- С точки зрения парадоксальных представлений вполне логично предположить, что не болеющие инфекциями люди — это люди, в существе организмов которых нет по-настоящему страшных болезнетворных проблем, которые данного вида инфекции и призваны решать. Профилактические прививки в отношении этих, настоящих, истинных, homo sapiens (а их сейчас среди нас подавляющее большинство) — это пустая формальность. У таких людей известный нам иммунитет (в виде образования защитных антител) просто не вырабатывается. И, наоборот, заболевшие из числа прежде вакцинированных разумных — это люди, в организмах которых вновь проявилась злокачественная заморочка, которая в свое время уже подвергалась добросовестной коррекции (только коррекции со стороны прививки). Новая, дополнительная, очень небольшая порция вернувшихся старых проблем, как правило, не усугубляет положение — инфекция без труда справляется с ней, так как проклюнувшиеся в организме болезнетворные генетические недоразумения не накапливались годами, а уничтожались последовательно по мере необходимости (сначала с помощью первой прививки, потом — второй, потом — самой инфекцией во время эпидемии). Отсюда и легкость, и доброкачественность в течение болезни. Но имеется по-прежнему очень немалое количество людей, для которых даже профилактические (в виде прививок) мероприятия заканчиваются настоящей трагедией: специализированные инфекционные больницы продолжают принимать изуродованных такой «защитой» страдальцев.
– А все потому, что патология изначально оказалась очень значительной?
– Или помощь не была равноценной. Ослабленный в существе прививки вирус или микроб не такой сильный и активный, как «дикий», при естественном инфицировании. Однако даже такие печальные следствия не должны давать повод сомневаться в прогрессивности открытия в свое время возможности «профилактики» путем вакцинации. Это было очень важным, на уровне ароморфоза, эволюционным изобретением природы, которому просто суждено было состояться. И здесь я вновь возвращаюсь к своей мысли, что ничто в окружающем нас мире не является случайным и лишним, не образуется и не происходит просто так, без всякой связи с насущной, буквальной жизненной, природной необходимостью. Другое дело, что всё и всегда должно быть именно своевременным.
– И что вы предлагаете? Сделать профилактику онкологических проблем приоритетной, а для этого отказаться от лечения инфекционных болезней?
– Нет, конечно. Не нужно передергивать. Я говорила о другом. Я говорила о том, что для того, чтобы избежать в будущем злокачественных проблем, в качестве профилактических мер нужно дать возможность состояться в организме иммунологическим реакциям на инфекционные факторы. Но я никогда не вела речь о том, чтобы уже случившуюся болезнь не лечить.
– У русских это называется «что в лоб, что по лбу...»
– И всё-таки, как не покажется это странным, это не одно и то же.
– И в чем же разница?
– Болезнь как таковая — это пресловутый переход хорошего качества в свою противоположность. И крайне важно уметь различать процесс заражения и последующий на него иммунологический ответ организма, от собственно болезни. Когда я говорю, что очень важно дать инфекции состояться, я имею в виду только это и ничто другое.
– Если я вдруг узнаю, что заразилась туберкулезом, мне, по вашему, лучше выждать, пока болезнь наберет силы, и только после этого обратиться к врачу?
– А как вы узнаете, что заразились?
– Ну как то есть?..
– Ну, ну?..
– Ну, предположим, просто узнал...
– А вы уверены, что давно уже им не заражены, раньше не болели или не являетесь естественным его носителем? Как правило, знание о заражении совпадает с иммунологической реакцией, которую подавляющее большинство обывателей и специалистов и принимают за болезнь. Заражение, на самом деле, могло произойти много-много раньше, чем первые признаки укажут на этот факт. И вот здесь важно соблюсти одно правило: не лезть со своей дурацкой помощью собственному гомеостазу, а выждать, продолжая наблюдать за развитием такого состояния. Вопрос здоровья — это вопрос не только ранней диагностики. Без сомнения, чем раньше обнаружена болезнь, чем раньше начато лечение, — тем благоприятнее исход. Но это верно только когда речь идет именно о болезни, то есть переходе известного качества в свою противоположность, а не о защитных иммунологических процессах, проявлением которых наша «болезнь» иной раз начинается и заканчивается. Проблемы как раз зачастую и проистекают от того, что не выждав определенного часа, а вмешавшись «не по делу», а иной раз еще и «не в тему» во внутренние дела нашей иммунной системы, мы, по сути, разрушили, убили именно ее, а не смертельную патологию. Она, патология, потому и вышла из-под контроля и расцвела так пышно, что мы со своей неумелой помощью ей в этом помогли. Первые иммунологические признаки реактивности организма всегда свидетельствуют о завершении внутри наших тел первого этапа операции по ликвидации возникших в них смертельных очагов. Но очагов, которые способны устранять только особого рода «защитные тельца» - патогенные микроорганизмы и вирусы, являющиеся агентами нашего первого уровня иммунитета. Иммунитета, находящегося в окружающей среде в виде явления «инфекции». Но после того, как они, микробы, уничтожат вредоносный объект, они должны быть и сами утилизированы. Что, собственно и происходит уже известным нам способом, в частности, пожиранием их нашими фагоцитами.
– Погодите! Зачем такие сложности?! Почему мы не должны думать, что возникающие в наших организмах, как вы выражаетесь, «серьезнейшие проблемы» и «смертоносные очаги» не могут быть уничтожены обыкновенным нашим иммунитетом с его собственным «джентльменским» набором средств?!
– Он не может справляться с этим уже по определению. Наш иммунитет в виде явления фагоцитоза и НК-клеток (клеток натуральных киллеров), а также образования антител уместен только там, где речь идет о внешнем вторжении, где появляются чужеродные материалистические агенты в виде тех же вирусов, микробов, простейших. В общем, там, где есть чуждый ему белок, чуждый ему ген. Но он, обычный наш иммунитет, оказывается беспомощным и неэффективным в отношении... собственного материалистического фактора. Который в силу мутации уже превратился, по сути, в смертельного врага (злокачественные новообразования, «наследственные» патологии, генетические ошибки). Создается сверхстранная ситуация: враг, патология — на лицо, а реакции на нее - нет. Так как она для иммунитета... своя. Чтобы бороться с такого рода дефектами, природа предусмотрела чрезвычайно хитроумный способ, когда на помощь пораженному смертельной патологией организму первая помощь приходит вначале извне, в виде инфекции. Только потом, когда она, инфекция, отлично справится с поставленной задачей, подключаются внутренние защитные силы. Организм освобождается от образовавшегося в нем дефективного генетического материала вместе с чужеродными пришельцами.
– Но как такое возможно в принципе?! Откуда вирусам и микробам становится известно, что мы тяжело заболели, что нас нужно спасать, что внутри нашего организма появился некий смертоносный дефект?! Причем они каким-то образом умудряются узнать еще и о точном месте локализации этого дефекта и прислать соответствующую команду «спецназовцев»: если имеются проблемы с печенью — на помощь спешат... гепатовирусы; есть проблема с раком кишечника — выручательницей окажется... дизентерия или бациллы сальмонеллы; рака желудка поможет избежать пресловутая хилако-бактер, рака матки — поппилома вирус; простатита — сифилис, гонорея, трихомоноз, хламидии...
– ...В 1925 году советские ученые супруги Гурвичи сделали сенсационное открытие, касающееся так называемых «лучей жизни». Суть открытия заключается в том, что при очень многих реакциях происходит выделение ультрафиолета. Излучение возникает: при растворении, например, металлов в кислотах, кристаллов поваренной соли в воде, в процессе окисления марганцовокислого калия, закиси железа и окиси его, при образовании солей взаимодействием щелочи и кислот при электролизе. Эти реакции представляют собой мощные источники митогенетических лучей.
– И что? Какое отношение это открытие, касающееся излучений неорганической природы, имеет к нашей проблеме?
– По-видимому, самое прямое и непосредственное. Дело в том, что дальнейшие исследования обнаружили, что источниками ультрафиолетового излучения (тех самых митогенетических лучей) являются и живые организмы, и ткани. Вот только речь идёт о тканях и выделениях здорового индивида. Кровь же и ткани раковых больных такой способностью излучать ультрафиолетовые лучи не обладают. Больше того, такая кровь наделена особым свойством гасить выделение лучистой энергии, где бы оно не происходило. Три-четыре ее капли прекращают излучение и размножение экспериментальных дрожжей на несколько дней. Угнетающая сила пораженной злокачественностью крови столь велика, что даже разбавленная жидкостью в тысячу раз превосходящей ее по количеству, она сохраняет способность гасить выделение митогенетических лучей. Такими же свойствами обладает и раковая опухоль: помещенная в соляной раствор хотя бы на тридцать минут, она придавала этой жидкости способность гасить излучение дрожжей и прекращать их размножение. Раковые клетки, введенную под кожу животного, через сутки тушили излучение крови во всем организме. И, наоборот, с удалением опухоли способность крови излучать ультрафиолет возвращалась. Однако самое удивительное заключается в том, что сама раковая опухоль, напротив, является мощнейшим излучателем митогенетических лучей. Излучение ее интенсивнее, чем у здоровой крови в пятьдесят раз! Ни одна ткань организма не может соперничать с этим источником лучистой энергии.
– Ведете к тому, что появление злокачественной опухоли (или ее зародыша - раковых клеток) «зажигает» в организме такой себе «маячок», который и привлекает заразу (вирусы, микробы), как огни настоящего маяка привлекают насекомых и птиц?
– Очень может быть. Возможно, наоборот. Возможно, именно потухшая аура больных организмов на фоне ярких здоровых и позволяет инфекции отыскивать своих «клиентов» в человеческой толпе. Знаете, хотя это будет несколько не в тему, однако весьма наглядно данную парадоксальную ситуацию может проиллюстрировать следующий пример невероятной целесообразности устройства живой природы и соответствия друг другу каждой сущей в ней вещи. Известно, что некоторые виды бабочек обманом заставляют муравьев кормить и обихаживать свое потомство, «научившись» каким-то образом подделывать запах муравьиных отпрысков: их гусеницы выделяют те же ароматы, что и муравьиные детки. Когда муравьи разгадали хитрость бабочек, они стали периодически менять «пароль» - принялись варьировать состав своих пахучих выделений. Но бабочки всякий раз овладевают новым «паролем», и всё повторяется сначала. Оказалось, что бабочки вида Maculinea rebeli не только подделывают муравьиный запах, но научились имитировать песни муравьиной царицы. Ученые записали «песни» рабочих муравьев, муравьиной королевы, а также личинки и куколки Maculinea rebeli и провели следующий опыт: в муравейник поместили крошечные динамики и проигрывали записанные ранее звуки. На «песни» рядовых муравьев рабочие муравьи реагировали или нейтрально, или агрессивно, но «песня» личинки бабочки приводила к потрясающему эффекту — мураши окружали динамик и застывали в трансе...
– Ну и к чему это вы рассказали?
– Сделав открытие удивительной «дружбы» между этими насекомыми, наука, тем не менее, так и не смогла определиться с главным: каким образом все это происходит, как и чем предопределен данный вид содружества? Как бабочки вообще «додумались» до такой хитроумной схемы подбрасывания своего потомства именно в муравьиные, а не в осиные и не в пчелиные гнезда? Как они умудряются быть такими адекватными привычкам, запахам и песням нянек своих детишек? Что является подоплекой?, какое явление, какой «инстинкт» лежит в основании подобной природо-естественной целесообразности дружбы этих двух разных видов существ? Впрочем, ответ здесь, по-видимому, кроется в самом вопросе. Такой род содружества всегда обусловлен взаимной выгодой. Не является исключением и «дружба» инфекции с онкологией: под влиянием облучения со стороны раковой опухоли микроорганизмы и вирусы имеют наилучшую возможность... размножаться.
– Потому зараза и не нападает на благополучные и здоровые организмы, но только на больные, так как именно в них, больных, с их мощнейшими источниками ультрафиолета (в виде опухоли), имеются самые идеальные условия для оставления потомства?!
– Вот только я думаю, не единственно в ультрафиолете здесь дело. Пораженные злокачественностью ткани существенным образом отличаются от тканей нормальных. Например, сколько бы не отмывали лаборанты здоровую изрезанную селезенку или почку, ферменты, регулирующие обмен и питание клеток, обычно извлечь невозможно. В раковой же ткани они выступают на поверхность сами. Раз выбравшись наружу, ферменты расплавляют окружающие ткани, белки и глюкозу. В общем, то, что должно совершаться внутри клетки и питать ее, делается теперь на ее поверхности без пользы для нее. Зато с пользой для других...
– Инфекционных микроорганизмов?
– Верно. Такие ткани являются помимо всего прочего еще замечательной, можно сказать, самой лучшей питательной для них средой. Мгновенно вычисляя в толпе «раковые маячки», они атакуют пораженные организмы, но не с целью их оздоровления, нет. А с целью поживиться. Они моментально облепляют лучистую раковую «скатерть-самобранку», пиршествуют, размножаются, производя на свет не менее прожорливых, чем сами, деток. В результате, вся эта громадная, размножающаяся с космической скоростью микробная толпа гостей, очень скоро съедает и саму раковую опухоль, и метастазы, и пресловутый «тушитель».
– ?!!
– Исследования помогли ученым выяснить причину странного свойства раковой крови подавлять излучение ультрафиолета, т. е. митогенетические лучи. А разгадка кроется в том, что в результате жизнедеятельности злокачественной опухоли в кровь попадают частицы белкового распада, которые теперь играют роль «тушителя», - фактора, поглощающего ультрафиолетовое излучение. Экспериментаторы проделали следующий весьма показательный опыт: когда животному ввели под кожу расщепленный белок, кровь его померкла через двенадцать часов на несколько дней. В общем, ответная реакция организма была такой же, как при введении раковой крови.
– И наши помощники — заразные микроорганизмы перерабатывают этот расщепленный патогенный фактор?
– Наверное, перерабатывают... А, возможно, он и сам в такой ситуации трансформируется в нечто совершенно другое и уже безопасное. Дело в том, что в организме при наличии «тушителя» одновременно появляется и антитушитель. Действие этого вещества поразительно: несколько его капель, введенные под кожу, восстанавливают излучение крови через тридцать минут на несколько дней и даже на неделю.
– Полагаете, что именно микроорганизмы способны производить такие «антитушители»?
– Да. Вот только в наших организмах микробы их также производят отнюдь не из гуманистических соображений, типа, желая нас спасти... А из соображений сугубо эгоистических: не излучающий ультрафиолет организм не пригоден для жизни и размножения. Заботясь лишь о собственной среде обитания (поддерживая гомеостаз хозяина на излучаюшем уровне), наши патогенные квартиранты вольно или невольно оказывают ему воистину неоценимую услугу. Впрочем, все выше описанное — это как вариант. На самом деле я не знаю, как вирусы и бактерии находят своих «клиентов». Я не знаю, как они узнают их в толпе среди прочих. (Как те же маньяки вычисляют свои жертвы). Имеется, наверное, какой-то скрытый сверх тонкий (как способность чувствовать кожей свет) механизм, о котором пока еще никто не догадывается и, как следствие, и не ищет. Но в том, что этот таинственный механизм реально существует, сомневаться не приходится. И не согласиться с этим предположением невозможно, если только беспристрастно вдуматься в следующие факты: зараженную сальмонеллой пищу ели все — заболели немногие; в детском коллективе гриппом и ветрянкой никогда не болеют все без исключения — это тоже удел избранных; СПИДом заражаются только 0,002% от «контактёров»; имеется огромное число людей, устойчивых и к туберкулёзу, и к сифилису, и к чуме, и к холере, никогда прежде этой заразой не болевших, а, следовательно, не имеющих к ним защитных антител. Из этой же серии парадоксов и повсеместно наблюдаемая картина: даже и подхватив в родном коллективе инфекцию, каждый человек потом по-своему ее переносит. Иные легко, буквально «на ногах», другие — не поднимаясь с постелей, третьи — под аппаратами и капельницами в реанимациях; а четвёртые — умирают, стремительно «сгорая» иногда даже не за несколько дней, а всего за пару часов...
– Все зависит только от степени выраженности злокачественной проблемы? Те, у кого ее нет вообще, - не заражаются и не болеют вовсе; у кого есть проблемы незначительные — переносят заразу легко; у кого же они значительные — лежат в лёжку и зарабатывают осложнения; а полностью пораженные генетическими ошибками, самые «неоригинальные» из нас homo sapiens, умирают буквально за несколько часов или дней?
– Верно.
(продолжение следует...)