Эпизод первый
Распределение.
Дневальный «на тумбочке» выдал от души и во всё горло:
- Курсант Голицын, к командиру роты!
Выглядываю из кубрика, (живём в общаге, 4 курс как - никак):
- Чего орёшь?
- Скучно! Давай топай, тебя ротный вызывает.
Захожу в ротную канцелярию, ротный (капитан Певцов, фамилия изменена), с довольной улыбкой, встречает меня словами:
- Поручик, с тебя литр коньяка!
Смотрю на ротного, прикалывается что ли? Или перегрелся? Залётов, проколов, косяков за мной в последнее время нет. С какой радости должен выкатывать ротному коньяк? Мой недоуменный вид добавляет ротному веселья. Насладившись произведённым на меня эффектом, ротный выдал:
- Я решил твою судьбу, поедешь служить домой, в Уральский Военный Округ!
Вот оно что, в училище уже неделю работает комиссия по предварительному распределению нашего курса, подыскивают «достойные» места для наших лейтенантских погон. Вот ротный и под суетился.
Если возник вопрос, в чем причина «заботы» ротного о моей персоне, отвечу. Я числился в тройке ротных художников – оформителей, четыре года наша троица, я, Андрюха Холодилов и Серёга Костин писали, чертили, рисовали, ротный горя не знал в вопросах наглядной агитации. Наш «статус» давал определённые «привилегии и свободы» в курсантской жизни, чем мы пользовались на всю катушку, вызывая зависть товарищей.
Распределение - золотое времечко для ротного с комбатом. С одной стороны, ходоки прут, как тараканы, все с подношениями и угощениями. Каждому хочется пристроить своё чадо, и хоть чадо балбес балбесом, подавай ему группу войск или престижный военный округ. С другой стороны, есть возможность отыграться за четыре года нервной жизни, прожитых в тревожном ожидании, когда рванёт «мина под задницей». Курсанты народ весёлый.
Распределение добровольно – принудительное, условно делит нас на три категории. В первую входят медалисты и отличники, эти «вундеркинды» имеют право выбрать для службы любую точку мира, где есть сапог советского солдата. Во вторую, основную, входят остальные, им, как каторжанам – куда Родина пошлёт. В третью, «категорию смерти», самые балбесы и раздолбаи, их будет посылать ротный, у него много вариантов, Родина большая и медвежьих углов в ней на всех хватит. Я не раздолбай, я раздолбайчик, значит в массе остальных, правда лелею надежду, что Родина пошлёт на Дальний Восток. В войсках бытует мнение, как снаряд дважды в одну воронку не падает, так и в армии, в глушь дважды не посылают. В «ссылке» надо побывать пока молодой, а к старости перетаскивать измученное службой тело в приличное место. А тут без меня - меня женили, так что извини, капитан, но на мой коньяк ты пролетаешь, а вслух:
- А я туда и не собираюсь, в гробу я видел это УрВО, товарищ капитан. Хочу в ДальВО!
И далее в популярной форме изложил своё видение моей офицерской судьбы, и отдельно мою оценку его «заботы» обо мне. Ротный сразу стал скучным, и мне не до веселья, обоим стало ясно, личные планы каждого рухнули в одночасье! Ротный мысленно представил реакцию полковника, члена комиссии, на его вторичный визит, печали добавил пролёт на халявный коньяк, мне стало понятно, про ДальВО можно забыть.
Наступил долгожданный день распределения. Чем он порадует? Червячок сомнения грызёт душу, но в целом настроение выше плинтуса, дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут. Перед процедурой распределения, ротный счёл нужным ещё раз провентилировать мои мозги, выглядело это так:
- Поручик, предупреждаю, вопрос твой решён, не дай бог ляпнешь лишнего, поедешь в такую глушь, Кушка раем покажется!
А что народ? Безмолвствует народ.
Полковник, выслушав мою характеристику, взглянул в свои записи и спросил:
- Где желаете служить, товарищ курсант? Готов рассмотреть любые ваши пожелания.
Лицо полковника светится от удовольствия и значимости предстоящего события, его вид напоминает помещика, дарующего свободу своим крепостным.
Вот и шанс свалить в ДальВО, открываю рот и … вижу под столом пудовый кулак ротного, из горла вылетает дурацкое:
- Готов служить там, куда Родина пошлёт.
На хрена я это сказал?
- Похвально! Похвально! А всё - таки, Запад? Восток?
Какой запад? Какой восток? Под столом такой аргумент, не загреметь бы и, правда, в Кушку! Твержу как заезженная пластинка:
- Куда Родина пошлёт, готов выполнить любой приказ.
Очередной раз, взглянув в свои записи, полковник с лицом благодетеля, торжественно объявляет:
- Родина посылает вас в Уральский Военный Округ!
Эпизод второй
Отцы – командиры.
«Старшина мне мать родная!
Командир – отец родной!
На хрен мне родня такая,
Лучше буду сиротой!»
(из солдатской записной книжки)
Капитан Певцов.
Певцов (фамилия изменена) командовал нашей «легендарной» 18 ротой четыре года, принял нас в день поступления, поставил на «крыло» и выпустил в свободный полёт. Грамотный и толковый офицер, он имел в роте определённые авторитет и уважение, но «батей» для нас так и не стал. Как говорится, «сор из избы не выносил», но в пределах роты драл с нас по три шкуры.
Первые три курса вели мы казарменную жизнь, а на четвёртом переходили в курсантское общежитие. В казарме, вдоль коридора были у нас ниши с антресолями. В нишах висели шинели, особым шиком считалось заправить шинели так, что бы погоны и шевроны были выровнены, как по линейке. На антресолях хранились каски, ОЗК и прочая пехотная «сбруя». Полы шинелей заправлялись за деревянный бортик, закрывавший нижнюю часть ниш.
Ротный стоял дежурным по училищу, и заявился проверить свой наряд в собачью вахту, с 03 до 05 часов утра. Его визиту предшествовали следующие события. Дежурный по роте, заправив шинели, присел на бортик передохнуть и задремал, дневальный проделал то же самое, но на тумбочке. Устраиваясь поудобнее, дежурный плотно откинулся спиной на шинели и задницей провалился вниз, но не проснулся, так и застыл там в позе эмбриона! Крепок сон в молодые годы! Заходит ротный в расположение, твою мать! Дневальный висит на тумбочке, сладко похрапывает и не души! Оглядываясь в поисках дежурного по роте, Певцов вдруг увидел нечто, из ниши с шинелями торчат два сапога 43 размера, а между ними, с закрытыми глазами, голова дежурного по роте. Ротный аккуратно закрывает эту «скульптуру» шинелью и отвешивает дневальному подзатыльник. Тот от неожиданности упал на пол и, увидев ротного, испуганно заорал:
- Дежурный по роте, на выход!
Дежурный проснулся, ни хрена не видит, ноги выше головы, жопа застряла, не может понять, где он, то же испуганно:
- Ааааааааа! Суки! Где я? Что со мной? Выпустите меня! Всех закопаю!
Дальнейший сон роты был нарушен громким воспитательным процессом, происходившим в канцелярии роты. Представшие перед ротой за лётчики были встречены громким и дружным:
- У суки!!!
Вечером за лётчики заступили в наряд снова.
«Золотые каникулы» наступали в период с момента сдачи последнего госэкзамена и до выпуска. Постоянно ломали головы, кто мы в этот момент? Ещё не офицеры, но вроде уже и не курсанты. Наш взвод госы сдал первым в батальоне, впереди дней десять «золотых каникул», как не отметить такое событие. Наша четвёрка (жили в одном кубрике) вернулась в общагу, не дожидаясь вечера, скинулась, послала гонца, сидим, ждём. Гонец притащил экзотический напиток – «Джин капитанский».
В самый разгар веселья в дверь кубрика постучали, мы в ответ:
- Кто там мешает отдыхать молодым офицерам?
Тишина. Продолжаем застолье. Стук повторился. Коля Горлач, поднеся стакан ко рту, гаркнул:
- Заходи и представься, как положено, молодым лейтенантам!
Это вызывает дружный смех, Колины слова кажутся нам верхом юмора, дверь медленно открылась и на пороге возникла фигура ротного!
Без тени улыбки на лице, ротный произнёс:
- Капитан Певцов, разрешите войти?
Мы обалдели. По курсантской привычке вскакиваем по стойке «смирно». В наступившей тишине слышно, как из Колиного стакана джин медленно вливается ему в рот и струйкой вытекает обратно. Коля «парализован» и начисто забыл о глотательных движениях. Моя рука судорожно пытается засунут стакан с джином в карман брюк, позже думал, зачем? Остальные стоят истуканами и молча, смотрят на Певцова.
Ротный выдал:
- Коля, проглоти и закрой рот, добро пропадает. Отмечаете? Не рано ли начали?
Столбняк проходит, и первое что приходит в голову:
- Товарищ капитан, может и вы за наши погоны?
Нарастающий было, гнев ротного сменяется на растерянность, влепить нам на всю катушку? Вроде уже не курсанты. Присоединиться? Так пока не офицеры.
- После выпуска жду всех в канцелярии. Представитесь по случаю присвоения первого офицерского звания, тогда и обмоем лейтенантские звёзды.
Эпизод второй. Продолжение
Старший лейтенант Ментин.
Старший лейтенант Андрюша Ментин (фамилия изменена) командовал курсантским взводом. При росте 172 см, имел вес килограммов 120. Глядя, как Андрюша, переваливаясь с ноги на ногу, солидно носит свой живот по расположению роты, курсанты окрестили его «Пингвином». Для обхвата такого живота одной портупеи было мало, приходилось сшивать две. Мы на спор перепоясывались его ремнём втроём. В нашей среде ходили слухи, что Андрюша специально наращивал свой «авторитет» что бы застревать в командирском люке БМП или БТРа, это давало повод списаться из строевых частей и переместиться из войск в училище.
Сущей мукой для Пингвина было проведение с нами занятий по физической подготовке. Пингвин строил взвод в спортивном городке, и добродушно щурясь, начинал:
- Товарищи курсанты, вся система обучения в войсках основана на личном примере, главный принцип – делай как я!
После чего активно, как говорится на «пальцах», начинал теоретически излагать порядок выполнения физических упражнений. Из строя раздавалось:
- Товарищ старший лейтенант! А как же принцип – делай как я? Лично покажите, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать.
Не меняя интонации и выражения лица, Пингвин бросал в ответ:
- Не умничайте, товарищи курсанты. Сегодня личный пример будут показывать сержанты взвода.
Но однажды Андрюша сдался под нашим натиском. Сбросив китель, он молодцевато подошёл к перекладине и скомандовал:
- Оказать помощь командиру взвода!
Учитывая габариты «гимнаста», на помощь кинулось человек пять, шесть. Нашими усилиями Андрюша дотянулся до перекладины и вцепился в неё передним хватом:
- Всем отойти от снаряда!
Перекладина, под тяжестью Андрюши, прогнулась до критического уровня, мы замерли. Повисев секунд десять, Андрюша предпринял попытку сделать мах ногами и… перекладина, не выдержав запредельной перегрузки, рухнула вниз! Вместе с ней с громким матом рухнуло и тело Андрюши! Было впечатление, что с амортизировавший живот позволил Андрюше ещё пару раз подпрыгнуть с перекладиной в руках. Выплёвывая изо рта песок, Андрюша проревел:
- Больше ни каких личных примеров! Обучать, и показывать будут сержанты взвода!
Эпизод второй. Окончание
Комбаты.
За весь период обучения в училище, комбатов у меня было два.
Первый комбат, подполковник Старостин, командовал нами три года. Это был офицер с большой буквы, действительно - «слуга царю, отец солдатам»! У курсантов и офицеров батальона, комбат имел большой авторитет, и очень скоро стал для нас Батей. Хлопотно это, командовать личным составом, а курсантами особенно. Основательно по истрепав нервную систему, заработав инфаркт, Батя пришёл к мысли бросить всё на хрен и спокойно дождаться пенсии на кафедре. В знак уважения и признательности, батальон дружно скинулся Бате на «Жигули». Принять такой подарок комбат категорически отказался.
На смену Бате, из дисциплинарного батальона пришёл подполковник Рязанов (фамилия изменена). Не учитывая разницы между курсантами и «арестантами», Рязанов рьяно взялся за дело. На первом построении батальона, комбат заявил:
- Курсанты, с этого дня в службе руководствуемся двумя пунктами. Пункт первый – начальник всегда прав! Пункт второй – если начальник не прав, читай пункт первый! Я научу вас свободу любить.
И началось:
Причёска не по уставу – всем полубокс! Форма ушита – распороть! Вставки в погонах – долой!
В общем, пришёл «писец» всем нашим «вольностям» выпускного курса. Перемалывая нас, как мясо в мясорубке, новый комбат заслужил всеобщую неприязнь и новое имя – Лом! Нам доставляло большое удовольствие приветствовать нового комбата на общих построениях училища. Стоя перед батальоном, Лом начинал:
- Здравствуйте товарищи курсанты!
В этот момент училище замирало в ожидании нашего ответа, и четыре сотни лужёных глоток выдавали:
- Ржавея, желаем товарищ Лом!!!
Дружный хохот сотрясал курсантские батальоны.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стали попытки Лома нагадить отдельным личностям при распределении мест дальнейшей службы. Он безжалостно вносил коррективы в курсантские планы, заталкивая «вольнодумцев» в самые глухие углы. «Вольнодумцы» терпели, ждали и дождались. Дальнейшие события записаны со слов очевидцев.
В один из дней к комбату прибыла очередная группа ходоков просить за своё чадо. Прибыли не с пустыми руками, накрыли «поляну» и перешли к решению вопроса, в результате Лом напился до свинского состояния, себя в зеркале не узнавал. Ротный, кабинет комбата располагался на нашем этаже, вызвал взводного, дежурную машину и приказал доставить «тело» Лома домой. Взводный рта не успел открыть, как сопровождать комбата дружно вызвались почти все «вольнодумцы». Глядя на эту свиту, становилось понятно, ребятишки решили получить по счетам:
- Товарищи курсанты! Быстренько доставляем комбата домой, сдаём жене, не задерживаясь, возвращаемся в училище.
- Как его доставлять? Он же ни петь, ни свистеть!
- Молча! Грузите в машину и вперёд.
Машина Газ-66, в кабину этого кабана не затолкнуть, да и место там старшего машины. Остаётся кузов. Ротный, уходя в канцелярию, распорядился:
- Загрузить! Доложить о готовности к движению!
Пользуясь отсутствием офицеров, берут Лома за руки, за ноги и в кузов, аккуратность здесь не уместна. Лом, влетев в кузов, только хрюкнул. Доложив ротному, что Лом бережно загружен в машину, процессия двинулась к нему домой. В дороге, с комбатовских погон сняли звёзды и воткнули по одной, получился майор Рязанов, в руку сунули записку:
«Прости. Разжаловали. Пил с горя».
Доехали, взводный дал адрес, сам не пошёл. Дотащили борова до квартиры, а дальше? Жена увидит и начнётся:
- Ой, мальчики занесите! Ой, мальчики положите!
А нам это надо? Решили сделать проще, и нам приятно, и жене сюрприз.
Прислонили комбата к двери, проверили на месте ли записка и, позвонив, спустились на пролёт ниже. Звук рухнувшего в приоткрытую дверь Лома, возвестил о выполнении полученного приказа.
На службе Лом появился только через два дня, был мрачнее тучи, но обошлось без разборок.
Предыдущая часть:
Продолжение: