Сумерки всё сильнее сгущались над селом. Пурга почти совсем утихла, только редкие порывы ещё поднимали иногда столбики снежной пыли. Мороз крепчал с каждой минутой. Шестилетняя Лилька сидела на крылечке старого дома, постелив на холодные доски клочок сена, позаимствованного в будке Дружка и крепко прижимала к себе младшего брата.
— Лиля, я замёрз. — хныкал мальчик — Пойдем домой, а.
— Ну что ты прям как маленький, Тёмка. — уговаривала Лилька — Вот откроет мамка дверь скоро, и пойдем.
Она крепче обняла брата. Можно бы ещё попробовать постучать, но Лилька знала, что стоит разжать объятия и мороз быстро проникнет в рукава и под пальтишко. А так, крепко прижавшись друг к другу, было хоть немного теплее. Да и стучала она уже. И в дверь, и в окно. Из-за разрисованных морозными узорами стёкол доносилась громкая музыка и слышались пьяные голоса матери и соседа дяди Коли, вторящие словам незнакомой песни. Так что услышать Лилькины стуки было невозможно. А то, что два часа назад выпроводила детей погулять, Аннушка совсем забыла.
Вот был бы у них сарай, как у Машиных родителей, с коровами и тёплым сеновалом. Зарылись бы Лилька с Тёмкой в сено, под тёплым боком Бурёнки. Как бы хорошо было. Но нет у Лилькиной матери ни Бурёнки, ни сена, ни сарая. Ничего этого нет. Крыша у дома, и та худая. Каждую оттепель с потолка капает, по всему дому тазы да кастрюли стоят.
Вот и мороз вроде не такой сильный стал, и спать уже очень хочется. Тёмка вон, сопит вовсю и бормочет что-то. Лилька тоже решила вздремнуть, но тут увидела, как мимо их калитки шагает сгорбленная фигура Устиньи. Её ни с кем нельзя было спутать. Огромная, под два метра ростом. А может и два когда-то была, только рост её теперь скрадывал горб, отчётливо виднеющийся в свете луны. Лилька жуть как боялась эту Устинью. Слышала, как мамка ведьмой её называла, да ужасы всякие рассказывала.
— Тише, Тёмка, тише. — Лилька зажала брату ладошкой рот — А то ведьма услышит. Утащит нас, да потом в котле сварит и съест.
Мальчик перестал бормотать, но не проснулся. Лилька успокоилась вроде, но тут увидела, как Устинья остановилась. Прямо возле их калитки. Лилька даже дышать от страха перестала. С ужасом смотрела, как ведьма повернулась и зашла во двор. А когда над ними склонилось страшное, в глубоких морщинах и с бородавкой на носу, лицо, Лилька зажмурила глаза. И тут же почувствовала, как из её объятий забирают брата.
— Отдай Тёмку, ведьма! — Лилька подскочила и, забыв о своем страхе, храбро бросилась на старуху, изо всех сил колотя кулачками по овчинному тулупу.
Старуха, держа в одной руке мальчишку, другой схватила за шиворот Лильку и поволокла со двора. Девочка ещё упиралась какое-то время, но силы были неравны и она смирилась.
* * *
Снаружи изба Устиньи выглядела так же мрачно, как и её хозяйка и перед самой дверью Лилька снова упёрлась. Но старуха буквально волоком втащила её внутрь, где оказалось уже не так страшно. От огромной русской печи исходило тепло и девочка разомлела. Но тут, при тусклом свете единственной лампочки, она увидела большой, просто огромный, чугунок на плите, в котором что-то булькало, и в ужасе вытаращила глаза.
Устинья тем временем раздела спящего Тёмку, уложила его на печную лежанку и принялась расстёгивать пуговицы на Лилькином пальто. Девочка стояла ни жива, ни мертва. И только когда старуха, всё так же молча, стала стаскивать с неё валенки, засучила ногами.
— Нельзя нас есть! — крикнула громко, не отрывая взгляда от чугунка — Мамка знает, где мы. Придет и задаст тебе.
— Придёт ваша мамка, как же.— впервые за всё время произнесла Устинья — Дня через три - четыре пропьётся, и придёт. И с чего ты взяла, что я вас есть собираюсь, глупая девчонка?
— Я не глупая! — Лилька немного успокоилась — Я уже все цифры знаю и читать умею. Меня папа научил, когда мы в городе жили.
— А сейчас твой папка где? — Устинья что-то накладывала в алюминиевую миску из того чугунка — Бросил вас?
— И ничего не бросил! — девочка совсем осмелела — Умер папка. А мамка сказала, что в городе ей нас не прокормить. А здесь огород и витамины всякие. Вот мы и переехали.
—Ну да. — бабка усадила Лильку за стол и поставила перед ней миску со вкусно пахнущей похлёбкой — Видела я ваш огород. Вся картошка в зиму под снег ушла. Ладно, ешь давай.
Лилька хотела ещё что-нибудь сказать зловредной старухе, но из миски так вкусно пахло, что она взяла ложку и принялась есть.
Да и говорить то ей было нечего. Мамка действительно успела выкопать ведра три картошки. Потом пришёл дядя Коля. Вдвоём они вырыли ещё два рядка и отправились обмывать "борозду". А когда прогулялись, земля уж в кость замёрзла. А морковку Лилька с Тёмкой ещё летом всю поели, когда она совсем тоненькая была.
Лилька так и уснула за столом, оставив в миске пару недоеденных ложек.
* * *
Она не сразу поняла, где находится, когда проснулась утром. Было тепло, чем-то очень вкусно пахло и не хотелось открывать глаза. Вдруг всё это окажется просто сном. Но тут девочку затормошили.
— Лилька, вставай, Лилька. — она открыла глаза и увидела Тёмку с измазанным кашей лицом — Пойдем домой, нас, поди, мамка потеряла.
Домой идти не хотелось, но брат был прав, мамка наверняка их уже ищет. Лилька встала и начала одевать брата.
— Куда собрались?!— в дом, неся перед собой большую охапку дров, вошла Устинья — Никуда не пойдете!
Она бросила у печи поленья и начала стаскивать с Тёмки шубку. Мальчик разревелся в голос, но тут же успокоился, получив из рук бабки леденец.
— Никуда не пойдете! В вашем дворе даже следов не видать. Прогуляется мать, сама вас заберёт. А сейчас мойте руки, пельмени лепить будем.
Лепить пельмени Лильке понравилось. А предвкушение вкусной еды придавало ловкости и умения. Даже Тёмка, высунув язык, усердно катал кособокие сочни. На другой день Лилька училась ставить тесто и стряпать пироги.
И только на четвертый день, обежав деревню, в дом Устиньи явилась Аннушка.
— Ты что же это, ведьма старая, детей крадёшь?! — закричала с порога — Собирайтесь, дети, домой пойдём.
Бросила пальтишко Лильке и стала натягивать шубейку на сына.
— Стоять! — Устинья двухметровой скалой нависла над женщиной — Никуда они не пойдут! Пока ты эту дрянь хлебать не бросишь, да порядок в доме не наведёшь! А будешь противиться, в сельсовет пойду, да к участковому. Хочешь, чтобы детей забрали у тебя?! Ступай, я всё сказала.
Аннушка села у печи на лавку и расплакалась.
— Не реви! — зычно рявкнула Устинья и подала женщине бутылку из тёмного стекла — На-ка вот. Как невмоготу совсем станет, сделай глоток.
Видно не совсем пропащая была Аннушка. Или снадобье Устиньи помогло. Только пить она бросила, к концу декабря уже. Бабка сама привела к ней детей, предварительно самолично осмотрев жильё. Прошлась по комнатам, заглянула в подпол, в кастрюли, кивнула удовлетворённо и вышла.
Новый год они встречали вчетвером. Аннушка, Устинья, да Лилька с Тёмкой. Пили только компот из крыжовника да пельмени ели, которые ребятишки ещё тогда налепили. Смешные, ушастые, но ужасно вкусные.
