Ватсап Его телефона до сих пор хранит переписку, датированную 22 октября 2020 года, где под фотографиями старой беседки, в окружении берёз и сосен, состоялся шуточный диалог:
– !!Есть, что рубить!!
– Это вчера первый снегопад прошёл. Природа до него и после…
– Шикарно. Красиво!! Пиши адрес!!
– Скалба…
– Город такой? Или это деревня?
– Деревня городского типа…
– Найду.
С той поры ни одного сообщения от данного абонента не поступало.
* * *
По улице посёлка, уже покинутого дачниками то ли на зиму, то ли из-за ковидного карантина медленно подъезжал двухдверный мерседес-купе. Его встречал, дурашливо размахивая руками на манер “милости просим, гости дорогие” невзрачный тип в потрёпанной телогрейке и грязных кирзачах. Из купе выбрался представительный гражданин с седой шевелюрой. Джинсы и короткая коричневая кожаная куртка; ботинки броги, те что не оксфорды, в цвет куртки подчёркивали его богатый стиль кэжуал. Денди, да и только!
– Здорово, братишка! Гляжу, ты тут совсем опоросятился.
– Здравствуй, дружище!
Хлопнули кулак о кулак (общепринятая манера приветствия в период самоизоляции), потом обнялись.
– Машину в ангар загонишь?
– Не, пускай так стоит. Я ненадолго.
– Поедим?
– Покурить бы…
– Пошли в беседку.
Дверца, поручни, лавочка, пара разномастных стульев, круглый стол с изогнутыми ножками посередине дощатой беседки в шесть стен – всё было засыпано пылью. Не городской серой пылью, а выбеленной берёзовой пыльцой, той, что по весне ещё была ярко-жёлтого цвета и усыпала всю дачную округу, покрывала густой пенкой каждую лужу после обильных дождей. Вошли под свод о шести столбах, здесь по полу ветер разметал ворох пожелтевших листьев. Хозяин скинул телогрейку, постелил её на лавку.
– Присаживайся.
– Тихо здесь, – отозвался гость, закурил.
Деревья частой стеной окружали беседку с трёх сторон. Далёкий продолжительный грохот проходящего поезда ненадолго разрушил безмолвие, потревожил покой здешних мест. Гость положил руку на столешницу, а когда снова воцарилась тишина, произнёс:
– Стол крепкий, в самый раз, чтоб положить на него сердце…
– Фулишли лэин? О чём Сюзи с Крисом пели?
Денди промолчал в знак согласия, сделал глубокую затяжку.
– Кстати, поздравляю с новым автомобилем! Кажется, я его уже где-то видел…
– Тот самый. Имею право побаловать себя, живём-то один раз…
– А четырёхглазого куда? Тоже был ничего, не сильно старый…
Гость поморщился, затягиваясь сигаретой.
– Куда пепел стряхивать? – поинтересовался он.
– В любое место, – отозвался хозяин, поёживаясь без своей телогрейки на плечах.
– Наташе отдал, – глухо, с запозданием, наконец прозвучал ответ.
– Что, так серьёзно?
– Серьёзней, чем ты думаешь. Сын там…
– А я, в неведении, приглашаю в гости тебя с супругой…
– По дочерям скучаю…
– Так ты не дома? Живёшь у Наташи в Мытищах?
– Там тоже не получается. Вот, поссорился…
– Что не так?
– Сын вроде как не мой.
– Не твой???
– Да нет – мой! Как объяснить, …с дочерьми было всё совсем по-другому… Мы с женой были молодыми, ты сам знаешь…
– Оставайся здесь. Пошли – прикинем, как устроиться. Три дома – выбирай любой.
– Нафига ты столько понастроил? – спросил Денди.
– Хобби, длинная история, – ответил Ватник.
– Я не останусь. Сейчас живу на квартире у друга…
Поели, прогулялись по комнатам, спустились в мастерские. Денди застрял у станков. Фрезер, торцовка, циркулярка, рейсмус и фуганок его не отпускали, а ватник разглагольствовал о деревообработке. Не самое весёлое настроение стало будто выправляться. Обошли участок.
– Не вижу огорода! Яблони надо обрезАть. Слива у тебя в тени елей. У малины все коричневые ветки убери и сожги, оставь на следующий год только зелёные…
– Да как обрезАть их, эти яблони? – недоумевал хозяин.
– Вон на макушке, яблоки чёрные после заморозков висят высоко, ты их даже собрать не можешь. Обрезай всё подряд, куда дотянешься!
– Ай, брось! На антоновку лучше глянь, ей морозы нипочем, сейчас наберу тебе пакет.
Обошли участок и снова оказались в той же самой, обделённой вниманием хозяев, беседке. Гость закурил. Оглядел деревья, роняющие последнюю листву, лавочку с наброшенной на неё телогрейкой, круглый стол.
– Тут у тебя как в лесу… Читал “Норвежский лес”? – спросил Денди.
Этот, как бы ни с того ни с сего заданный вопрос, озадачил его собеседника.
– “Новиджен вуд”, Битлов? Там вроде слов не сильно много. Чего читать-то?
– Роман Харуки Мураками есть такой.
При чём здесь Харуки, да ещё Мураками? Ну, модный автор нынче. Но куда ему против Достоевского или, скажем, Куприна. Однако, Ватнику пришлось признаться:
– Нет, не читал. А что там интересного, расскажи?
– Так и рассказать особенно не о чем. Парень в кругу одиночества. Ни друзей, ни подруг. Случилось ему встретить любовь – она умерла, друг тоже умер. На ровном месте.
– Подозрительно для ровного места... Не читаю я детективы, любовные романы тоже. К слову, последний детектив, который я прочитал, был “Что делать?”, а любовный роман – “Анна Каренина”.
Гость, чуткий до юмора, рассмеялся.
– Ни то и ни другое, Левин, понимаешь, тут нашёлся. Но, согласен, – подозрительно. Штука тут такая: в сюжете у Мураками смерть выступает как завязка, триггер что ли. Неожиданная, она всегда неожиданная, а у героя проблемы-проблемы множатся-множатся…
– И?
– А у меня тоже самое, только наоборот. Проблема на проблеме, а где развязка, решение?
– Хочешь сказать она, беззубая с косой?! – тот который опять оказался без привычной ему телогрейки поднялся с лавочки, поёжился на студёном осеннем ветерке.
– Одевай свою кольчужку, – произнёс Денди. Он тоже встал, руками опёрся на перила. Докурил сигарету и тут же закурил ещё одну. Всматриваясь вдаль, продолжил, – читать надо!
Ватник, восприняв призыв о чтении на свой счёт, на всякий случай переспросил:
– Что читать?
– Литературу… И писать!
Приземлённый наш Ватник так и не понял по-хорошему, к кому были направлены последние наставления Денди. А гость уже одолевал его следующим вопросом:
– Ты знаешь, что в Японии, например, всех умерших кремируют?
– Знаю, – немедленный уверенный ответ хозяина закончился словом “теперь”.
– Ох, нравится мне эта идея! – как бы в горячке продолжал Денди. – И прах развеять, развеять над морем!
– Согласен!
Вскорости недолгий визит Денди к его товарищу закончился. Были меж них и другие разговоры, и другие темы, только те разговоры улетучились из памяти Ватника. Может, оно и к лучшему, меньше пустой писанины – надо вершить повествование.
* * *
Месяц не миновал после описанного визита, Ватник узнал, что его друг умер. Ковид, больница, сердце. Отпевали в храме на Сретенке. Тело увезли в крематорий. Обсуждали вопрос захоронения праха усопшего.
– Друзья, – не совсем ещё уверенно заговорил Ватник, – давайте развеем его прах над морем. Он так хотел.
“Как? Что? Когда?” – посыпались на него вопросы. Как-то скомкано Ватник поведал о том, как Денди приезжал к нему на дачу. Из всех слов умершего друга он рассказал тогда только о его желании развеять прах. Положа руку на сердце, Ватник самолично интерпретировал те слова как посмертное желание Денди. Но, с другой стороны, в том недавнем прошлом не мог же Денди, не зная будущего, прямо и недвусмысленно дать такое распоряжение Ватнику. И почему именно ему?
Так или иначе, урну привезли в Крым. Коляпа, верный и безотказный товарищ из славного города Севастополя, сделал всё в лучшем виде. Был небольшой кораблик, венок покачивался на волнах, немногословный тост. Самые близкие люди приехали в Крым, чтоб выполнить последнюю волю умершего, развеять прах. Именно они – бывшие курсанты мореходки, некогда курсанты одной роты провожали своего друга в последний рейс. Таков факт – молчаливый, но упрямый и убедительный: нет никого ближе, искреннее, надёжнее, чем друг юности. Доказано жизнью!
Жена, супруга Денди, а с той поры вдова хотела знать больше. "Как зашёл у вас разговор о смерти? О чём вы ещё говорили?" – спрашивала она Ватника. Тот что-то ей рассказал, что-то – нет, язык не повернулся. Вот, по прошествии времени, используя тот же самый Ватсап, она прислала Ватнику стихотворение:
И что заставило мой взгляд упасть на книжную витрину?
В страниц расплывчатую бязь нырнуть бездонную пучину.
«Норвежский лес» меня привлёк и тайны колдовские строки.
Средь вековых его стволов бродили души одиноки.
Но так случилось, и твой взгляд вдруг привлекла всё та же книга.
Её открыл ты, став читать, узрел подобную интригу.
Увлёкся ты игрой теней. Да, не легко, когда в ней трое!
И ты – заглавный в ней герой, сюжет исполнен в ней тобою!
Ты вдруг прозрел, ты принял боль, что причинил неосторожно.
И не любя и не тобой разыгран жребий был тревожный!
Ты понял: если б вдруг исчез
В твоей судьбе «Норвежский лес», прозренье было б невозможно.
Открывшись, мыслями делясь, ты о тоске поведал другу,
Обман и только – обменять свою супругу на подругу.
О, как давно огонь угас, но пепел обжигает руки,
Когда я думаю о нас. И так невыносимы муки!
…А Мураками был жесток, он что-то написал меж строк...
И пусть будет ответом мой прозаический рассказ на её стихотворение.
20 января 2024 года.