Пётр Степанович нервно поглядывал в экран телевизора. Сегодня показывали хоккей, шли последние минуты третьего периода, а любимой команде отстающей от соперников всего лишь на одно очко никак не удавалось выровнять счёт. Пару раз случались хорошие моменты... но шайба как заколдованная летела то в штангу, то в щитки вратаря. Мужчина громко ругался, осыпая матом тренеров, судей и игроков, что даже ни сразу услышал как постучали в окно.
- Твою ж дивизию! Кого там ещё принесло в такое время?
Он нехотя встал и не отрывая взгляда от экрана на ощупь схватился за шторку и отодвинул. Затем перевёл свой взгляд на темное окно и тут же вскрикнул... Там, плотно прижавшись к стеклу, стоял деревенский забулдыга Сашок и по-идиотски улыбался.
- Вот же, твою мать, принесла нелегкая! - выругался Степаныч, - тебе чего, Иуда? Денег не дам. И так торчишь уже тыщу. И выпить тоже не дам.
Сашок сразу обмяк и улыбка тут же сошла с его лица, - Степаныч, друг... ну помоги Христа ради. Умру же.
Мужчина на секунду задумался... Несмотря на то, что в деревне Сашку трезвым видели всего лишь пару раз, он был хорошим человеком. А ему, Степанычу, так вообще являлся единственным другом и помощником. Сашок в прошлом был отличным механиком, а когда его жизнь покатилась под откос, как-то умудрился не пропить свой талант. Любую машину, даже с глубокого похмелья, чувствовал как собственное сердце и мог всю ее перебрать. А уж машину Степаныча и вовсе знал как свои пять пальцев.
Но в эту же минуту трибуны в телевизоре взорвались в оглушительном крике, тем самым вырвав мужчину из раздумий.
- Епть тебя за ногу! Пропустили черти! Эх. Да как так? А все из-за тебя, суКин ты сын, - он повернулся к окну и напоследок злобно зыркнув на Сашка глазами, задернул штору, - помирай, мне то что. А похмелиться все равно не дам.
Усевшись на диван он в бешенстве нажал на кнопку Вкл на пульте и отключил телевизор. Гнев изнутри распирал его так, что на скулах заходили желваки.
- Иди, давай, иди! Помрешь, туда тебе и дорога. А то ишь шастает по дворам! И про тыщу мою не забудь.
Затем Степаныч умолк и стал прислушиваться... И в образовавшейся тишине он услыхал, как под окном Сашок немного повздыхав пробормотал, - да отдам я твою тыщу! - а затем вроде бы подался восвояси.
Но утром, выйдя во двор, мужчина обнаружил друга лежащего на спине на том же самом месте. Его широко распахнутые глаза смотрели в небесную даль и были уже подернуты смертельной пеленою.
Семьи у Сашка давно уже не было... Родителей своих он никогда не знал, воспитывался в детском доме. А жена ушла от него то ли перед тем как он забухал, а может и после. Так что хоронили его всем селом. Каждый дал по мере своей силы, да ещё кое-чем подсобил сельсовет. Степаныч же для друга не пожалел свой фирменный костюм, правда купленный ещё в прошлом веке, и такие же ботинки из крокодильей кожи.
На кладбище не было слез, как это обычно бывает. По-тихому привезли и по-тихому закопали. Кто-то в могилу кинул горстку земли, а кто-то даже не пожалел звонких монет, - на опохмелку Сане. И лишь Степаныч один стоял смурной...
Ему вовсе было не нужно той распроклятой тыщи, что Сашок не вернул и не вернёт уже никогда. До слез, до глубины души ему было жалко единственного друга... Не откажи он тогда ему в бутылке, он бы мог ещё жить да жить. А теперь? Получается Степаныч повинен во всем?
С похорон он вернулся сам не свой, даже на поминки не стал оставаться. Закрылся в доме, сел за стол и достав бутыль самогона тут же осушил его на треть.
Прошло девять дней как не стало Сашка... И однажды, в глухую осеннюю ночь, во время поздней трансляции хоккея Степанычу вдруг показалось, что кто-то тихо скребется в окно.
В его сердце отчего-то екнуло.
- И кому это я понадобился средь ночи, ко мне ведь в принципе никто не ходит?
Он осторожно отодвинул занавеску и начал всматриваться в непроглядную тьму. Но там, окромя очертания садовых кустарников, не узрел ничего.
Мужчина снова вернулся к телевизору, но не прошло и пяти минут, как в окно вновь раздался стук. На этот раз он был сильней и настойчивей.
Выругавшись, Степаныч побрел к дверям на ходу натягивая фуфайку, а выйдя на крыльцо заорал, - ну и кому тут делать нечего?
В стороне окна, в которое только что стучались, мелькнула тень. Кто-то обезличенно стоял в тени, словно решая, выходить или нет.
- Ну! - гаркнул Степаныч, - долго мне еще ждать?
Фигура немного шелохнулась, но с места не сдвинулась.
- Мне что, самому подойти?
Он смело шагнул по направлению к фигуре.
- Делать мне неч...., - но тут же осекся. Слова комом застряли в горле, и холодный пот окатил его с головы до ног.
Сначала из темноты показался знакомый ботинок. Крокодилья кожа так и заиграла на свету исходящего из окна. Ошибиться он не мог... Такой обуви давно уже не производят, а эту он привёз давно, когда ездил по делам в Москву.
Уставившись во все глаза на обувь, как завороженный, он медленно заскользил по ноге незнакомца вверх... Знакомые вещицы - габардиновые серые штаны и точно такой же пиджак.
Степаныч в ужасе зажмурил глаза, - не может этого быть? Так не бывает.
Но тут зловонный запах пахнул ему в лицо и что-то ледяное взяло его за руку.
Не в силах справиться со страхом, Степаныч сжался и ещё крепче зажмурил глаза. А то, что находилось перед ним, разжало его ладонь и что-то в нее вложило... холодное. И тут же беззвучно прошептало, - Степаныч, собрал все, что смог. Большего не набросали.
Пришёл в себя Степаныч, когда по деревне запели петухи. Он все также продолжал стоять в фуфайке с протянутой рукой между освещенным из дома окном и крылечком. Сглотнув, мужчина опустил глаза на свою руку и чуть не вскрикнул...
Там, на его ладоне, небольшой горкой лежали перепачканные землей монеты. И они словно совесть жгли ему душу, да так... что он не выдержал и разрыдался.
Похожая публикация:
Дорогие мои друзья и подписчики, от всей души благодарю вас, что остаетесь со мной, что ставите лайки, комментируете. Так же приглашаю присоединиться к нашей дружной компании тех читателей, которые этого еще не сделали. С уважением ваш канал Всегда Разная 💖.