справа от себя женщину с мусорным ведром в руке. Она застыла в позе, как будто бы хотела сделать шаг в сторону площадки у лифта, но решила замереть на месте.
Сразу прокомментирую, я не буду судить о том, фантазировал ли Николай Б. на ходу, привиделось ли ему это, или что-то ещё, я лишь озвучиваю сказанное подозреваемым.
Николай Б., увидев такую картину, испугался, зашёл в лифт, и пытался привести его в действие в течение нескольких минут, но безрезультатно. Тогда он снова вышел на площадку, и попробовал выйти на лестницу, однако не смог сдвинуть вторую дверь, ту, что вела из тамбура с мусоропроводом на балкон. При этом первая дверь, которая вела к самому мусоропроводу, была открыта. По словам подозреваемого, женщина с мусорным ведром не двигалась с места всё это время, то есть, как минимум 10 минут.
После этого Николай пошёл в тамбур с квартирами, обошёл женщину с мусорным ведром и заметил, что все двери, кроме одной, плотно закрыты. Приоткрытая была, как выяснилось позже, квартирой потерпевшей. Щель, через которую просматривался коридор, позволяла лишь засунуть руку. Как сказал Николай Б., дверь так же не поддавалась, несмотря на то, что была приоткрыта. За несколько часов он провёл множество попыток расширить проход, поддеть дверь, но она так и не открылась. Единственное, что он смог сделать, это нашарить рукой на серванте в коридоре пару вещей – бутылку с тройным одеколоном, щётку для чистки обуви и складной нож.
Далее, если верить словам Николая Б., он предпринял сотни попыток покинуть свою импровизированную тюрьму, но лифт не двигался, двери не поддавались, а на стук, звонки и другие шумы не последовало никакой реакции со стороны соседей. Так как он шёл из магазина, с собой у него была авоська с хлебом, кефиром и яблоками. Часть продуктов была употреблена в первый день.
Рядом с этой записью в блокноте стоит несколько вопросительных знаков. Видимо, как и сейчас, тогда меня зацепила фраза про первый день. Напомню, что он был задержан утром 21 ноября, а преступление было совершено поздним вечером 20 ноября. Подозреваемый утверждал, что он потерял надежду выбраться с площадки примерно через десять дней после своего невольного заточения. Несмотря на скудный набор продуктов, он всё же смог протянуть на этом рационе больше недели. Когда продукты кончились, какое-то время он голодал. Потом подозреваемый вспомнил о мусорном ведре в руках женщины, и там смог добыть ещё немного, если это так можно назвать, еды, в виде картофельных очистков и других отходов, да и то, только тех, что лежали сверху, так как, опять же, по словам Николая Б., более глубокие слои мусора оставались неподвижными, скреплёнными в один монолит с ведром.
Где-то уже в тот момент у Николая Б. начали зарождаться мысли о другом, единственном доступном источнике пропитания – женщине. По его словам, (здесь пометка о том, что подозреваемый заметно сдал эмоционально и начал проявлять более неадекватное поведение) он противился этой мысли до последнего, но в один момент, где-то на 15 день заточения, всё же решился и стал срезать с потерпевшей по небольшому куску мышечной ткани, начав с ног. Когда от ног остались лишь кости и сухожилия, он перешёл к рукам, а потом к спине и груди. По ощущениям подозреваемого, в общей сумме, это продолжалось около полутора месяцев. Николай Б. спал за мусоропроводом, ходил по нужде там же, у противоположной стены. Это место он выбрал потому, что только там он не видел стеклянный взгляд женщины, направленный в сторону площадки у лифта, и не видел того, что стало с её телом.
21 Ноября, в 6: 30 утра, тело потерпевшей было найдено соседом по площадке, который тут же вызвал милицию. Приехавшие на место преступления сотрудники РОВД обнаружили труп, частично лишённый мягких тканей, а также забившегося в угол за мусоропроводом молодого мужчину.
Теперь я отчётливо вспомнил тот случай, который стёрся из памяти на фоне других, более жестоких преступлений с теми же сектантами, совершавшими жертвоприношения, или разборками братков в берёзовой роще. Судя по записям далее, Николая Б., после психиатрической экспертизы, признали недееспособным и поместили на принудительное лечение в стационар.
Я пролистал ещё несколько страниц блокнота, и в записи за 17 декабря нашёл информацию о дальнейшем ходе расследования. Судмедэксперты подтвердили, что Николай Б. действительно систематически употреблял мягкие ткани потерпевшей. На ноже, как и на трупе, найдено множество его отпечатков. Казалось бы, дело раскрыто, очередной сумасшедший, чей разум помутнел на фоне непростой жизни 90-х. Однако, есть множество странностей.
Первое – как никто из соседей не услышал ни звука? У Николая Б., судя по расследованию, из орудий убийства был найден лишь складной нож, который, как выяснили опросы жильцов других квартир, жертва держала на серванте на случай самозащиты от пьющего бывшего мужа. Воспользовавшись им, Николай не смог бы убить жертву без шума. Как минимум, на пол упало бы полное мусора ведро. Уже одного этого хватило бы, чтобы разбудить всех на площадке панельного дома.
Второе – соседи видели потерпевшую живой 20 ноября примерно в 19: 30. После 21: 30 никто из соседей не выходил на площадку и не смотрел в глазок. То есть, между убийством и актом каннибализма прошло, если брать по максимуму, не более 8 часов. Как весьма щуплый парень, в одиночку, мог съесть примерно 25 килограммов мяса? Если он был не один, а с сообщниками, то где остальные отпечатки или хотя бы намёки на то, что преступное деяние совершалось группой лиц? Таких следов судмедэксперты не обнаружили.
И третье, то, что вызывает больше всего вопросов. Результаты лабораторного исследования показали, что гнилое мясо, найденное радом с Николаем Б., принадлежит телу потерпевшей, а точнее, мышечной ткани её руки. Но, судя по визуальной и микроскопической экспертизе, эта мышечная ткань была «удалена» из тела, по меньшей мере, 14 дней назад.
Далее в блокноте за 1998 год записей про Николая Б. нет. Я попытался разузнать, что случилось дальше, но удалось выяснить лишь то, что Николай умер от пневмонии в 2001 году в психиатрической лечебнице, и был похоронен за счёт государства. Старшего следователя Виктора Ивановича нет с нами уже 10 лет, так что любые детали этого дела так же теряются за давностью времени, и всё что остаётся – лишь гадать, что на самом деле произошло поздним осенним вечером 1998 года.