Карты всегда привлекали меня. Своей глубиной. За этими линиями, контурами, вязью названий кроются миры, судьбы, истории, века. За двухмерностью чертежа - простор для воображения. Можно путешествовать и сочинять бесконечно.
Поэтому пройти мимо небольшой книги "Карты и вымысел (XVI-XVIII века)" я не могла. Роже Шартье взял за основу для книги ежегодный курс, который он читал в Коллеж де Франс.
Шартье рассказывает, как в произведениях европейских авторов появились карты. Сейчас мы можем любоваться суперобложками, вставками, переходить со страниц книги по qr-кодам и продолжать печатный текст в диджитал-пространстве.
Но несколько веков назад появление карты рядом с текстом было настоящим новшеством. Вдруг перед читателем того времени открылась возможность проследить путь главного героя.
Конечно, изучение этой темы не обошлось без Сервантеса, Свифта, Дефо, продолжилось оно путешествиями французских пилигримов и итальянских проповедников, а завершилось в Провансе вместе с Петраркой.
Карты в литературных произведениях 16-18 веков были как выдуманные, так и абсолютно реальные. Например, карта из "Робинзона Крузо" соответствовала действительности. Ненастоящая Лилипутия соседствовала с настоящей Суматрой. А остров Утопия у Томаса Мора оказался "картой, которой нет на картах".
Для чего нужны карты в литературе и какими они были?
"Карты подтверждают правдивость повествования". Они должны убедить читателя в реальном существовании героев, событий, путешествий. Поэтому вместе с картами появляются в произведениях имена реальных известных людей, ведётся «переписка» об этих странствиях.
Средневековая и ренессансная живопись подарили картографии приём, который часто использовали в гравюрах. Называется сложно - "симультанное изображение разных моментов повествования". На самом деле все просто - это рисунки конкретных ситуаций из сюжета рядом с картой или на самой карте. Например, обломки корабля, потерпевшего крушение вблизи от берега, или высадившиеся на острове индейцы.
Во Франции появляется ещё один вид карты - аллегорическая. "… В наш век стали делать описания различных явлений, которые представляются городами или землями, или же им даются имена воображаемых персонажей, чтобы составлять карты и развлекательные истории".
Примером такой развлекательной истории стала "Клелия" и "Карта Страны Нежности" - результат совместного творчества салона мадемуазель де Скюдери. Настоящая карта появилась ещё до самого романа - она была "игрой" среди членов кружка. Она фигурирует в письмах, пародиях и уже затем становится частью книги.
Карты использовали и в религиозной полемике. Так, в "Известии о стране Янсении" рассказывали о янсенизме как ереси, порицали тех, кто отошёл от истинного католичества. Всё это было для простоты понимания иллюстрировано картой.
Чаще всего карта в указанное время "печаталась на отдельном листе, который складывался и затем вставлялся в каждый экземпляр книги".
Всегда ли тексту нужна карта или что такое экфрасис?
Далеко не каждое издание одной и той же книги сопровождалось картой. Так было с "Утопией". В разные года и в разных странах она выходила то с картой, то без неё.
Почему же иногда обходились только текстом? Во-первых, банальная стоимость издания - карта требовала детальности, ее изготавливали как гравюру, а это дорогое вытравливание на металлических пластинах, с которых потом делали оттиски. Во-вторых, считалось, что читатель может легко себе представить написанное. Например, в "Странствиях Персилеса и Сихизмунды" карты были словесными. Это и есть приём экфрасиса: "и как словесного изображения некоего предмета или произведения искусства, и как вербального изложения изображённой истории".
Но интерес к картам и гравюрам рос, он был обусловлен и тем, что границы мира расширялись, географические открытия пробуждали любопытство к новым местам.
Внутренняя география в литературе требовала своих исследователей. Так, в издании 1780 года Винсенте де лос Риос пытался проверить, насколько правдоподобно Сервантес описывал путешествия.
Здесь Сервантес допускает серьезную географическую ошибку, поскольку если расстояние от постоялого двора с райком и рекой Эбро, где случается приключение с заколдованной ладьей, поделить на пять дней пути, то на каждый из них приходится по 14 лье, и полностью исключено, чтобы Россинант и осел могли пройти такое расстояние за стол малое время.
Конечно, у литературной картографии есть отличная преемственность: карты у Стивенсона, Жюля Верна и Милна, нарисованный мир Нарнии и "Ветра в ивах" и, конечно, Толкин и его истории о хоббитах.
Особенность карты состоит в том, что она подменяет время пространством, хронологическую последовательность - синхронией, правила письменной композиции - визуальным кодом…
А вы любите рассматривать карты в книгах?