«направлено на штрафную командировку 93 человека… вернулись через шесть месяцев трое…»
На окраине микрорайона Ложок города Искитима Новосибирской области в очень красивом месте течет целебный источник — Святой Ключ.
Именно в этих местах когда-то действовал один из самых ужасных спецлагерей тоталитарного режима — штрафной лагерь Сиблага, известный за свою бесчеловечность заключенным всего Союза. Его называли «каторжным», «адским» и «самым страшным в Сиблаге». Попасть в четвертый ОЛП было равносильно смертельному приговору. Вернуться отсюда было почти невозможно.
По сути это был лагерь уничтожения: неотвратимый силикоз убивал многих заключенных в течение короткого времени. Вместе с уголовниками и штрафниками, отбывающими большие сроки за особо тяжкие преступления, в особой зоне лагеря помещались политические заключенные. Эти люди были неповинны, и теперь они реабилитированы. Многие из них страдали за веру. Есть свидетельские показания, что среди заключённых в 30–е годы в лагере находились и священнослужители.
Из записи Михаила Кайнова:
«Эти люди, члены семей «врагов народа», все женщины, человек тридцать. Среди них мои старые знакомые: жена заместителя наркома здравоохранения Прокофьева, артистка Вера Сумченко, Женя Сенечко и цыганка Нюра.
Все они были, высланы из Яйского отделения в Искитим на известковые шахты где раньше работали уголовники, совершившие тягчайшие преступления. И хотя пробыли они там всего три месяца, но Боже, что с ними стало! Лица обтянуты желтой кожей, красные веки, поминутный кашель. Но я, наверное, был еще хуже...»
Лагерь относился к разряду промышленных подразделений, заключенные которого были заняты преимущественно на крайне вредном для здоровья производстве извести и камня (в карьере), а также лесозаготовками и на аэродромном строительстве.
Основная работа была в карьере. Обжигали известь и добывали щебень, известь обжигали в «костровых» печах. В карьере не было особой техники, почти все работы выполнялись вручную. Как вспоминает заключенный лагеря Анатолий Литвинкин, работа была невыносимо тяжелая.
Воспоминания Корчугановой Софьи Александровны, надзирательницы женской зоны ОЛП-4.
В лагере было несколько зон: 1) женская (350 – 500 человек); 2) штрафная – уголовники; 3) бытовая; 4) политическая. Все зоны находились рядом, но были изолированы между собой забором и колючей проволокой. В одном бараке находилось 70 – 80 человек заключенных. В женской зоне барак был разделен на 5 секций по 70 человек.
Во время войны (ближе к концу) в этом лагере отбывали наказание иностранцы (немцы, англичане, итальянцы). У них были большие сроки заключения и находились они отдельно от других заключенных…
На дне карьера температура зимой доходила до минус 43-х градусов мороза. Чем глубже, тем ниже температура.
На работу заключенных водили строем в количестве человек 300, под охраной с собаками. Работали в известняковом карьере, глубина которого более 30 метров (сейчас это месте затоплено водой).
Воспоминания Кордубайло Надежды Алексеевны, её отец работал в лагере ОЛП-4 охранником
В лагере отбывали наказание по разным статьям, были и уголовники, и штрафники, и по бытовой статье, и политики, т.е. отбывающие наказание по 58 статье УК РСФСР, были здесь и женщины. Заключенных, отказывающихся работать, или нарушающих дисциплину, закрывали в ШИЗО (тюрьма внутри лагеря). Это помещение представляло собой каменное здание с толстенными стенами и узенькими окнами, отказчики получали только хлеб и воду.
На работу в карьер заключенных выводили через задние ворота. Первыми шли штрафники в наручниках, затем политики, бытовики и т.д., женщины, в основном, работали на подсобном хозяйстве. Камень из карьера вывозили на лошадях и на машинах. В 1949 году проложили от станции до карьера узкоколейку, и камень вывозили паровозиком. На нем работали только гражданские (машинист Орлов). В конце 50-х узкоколейку убрали, и камень стали вывозить только на машинах. Приблизительно в 60-м году грунтовые воды так быстро стали заполнять карьер, что даже технику, находившуюся в карьере, не успели вывезти, и она ушла под воду.
Заключенные умирали в зоне, умирали от недоедания, тяжелого труда, от заболеваний легких, от туберкулеза, от морального истощения…
Транспортировка и отгрузка камня и щебня из забоя производились ручными тачками и вагонетками. С 1947 года постоянно курсировал между карьером и станцией, перевозил готовую щебенку и известь единственной маленький паровозик — "кукушка"
Зона карьера и лагеря соединялась между собой специальным проходом — коридором, огороженным колючей проволокой. По этому коридору каждое утро заключенных гнали на работу. С внешней стороны коридора заключенных сопровождал конвой с собаками. Вечером по этому коридору возвращались в зону, еле-еле волоча ноги, уставшие, голодные, измученные непосильным каторжным трудом, оборванные «зэки». За ночь нужно было прийти в себя, набраться хоть немного сил, чтобы завтра снова, стиснув зубы, превозмогая боль и усталость, скоротать еще один неимоверно длинный, бессмысленный день в жизни. А дней таких тягостных и беспросветных было тысячи.
Лагерь имел свое подсобное хозяйство и овощехранилище. Женщины штрафники работали в карьере, а женщины из бытовой зоны работали на подсобном хозяйстве (держали лошадей, коров) и на полях (выращивали овощи).
Воспоминания Иннокентия Акимовича Бухреева, заключённого лагеря. После освобождения Иннокентий Акимович остался жить в Искитиме. В 1954 году был реабилитирован. До пенсии работал в автобазе № 5 шофером.
Лагерь в Ложках был действительно строго-режимный, всесоюзного значения…В него направляли заключенных со всего Союза. Всех штрафников из других лагерей гнали на исправление в Искитим. В трех зонах искитимского «Сибулона» содержалось примерно около 1000 человек заключенных. Пункты питания не обеспечивали одновременного обслуживания завтраками, поэтому подъем утром начинялся в 4 часа, а развод — в 7. Начальником лагеря в то время был Клюев, в конце 40-х годов Клюева сменил Денисов. Освобождался я при Кусте.
Забыть об этом не так просто, — продолжал он, — тюремные и лагерные кошмары часто не дают покоя даже во сне. Другой раз просыпаешься, весь в холодном поту и долго не можешь успокоиться. Жестокость и страдание людей. Я видел, как озлобленные люди зверски издевались над слабыми, калечили сами себя и других.
Однажды я был свидетелем организованного побега. Из барака заключенные устроили подкоп под вышку, с охранником. Натаскали из забоя взрывчатки и взорвали. В образовавшийся пролом убежали 8 человек. В тот же день их всех избитых и изорванных собаками поймали и вернули обратно в лагерь, а потом судили, добавили еще срок. Бежать в то время из лагеря было бессмысленно. Народ в окрестных деревнях был настроен по отношению к заключенным враждебно.
К концу заключения меня расконвоировали и определили работать на автомобиль шофером. К тому времени в лагерь пришли 5 новых «ЗИСОВ». На одном из них я и доработал до конца заключения.
Пункты питания не обеспечивали одновременного обслуживания завтраками, поэтому подъем утром начинялся в 4 часа, а развод в 7. Работали до 18.00 и ужин — в 19.00. Едкая пыль, оседавшая в легких, быстро превращала их в кровавые лохмотья. Тех, кто уже не мог махать кайлом, подстерегала голодная смерть — не вышедшим на работу паек не полагался.
Воспоминания Трощенко Валентины Ивановны, фельдшера лагеря
В 1947 году окончила транспортно-фельдшерский техникум по специальности фельдшер и по направлению приехала работать в поселок Ложок в лагерь (п/я 55). Работала фельдшером в стационаре, который находился внутри зоны. Прием больных заключенных вел в амбулатории врач Туаев В.И. (грузин). Он тоже был заключенным этого лагеря. Валентина Ивановна иногда подменяла его на приеме. Основными заболеваниями были простуда, воспаление легких, туберкулез легких, сифилис (средняя зона). Тяжело больных заключенных отправляли в Новосибирск.
В стационаре также находились дети, рожденные от заключенных женщин. Дети делились на три группы: 1) ползунки; 2) с 1 года и до 2-х лет; 3) с 2-х лет и до 3-х лет…
Из книги Игоря Затолокина, настоятеля прихода "Живоносный источник" в микрорайоне Ложок.
Прибывших в искитимский лагерь в одну из зим содержали в вагонах из-под угля без крыши, в лютые морозы одеты они были в том, в чем их арестовывали». «Люди умирали сотнями. Их выкладывали на мороз, складывали штабелями, замораживали, потом пилили на части двуручной пилой и топили печи на Искитимском кирпичном заводе.
Заключенные шли на все, чтобы покинуть эту зону. Известен случай, когда один из них, крепкий мужик, расколол сахар в пыль и вдыхал в легкие. Умер через два месяца.
Наряду с заключенными, отбывающими свои сроки за тяжелые преступления, на зоне лагеря трудились и священники, страдавшие здесь за веру. По данным некоторых источников, в один из дней группа священников не смогла выйти на работы по состоянию здоровья. Разумеется, такого в лагере не прощали, и священников приговорили к расстрелу. Приговор в действие привели немедленно. Сколько именно священнослужителей расстреляли, доподлинно неизвестно — кто-то указывает 9 человек, кто-то и все 20. И как раз на месте массового расстрела священнослужителей забил родник. Вскоре люди стали замечать его целебные свойства, и к источнику потянулись паломники.
В 1956 году лагерь был ликвидирован. Два известковых карьера, конечно, деться никуда не могли. Когда сгинула сталинская эпоха, их затопили, и сейчас один, в котором работали мужчины, превратился в некую зону отдыха, где распивают всевозможные напитки и ловят рыбу; а второй, где работали женщины, высох.
Но все еще встречающиеся кое-где свидетельства той эпохи: торчащая из земли проволока, остатки стен… узкоколейки уже нет — тоже разобрали на металлолом.