Текст: Андрей МУСАЛОВ
Опубликовано в книге «Хроники Даманского». 2019 г.
ТЯЖКИЕ ИСПЫТАНИЯ
Накануне боя 2 марта, мотоманевренная группа отряда убыла на учения. Туда же отправились и мы с Демократом. Когда дошла информация о стрельбе в районе Даманского, мы вылетели в район боя на вертолете. Когда прибыли на место все основные события уже произошли. Подлетая к острову увидели, что там все горело: кусты, деревья, две машины. Мы полетели над нашей территорией, наблюдая за Даманским. У какого-то дерева увидели наших солдат, приземлились. Я стал высылать группы солдат на поиски раненых, дорога была каждая минута!
Нашли Бабанского. Он сообщил, где погиб Стрельников и его группа. Мы по-пластунски поползли туда. Они так рядком и лежали. Первым делом проверил документы. У Буйневича на месте. У Стрельникова исчезли. Исчезла и кинокамера у рядового Петрова. Но под полушубком нашли фотоаппарат, на который он снял свои последние знаменитые кадры… Наломали веток, уложили трупы и, встав в полный рост, пошли к своим. Солдаты тащили, а мы с офицерами чуть отстали — с пулеметами и автоматами прикрывали. Так и вышли. Китайцы огня не открыли. Почему? Наверное, получили команду. Они же могли перещелкать нас, как куропаток. Стало быть, одно дело сделали —хватит.
Затем я отправился встречать комиссию во главе с первым заместителем председателя КГБ СССР генерал-полковником Николаем Захаровым. Вскоре в отряд прибыл и начальник штаба Главного управления погранвойск КГБ СССР — первый заместитель начальника Пограничных войск СССР Вадим Матросов. Он походил по острову, осмотрел место боя и сказал с подколкой:
— Ну, вот вы доложили, что обнаружили 250 лежек китайцев. А я их насчитал триста с лишним…
В бою пограничники нашего отряда проявили себя геройски. Особенно хотелось бы отметить сержанта Бабанского. Именно он нашел тело погибшего Стрельникова, а позже и Леонова. Но в ходе боя 2 марта выявился ряд упущений в деле подготовки личного состава. Причем, речь шла, вроде бы, о мелочах. Но эти мелочи, зачастую становились жизненно важными. Например, с поля боя вытащили водителя Стрельникова — Литвинова. У него два ранения. Одно обидное — в ягодицу, второе — в ногу. Дал команду солдатам — перевязать Литвинова. Слышу – дикий крик, от боли. В чем дело?! Оказывается, они по незнанию стали стягивать с раненого сапог.
Я им:
— Что вы делаете?! Разрезайте голенище! Нельзя стягивать!
К счастью, большим плюсом было то, что часть руководства Иманского отряда были ветеранами Великой Отечественной войны. У нас был различный боевой опыт, но каждому было, чем поделится с рядовыми солдатами. Например, разбирая с личным составом бой 2 марта, я обратил внимание, что многие бойцы, отстреляв магазин, бросали его где попало. Отчитывал таких:
— Привезут патроны, а у тебя магазина нет. Где он? Ты его бросил! В результате — патроны есть, автомат есть, но ты оказался безоружен!
К сожалению, ситуация повторилась и в бою 15 марта. Бойцы вновь бросали отстрелянные магазины, из-за чего оставались безоружными. Пришлось создавать специальные команды, которые собирали брошенные магазины.
Отмечу и китайцев. В военном отношении китайцы — отличные бойцы. Они бесстрашны, с презрением относятся к смерти, готовы к самопожертвованию. У них развито преклонение перед руководством и беспрекословная исполнительность. Если китайцы обозлятся, с ними лучше не иметь дела, они пойдут на все!
Но есть и минусы — у них каждый сам за себя. Нет взаимовыручки. Среди рядового состава не проявляются лидеры. Если в китайском подразделении гибнет командир, заменить его некому. Если вы уничтожили командира или командный пункт, то считайте, что уже победили. Они побегут. Это произошло, в том числе и на Даманском, когда в бою 2 марта Виталию Бубенину удалось на БТР выйти на китайский командный пункт, уничтожить его. После этого бой фактически закончился…
После первого столкновения на Даманском, было понятно, что китайцы повторят. Наш отряд был усилен тремя заставами. Одна прибыла из-под Ленинграда, из Ашхабада и из Киева. Лучшая застава была ашхабадская, ленинградская —так себе, киевская — худшая, вся перепилась еще в самолете!
В ночь с 14 на 15 марта начальник отряда, и я были с маневренной группой отряда. Она должна была идти на остров. Перед этим Леонов обратился к личному составу ММГ:
— Будем сражаться мужественно, стойко — отомстим за погибших товарищей.
Смотрю, а бойцы словно опущенные стоят. Им страшно! Потому что предстояло идти в неизвестность. Никаких разведданных не было — были на острове китайцы или нет, никто не знал. Надо было что-то предпринять. Накануне понаехавшие из Москвы руководители меня поучали, как вести политработу — мол, нужно сказать про партию, про защиту родины. Я им в ответ:
— Солдаты уже готовы положить свои жизни за Родину! Что им лишний раз напоминать об этом? А вот снять напряжение перед боем, это куда важнее!
А как снять это напряжение? Тут я вспомнил, что накануне забрал с почты несколько писем и посылок. Нужно заметить, что после боя 2 марта, со всей страны на адрес нашего отряда пришло огромное количество отправлений. Работницы иманского почтового отделения жаловались, что все забито посылками и письмами. Пришлось отправлять машину, чтобы все вывести.
Одно из этих посланий, телеграмму, я зачитал бойцам мангруппы. Помню ее дословно: «Остров Даманский. Героям – пограничникам! Восхищены вашим подвигом! Скорбим о погибших. Ждем в гости!» И подпись — «Сотрудники треста ресторанов города Сочи»!
— Поняли? Сотрудники ресторанов города Сочи нас в гости ждут!
Смотрю, заулыбались, а потом и вовсе хохот раздался. Удалось снять напряжение. Кто даже пошутил:
— Давайте с собой Кобца возьмем. Китайцы враз разбегутся!
Речь шла о сержанте по фамилии Кобец. Илья Кобец был настоящим великаном. Во время боя на Даманском, я увидел, как он тащил на плече станковый гранатомет. Спросил:
— Ты куда его тащишь?
— Меняю позицию!
Кобец — сибиряк, родом из Красноярского края. Семь классов образования, из-за чего его не хотели брать в школу сержантского состава, не хватало образования. Несмотря на это, Кобец закончил службу старшиной. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За охрану государственной границы».
Затем начался бой. Про него много чего уже писали, поэтому особо останавливаться на этом не буду. Сами напишите…
Отмечу только, что в ходе боя не обошлось без бардака. В какой-то момент стала ощущаться нехватка боеприпасов. Отправили машины, они привезли патроны, но не того калибра, что было нужно — грузчики не посмотрели на маркировку ящиков. Привезли выстрелы к гранатометам, но не боевые, а учебные. Вроде пустяк, а из-за него все могло закончится печально.
От автора. Поскольку о бое 15 марта Александр Дмитриевич рассказал мне крайне мало и в целом не хотел вспоминать тот эпизод, позволю себе вставить отрывок из моей книги «Хроники Даманского»:
«Атаку лично возглавил начальник политотдела Иманского пограничного отряда Александр Константинов. Успев повоевать танкистом против немцев, а затем артиллеристом против японцев, Александр Дмитриевич просто не мог усидеть в тылу.
Атакующие подразделения направились к северной оконечности острова, где было меньше вероятности встретить солдат противника, до того наступавших с южной части. Константинов справедливо полагал, что лобовая атака напрямую, через открытое пространство по льду Уссури, привела бы к большим потерям. Добравшись до острова, подразделения развернулись в боевой порядок. Пограничники действовали на левом фланге, мотострелки — в центре и на правом фланге.
Атака началась через заводь, по которой 2 марта Бубенин сумел пробиться к китайскому КП. Как и предполагал Константинов, противник не контролировал весь остров, и поначалу продвижение боевых порядков происходило без огневого контакта. Правофланговая группа под командование лейтенанта Баютова даже вырвалась немного вперёд. Однако на середине Даманского, советские солдаты натолкнулись на спешно оборудованные позиции маоистов. Те оказали яростное сопротивление. Особенно сильным оно было в центре.
После того, как гранатометчиками были подбиты два армейских БТРа, мотострелки боевых машин спешились и устремились в атаку в пешем порядке. Бронетранспортёры поддерживали атакующих бойцов пулеметным огнем, стараясь маневрировать, уходя от огня вражеских РПГ и противотанковых пушек. Но от новых потерь среди бронемашин это не спасало – одна за другой были подбиты шесть БТРов из одиннадцати, насчитывавшихся во 2-м батальоне 199-го полка.
Несмотря на плотный огонь, при освобождении Даманского мотострелки действовали наступательно и решительно. В ходе боя отличились комбат А. Смирнов и его замполит З. Гатин, лейтенант Храпов, сержанты Ярулин, Никонов, Бадматов. Пулемётчик одной из боевых машин А. Богданович был ранен в руку, но продолжал вести огонь оставался до конца боя.
Другой пулемётчик, младший сержант Владимир Орехов, был ранен дважды - в правую руку и плечо. Но он не покинул строй и продолжил участвовать в атаке. Метким пулеметным огнём из ручного пулемёта он прикрыл группу бойцов роты, попавших под сильный огонь военнослужащих НОАК. Несколько минут Орехов хладнокровно подавлял китайцев, пока не был убит. Фактически он вызвал огонь на себя, спасая товарищей.
Об это моменте Константинов вспоминал так:
— На моих глазах геройски погиб сержант Орехов из 5-й мотострелковой роты. Две группы из состава батальона в ходе атаки на остров совершили не совсем удачный маневр, и китайцы ударили в стык между ними. Заметив угрозу товарищам, Орехов, в полный рост, уже раненный в руку, из пулемета ударил по ним с тыла. Его одновременно прошили две автоматные очереди: пули вошли в грудь крест-накрест. Бушлат на его спине в месте выхода пуль мгновенно вспузырился. Орехов еще некоторое время строчил из пулемета, а затем медленно стал падать на землю…
Несмотря на потери, к 18.00 в бою наступил перелом. Не выдержав мощного натиска, маоисты начали отходить к протоке к своему берегу. Советские военнослужащие закрепились на Даманском, ведя огонь вслед отступавшему противнику.
Хотя китайцы покинули остров, но продолжали каждые 30-40 минут вести тревожащий огонь по его территории. Затем, около 19.00. военнослужащие противника пытались предпринять серию контратак, которые довольно быстро захлебнулись. К полуночи стрельба в основном затихла. Остров Даманский был полностью освобожден от вторгшихся на него подразделений НОАК».
Позже Александр Дмитриевич был награжден орденом Ленина.
ПОСЛЕ БОЯ
За время боев, мы потеряли многих наших товарищей. Но и китайская сторона понесла серьезные потери. В июле 1969 года на заставе «Туманная» был задержан китайский перебежчик. Днем на посту наблюдения «Вышка», нес службу наряд, возглавляемый сержантом Юрием Ломакиным. Наряд вел наблюдение и одновременно заготавливал сено для лошадей — косил траву. Напротив нашего поста находился китайский погранпост. Неожиданно оттуда выбежал китаец, бросился в реку и переплыл на нашу сторону. Наш наряд задержал нарушителя. Тот, хоть и представился командиром взвода, оказался страшно неграмотным.
Перебежчик рассказал, что за перевалом от острова Даманский находятся три кургана, в которых похоронены погибшие 2 и 15 марта и что там лежит не одна сотня. Убежать к нам перебежчика заставило пренебрежительное отношение со стороны командования — его родители тяжело болели и умерли, а командиры не отпустили на похороны. А китайцев развит культ почитания родителей. Вот он сбежал от обиды.
Во время мартовских событий мне, как начальнику политотдела, пришлось в полной мере испытать, что такое информационное давление. За короткий срок Иманский отряд посетило свыше 150 журналистов! Помимо журналистов приезжали разные важные гости: композитор Френкель, Шаферан, певец Кобзон, ветераны войны.
Но в основном, приезжали корреспонденты. И мне приходилось работать с каждым. Причем, каждый из прибывших чувствовал себя важной персоной — вы меня встретьте и разместите, как положено! А как их размещать? Столовой в отряде нормальной еще не было, гостиницы тоже не было. Или требовали отвести их на заставу «Нижне-Михайловка». А на заставе — боевая служба, не до журналистов!
А уж что там про нас писали… В апреле 1969-го меня вызвал к себе Юрий Андропов. Он болел, поэтому жил на даче. Сидел в коляске, укутанный пледом. С ходу пошутил:
— Вы там немного постреляли, так весь мир заикаться начал.
После того, как я доложил Андропову обстановку, он спросил:
— Товарищ Константинов, что у вас там происходит? Китайцы стреляют по вертолетам, шапки журналистам простреливают?
Я только поднял брови от удивления. Андропов показывает мне газету «Комсомольская правда», а в ней корреспондент по фамилии Кузнецов описывает, как он, якобы вместе со мной, летел на остров Даманский. Вертолет попал под обстрел, пуля сбила с головы шапку. Пришлось оправдываться:
— Юрий Владимирович, во-первых, мы на вертолете журналистов на Даманский не возили. Во-вторых, случаев обстрела вертолетов китайской стороной не отмечено.
И это не единственный случай откровенного вранья со стороны СМИ. Другой журналист позже написал, что советские солдаты шли в атаку «по колено в крови»! К сожалению, на тему Даманского появилось столько выдумок Нас же, участников событий, тогда никто особо не спрашивал.
Что до острова, то после 15 марта берег Уссури некоторое время удерживали армейцы. А когда дивизия Советской армии была отведена, оборона Даманского и Киркинских островов целиком легла на плечи пограничников нашего отряда. Для этого мы сформировали боевую группу.
К тому времени, у нас в штате уже была минометная батарея. Ее перевели аж из Калининграда, из 11-й армии. Бойцы этого подразделения участвовали в событиях в Чехословакии. На самолете батарея прибыла на Дальний восток, в Спасск, там получила полковые минометы и автомобили. Батарея мне понравилась, особенно ее командир – Порушин. Человек — находка, врожденный артиллерист! Всегда одет с иголочки, молодцеватый. Позже он закончил академию, дорос до полковника, стал преподавателем в Московском пограничном училище.
Эту минометную батарею, а также три крупнокалиберных пулемета ДШК, мы сосредоточили в районе островов. Там же работала группа снайперов под командованием майора Жезлова — более двадцати человек. Вплоть до 9 сентября эти огневые средства не позволяли китайцам захватить Киркинский и Даманский. Им удалось уничтожить до двух пехотных рот противника. А роты у китайцев большие — за двести человек!
В июле 1969 года в отряд на вертолете прибыл Начальник войск Зырянов. С высоты Красной он наблюдал попытку китайцев переправиться на лодках на остров Киркинский. Окружное командование приняло решение высадить свой десант — мангруппу на бронекатерах и выбить китайцев с острова. Идея была глупая, но я пошел с этим десантом, политработник должен быть с людьми.
Стояла жара, в катерах — духотища! Когда дошли до места, причалили к нашему берегу. Я поднялся на командный пункт, там увидел Зырянова. Он, встретив меня, спросил:
— Ты опять воевать собрался?
Отвечаю:
— Тут без меня желающих повоевать достаточно.
К счастью, Зарянов также не одобрил идею высадки мангруппы на остров. Обратился к находившемуся здесь же, на КП, Порушину:
— Твоя батарея достанет?
— Так точно.
Минометная батарея отрыла пристрелочный огонь. Одна мина разорвалась у китайского берега, вторая на острове. Получилась вилка. Третья упала точно у китайских лодок. И пошла батарея молотить, все шесть минометов! Набили там противника прилично.
Зырянов после этого, обратился к представителю округа:
— Вот так надо! А ты все «десант»… Крови мало, что ли?
Хорошо проявили себя и снайперы. Один из них, Александр Болдырев, уничтожил десять китайцев. Он на прикладе своей винтовки поставил зарубки. Это увидели московские чины. Вызывали меня, по этому поводу, раскричались:
— Что за безобразие! Товарищ подполковник, проводите мероприятия по воспитанию!
Во время этого «разговора» присутствовала Людмила Павлюченко – легендарный снайпер Великой отечественной. Она приехала в составе очередной делегации. Людмила Михайловна поставила московских «гостей» на место:
— Прекратите дурью маяться! Это фронтовая традиция! У меня такой же приклад был, в зарубках. Его даже не хватил, чтобы все поставить.
Между прочим, Павлюченко провела занятия со снайперами второй заставы. Отчитала за то, что те плохо маскировались. Из пятерых четверых обнаружила сразу же. Показала, как следует маскироваться, как стрелять…
В августе 1969 года пришло распоряжение прекратить всяческую пропаганду в отношении китайской стороны. Одновременно все упоминания о событиях на Даманском исчезли из газет, журналов, эфира радио и телевидения. Я в это время отдыхал в Сочи. Меня пригласили на местное телевидение — рассказать, как все было. Я рассказал, передачу стали готовить к эфиру. Однако вскоре позвонил редактор:
— Александр Дмитриевич, извините, но передача в эфир не пойдет. Сверху пришло распоряжение — тема Даманского оказалась под запретом.
Так о Даманском стали забывать (а после начала событий в Афганистане забыли вовсе). Мне это было даже на руку. Журналисты больше не мешали, опека со стороны начальства уменьшилась. Появилась возможность больше внимания уделять боевой подготовке, тем более что напряженность сохранялась постоянно.
9 сентября советская делегация во главе с Косыгиным встретилась Пекине с китайской стороной. На переговорах достигли статус-кво — прекратить стрельбу, каждая сторона остается там, где находилась на момент подписания договоренности. Позже китайцы доказывали, что к этому моменту они находились на острове Даманский. Мы об этом ничего не знали. Могу сказать по этому поводу — мы, пограничники, остров китайцам не отдали. Его отдали чиновники!
ДАЛЬНЕЙШИЕ ГОДЫ
Опыт мартовских событий 1969 года в нашем отряде был изучен хорошо. В 1970 году проводились учения мотоманевренной группы, уже с учетом боевого опыта, полученного на Даманском. 250 человек шли в атаку, они без команды бросали гранаты, вели огонь. Каждый солдат был обучен действовать самостоятельно. И ни одного ранения, ни одной контузии! Наблюдавшие за учениями офицеры из вышестоящих органов даже предложили внести изменения в методику обучения. К сожалению, это так и не было сделано.
Что до меня, то в 1972 году поступило предложение – отправиться в Голицынское Высшее военно-политическое училище, на должность начальника политотдела. Училище было недавно сформировано, многое только предстояло создать.
В училище я постоянно возвращался ко времени боев на Даманском — думал, как улучшить боеспособность наших солдат. В результате у меня родилась идея — создать машинку для скоростного снаряжения магазинов автомата Калашникова. Реализовать ее мне помогли начальник службы артиллерийско-стрелкового вооружения училища и один солдат срочной службы, выпускник «Плехановки», по специальности — инженер пищевого оборудования. Машинка по внешнему виду напоминала мясорубку — с ручкой и воронкой. Засыпаешь в воронку патроны, крутишь ручку, они снаряжаются в магазин. Мы показали свое изобретение Михаилу Калашникову, когда он посещал Голицынское училище. Великий изобретатель новинку одобрил. К сожалению, изобретатели не поделили свое детище, так она в серию и не пошла. А жаль!
Завершал я свою службу в Инспекции Политического управления пограничных войск КГБ при Совете министров СССР, в 1980-е. Тогда же у меня был командировка в Афганистан. Ездили туда с Иваном Петровичем Вертелко (1-м заместителем начальника Главного управления Пограничных войск КГБ СССР – авт.).
Вертелко отвечал за это направление. Он поднял уровень боевой полготовки отрядов, воевавших в Афганистане, на большую высоту. Постоянно ездил с проверками, устраивал учебные тревоги.
В Афганистане попали под обстрел. Мы с Вертелко выскочили из машины и залегли. Упали в какую-то лужу. Он же матершинник страшный! Лежит и ругается:
— Надо же, целого генерал-лейтенанта какие-то сопливые душманы заставили луже лежать!
После ухода в запас я осел в Голицино. Живу со второй женой – Зеей. Жаль, но все в последние годы сильно поменялось. Прежде уважение к тем же погранвойскам у народа было огромным. Когда солдаты, возвращавшиеся в форме из отпусков, подходили к кассам, старушки их пропускали без очереди:
— Сынки проходите вперед!
В Голицыно курсанты в увольнение ходили в форме. Никакой гражданки!
А уж как уважали людей с наградами… Вспоминаю, как перед войной еще мы с отцом ехали в Нальчик, в гости к его брату. Тот был танкистом. Погиб под Сталинградом — сгорел в танке, даже могилы не осталось... Ехали в мягком вагоне. Когда пошли в вагон-ресторан, отец надел форму с орденом Красного знамени и знаком участника боев на Хасане. Так вот почет к нему у людей был невероятным! Все шептались за спиной: «Смотри – орденоносец пошел!»
Но со временем к наградам уважение пропало, причем еще во времена Союза — дошло до того, что орден Ленина могла поучить доярка. А сейчас и звание ветерана размыли. Вот меня поздравляли с семидесятилетием Победы. Звонят:
— Александр Дмитриевич, вы ветеран труда?
— Какой я вам ветеран труда? Я – фронтовик!
Оказывается, фронтовиков приравняли к тыловикам, тем, кто даже рядом с фронтом не стоял. Пришел на праздничное мероприятие — там сто человек. Из них мужиков — человек десять. Остальные — какие-то тети-моти. Спрашиваю у одной:
— Вы воевали?
— Нет, что вы! Мне было двенадцать лет, я колоски собирала.
Наверное, правильно — им было тяжело, голодно и холодно. Но с фронтом это не сравнить. А сейчас что получается — тогда была парикмахершей в штабе армии, а теперь стала на одну доску с теми, кто шел под пули!
На словах все говорят об уважении к ветеранам, а на деле отношение совсем формальное. Вот я сейчас почти ходить не могу, в инвалидной коляске сижу. А от меня требуют ехать в Кунцевскую поликлинику, за бесплатными лекарствами, положенными мне, как фронтовику. Мы, ветераны, пытались пробить разрешение для врачей Голицынского госпиталя приезжать к нам и выписывать рецепты на дому. Но женщина — большая начальник, сначала долго перечисляла, почему это невозможно, затем и вовсе отказала. Вот и все и отношение!
Сожалею, что не смог «пробить» через инстанции призвания ветеранами боевых действий тех, кто после 15 марта стрелковым огнем сдерживал попытки китайцев переправиться на наши острова Даманский и Киркинский — снайперов, минометчиков и пулеметчиков. Я тогда обращался к начальнику войск и начальнику политотдела округа, но без толку. Лишь несколько человек получили медали «За охрану государственной границы».
Некоторым бывшим пограничникам — участникам событий на Даманском, пришлось в суде доказывать свое участие в боевых действиях. Например, тому же снайперу Болдыреву. Я на том процессе был свидетелем. В первый раз судья, женщина, отказалась даже рассматривать дело. Во второй раз судьей был мужчина. Он принял дело к рассмотрению, но в документах называл остров Даманский полуостровом.
А вот армейцы поступили тогда грамотно. Например, командир автобатальона, осуществлявшего доставку боеприпасов, весь личный состав, вплоть до ассенизатора, оформил приказом, как находящийся в районе боевых действий. Хотя батальон находился в тридцати километрах от 2-й заставы, весь его солдаты и офицеры были признаны участниками боевых действий.
Возвращаясь к даманским событиям… Так получилось, что с Китаем в моей жизни было связано два события. Я участвовал в освобождении китайцев от японской оккупации в 1945-м и мне же довелось воевать с ними в 1969-м.
Но впервые с китайцами я познакомился еще в 1934 – 1933 годах, в детстве, когда наша семья жила в Уссурийске. Моя мать пользовалась у китайцев особым уважением, поскольку хорошо знала китайский. До революции, еще будучи девушкой, она батрачила на китайцев — собирала опиум. За сезон собирала большую сумму — хватало на отрезы тканей для кофты и юбки. А юбки тогда были здоровенные!
Китайцы — невероятно трудолюбивый, исполнительный, дисциплинированный народ. И доверчивый! Помню, как в первых числах апреля, в Приморье только снег начинал сходить, а китайцы уже ходят по городу, несут на коромыслах большие плетеные корзины с зеленью — луком и петрушкой. Идут и кричат:
— Мадама, русская баба! Покупай!
Бабы выбегают со дворов кое-как одетые, чуть ли не полуголые. Китайцам это сильно нравились. Наши тети-моти этим обстоятельством пользовались:
— Ваня, (всех китайцев тогда «ванями» называли) я деньги забыла!
— Хорошо, так бери. Деньги потом отдашь!
Но если тетя не платила и в следующий раз, то китаец говорил:
— Ты плохая баба! Деньги не вернула. Не дам ничего.
Поскольку китайцы очень любили русских женщин, многие выходи замуж. Примечательно, что в таких семьях бабоньки ничего не делали. Муж стирает, убирает, готовит. Чуть свет, он уже в поле. Некоторые женщины были аферистками. Промышляли тем, что выходили замуж за китайцев, жили с ними где-то год, находили, где тот хранил деньги и уходили! Китайцы, конечно, горевали:
- Ай, плохая баба! Деньги каратун!
Но потом все повторялось заново. Не могли устоять перед русской красотой!
Позже, когда я уже служил в Китае, поражался выносливости китайцев, их способности нести большой груз на большое расстояние. Они были удивительно неприхотливы, особенно в том, что касалось пищи. Немного риса и достаточно. У маньчжур рацион несколько отличался – в основном, чумиза, свиные и мучные продукты.
Считаю, что в противостоянии китайской и советской сторон виновато безответственное поведение руководителей обеих государств. Разве можно было оскорблять друга, делая все для роста конфронтации?! А это упало на благодатную почву — новое поколение китайцев уже не помнило японскую оккупацию, не помнило, кто их освободил.