Ведущий научный сотрудник МГИМО МИД РФ, главный редактор журнала "Международная аналитика" Сергей Маркедонов в своем тг-канале написал, что переформатирование государственности постсоветской Армении становится одним из условий армяно-азербайджанского урегулирования.
1. Может ли премьер-министр Армении соглашаться с президентом Азербайджана и выступать с ним в унисон? Ставлю этот вопрос исключительно в экспертной плоскости, без всяких намеков на конспирологические версии. Для начала зафиксируем парадоксальное единство взглядов Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. И постараемся по возможности без эмоций объяснить этот феномен.
2. Во время встречи с Мартином Чунгонга, генеральным секретарем Межпарламентского союза 1 февраля азербайджанский лидер четко и недвусмысленно заявил: мира с Арменией можно достичь только тогда, когда соседнее государство радикально изменит свою Конституцию и другие основополагающие нормативно-правовые акты, которые фиксируют претензии Еревана на Нагорный Карабах. Речь идет, прежде всего, об армянской Декларации о независимости от 23 августа 1990 гола. Этот документ провозгласил Армению независимой в результате совместного самоопределения АрмССР и Нагорно-Карабахской автономной области (которая в советское время входила в состав АзССР).
3. Никол Пашинян в интервью программе «Безопасная среда» Общественного радио Армении дал детальный источниковедческий анализ Декларации-1990 и пришел к следующему выводу: «Должна ли наша государственная политика…основываться на решении Национального совета Нагорного Карабаха и Верховного Совета Армении о воссоединении Карабаха и Армении. Это вопрос политического выбора. Если да, то это означает, что у нас никогда не будет мира. Более того, это означает, что у нас сейчас будет война…» В переводе с политического языка на обычный это означает признание "декарабахизации" армянского национально-государственного проекта уже не де-факто, а де-юре. Впрочем, второе не было бы возможно без первого.
4. Вопрос о границах и национально-государственном размежевании - ключевой в полиэтничных регионах. Здесь реализация формулы Эрнеста Геллнера о совпадении этнических и политических рубежей всегда чреват конфликтами и войнами. В Закавказье же к началу конца Российской империи не было гомогенных этноареалов, и потому создание «своих государств» сопровождалось особым вниманием к «своей земле», как к ресурсу, обеспечивающему не только политическое, но и порой физическое выживание во враждебном окружении. В этом контексте становится ясно: т.н. армянская «мегаломания», о чем горазды писать некоторые историки и политики, взялась не от «хорошей жизни». В ней было, как минимум, два предпосылки. Во-первых, отсутствие в Закавказье четких «сплошных» этнических ареалов и диаспорный характер армянского народа. Во-вторых, отсутствие традиций национальной (sic!) государственности. В-третьих, существование на стыке крупных имперских государств, а после их краха - по соседству с более многочисленными этническими группами. И, в-четвертых, критическая зависимость от внешних игроков. Отсюда и запрос на Greater Armenia, желательно, поддерживаемую извне.
5. Истоки «карабахизации» постсоветской Армении (какую же точную метафору придумали Александр Искандарян и Бабкен Арутюнян!) надо искать в трагедии 1915 года, распаде двух империй, «арбитраже» Вудро Вильсона, одновременной азербайджанской, турецкой и армянской «национализации» и последующем советско-кемалистском «генеральном межевании». Все это во многом предопределило тот дизайн, над которым бились активисты комитета «Карабах» и их многочисленные симпатизанты в 1988-1990 гг.
6. Придя во власть и превратившись из лидеров протестных акций в лидеров нации-государства, вчерашние ереванские трибуны столкнулись с неизбежной дилеммой: как сохранить и удержать «миацум», если внешняя среда и разломы вокруг не слишком благоприятны для избранного проекта. То, о чем азербайджанские политики говорили публично в последние 35 лет, а армянские заговорили только в прошлом году, существовало и раньше. Пока внешняя среда благоприятствовала Армении, а ее главный оппонент не имел достаточно сил и ресурсов проект «карабахизации», как минимум, на тактическом уровне, мог быть успешен. Как только расклады поменялись, маятник начал движение в обратном направлении. С Пашиняном или без, не так важно, если мы смотрим на процессы в контексте «длинного времени». Собственно, «декарабахизация» была, как ранее «карабахизация» предопределена многими предшествующими событиями. Это и региональная замкнутость Армении, и экономический рывок Турции и Азербайджана в конце 1990-х- начале 2000-х, и российская СВО на Украине, заставившая Москву перефокусировать приоритеты, и многое другое.
7. Можно предъявлять тысячи претензий к нынешнему армянскому руководству за то, что не смогло устоять перед натиском тюркского геополитического тандема. Наверное, найдутся и критические аргументы и в адрес России, союзника, позволившего «истории свершится». Запад, что в 1919-1920 (Парижская конференция, Севрский мир), что в 1989-2023 гг. многое говорил о ценностях и справедливости и искушал «малых сих». Но по итогам смог куда меньше России (советской и антисоветской), обеспечивший для "армянского проекта" хотя бы минималистские условия.
8. Таким образом, если по разным причинам (не(желание), (не)умение) обеспечение максималистских результатов не получается, приходит время минимализма. Армяне здесь никак не первые и не единственные, смотрите опыт пост-трианонской Венгрии или неоднократные польские реконфигурации на протяжении веков. Собственно говоря, и современный турецкий проект, столетие которого отмечали в 2023 году, начинался никак не с максимизации, а напротив, с минимизации территориальных требований. Советский проект-1922 также стартовал с утраты множества имперских территорий, которые потом под новым флагом и новой идеологией возвращались, хотя и не все и не полностью.
9. Хочу быть понятым правильно: не собираюсь проповедовать уступки или адковатировать кого бы то ни было. Политика - это не «хотелки» ТВ-шоуменов, а искусство возможного. Однако переучреждение Армении, как карабахоцентричного национального проекта не гарантирует со стопроцентной уверенностью мира в регионе. Не мирного договора, а мира, как состояния! Разница, на наш взгляд, слишком очевидная! Хорошо, если Азербайджан снимет все свои возражения, адресованные к прошлому, и на этом поставит жирную точку. А если нет? Любой эксперт, а не пропагандист, должен во всем сомневаться и ставить вопросы. Пока что их больше, чем ответов. В любом случае переформатирование государственного проекта (вкупе с внешнеполитической идентичностью) - не то же самое, что согласие на десяток или даже тысячу гектаров земли. От ресентиментов никто не гарантирован, да и региональный статус-кво (а с ним и миропорядок), выгодный игроку X или Y, не вечен, привет Гуго Гроцию и Карлу Клаузевицу. Однако пока что дело идет к тому, что переформатирование государственности постсоветской Армении становится одним из условий армяно-азербайджанского урегулирования. Осознавать это или игнорировать- выбор каждого, как и давать оценки этому процессу. Мы определяем нашу задачу, как чисто экспертную. И потому фиксируем движение в определенной точке!