«Ей 17. Она уже звезда. С ней заговаривают на улице незнакомые мне люди. Подходят фотографироваться. Показывают на нее с другой стороны улицы. Конечно, она красавица. Высокая, роскошные волосы по пояс, стройная, с пушистыми ресницами и богатыми бровями. Но дело не в ее модельной внешности. Она знаменита в нашем городе благодаря танцам. Им мы отдали полтора десятка лет. Мы – потому что именно я водила ее вначале на балет, потом на гимнастику, бальные танцы, часами сидела в ожидании, возила по городам на соревнования. А потом Мила прошла конкурс ... и ушла в свободное плавание. Чемпионат за чемпионатом, награды, победы. И в 17 лет Мила – уже сама знаменитый тренер в популярном у молодежи центре танцев. Ее стиль женский хип-хоп и «стрипы» – танцы в туфлях на высоких каблуках, таких, что я не смогла бы и пары секунд удержаться. А она танцует. И других учит...
...Психолог велела жить раздельно. Девочка зарабатывает. Имеет право...
...И все это сочетается с ее идеалогией: жизнь без наркотиков, алкоголя, секса. Она ругает меня за курение, я ее – за сидение в интернете и недевичий нрав...
...И вроде она – самостоятельная. И в теме всех последний событий. Но…. я вспоминаю свое взросление, и понимаю, что то, во что мы были погружены в юности, сформировало нас настолько, что даже сейчас я круче нее, что ли...
...80-е, мы чувствовали начало конца старой жизни. Социалистический колос медленно начал крениться и с грохотом упал. Вспоминая те года, мне кажется, что изменения начались с того, что у людей пропала вера, идеология не работала, высокой цели для народа не стало, звезда коммунизма мигала-мигала и погасла, ее затмили коррупция, воровство и беспробудная нищета крепостного советского люда. Перестройка рождалась из музыки, стихов, робких слов о свободе, которые тогда казались отважными лозунгами. «Перемен, мы ждем перемен», — звучало из кассетных магнитофонов...
...Я помню Москву тех лет. Старинная улица со старыми полуразрушенными особняками Петровского бульвара. Они в аварийном состоянии, жителей давно переселили в Митино, район без метро, за пределами Москвы. Здания бульвара зияют чернотой окон. Но пусты они обманчиво. Внутри бурлит жизнь. В отапливаемых подвалах и первых этажах зданий поселились художники и музыканты...
...Денег не было, была движуха: стихийные выставки и концерты, приезжало американское телевидение, снимало про художников-музыкантов репортажи. Подвал случайно-запойно организовал Александр Петлюра, художник андеграунда конца 80-х годов...
...В круговороте событий тех лет я упивалась жизнью...
...Не искала причинно-следственные связи, как сейчас это принято, не думала об осознанности. Тогда выживали и пытались поймать свою золотую птицу за хвост. Жили здесь и сейчас, потому что завтра могло не наступить...
...Меня удивляет и огорчает рациональность нового поколения: ЗОЖ – на первом месте, учеба – на втором, достижения и конкурентность – вообще впереди всего. А где безрассудные поступки во имя любви? ... Ушла романтика.
Звонит дочь. Договариваемся, что завтра, в 16.15 минут я должна буду забрать ее от остановки Театр. Она нашла возможность побыть с родителями 2 часа до следующей тренировки. И не дай Бог опоздать. Каждое мое опоздание вызывает пятнадцатиминутное осуждение. Мы едем в машине. Заходит разговор о выборе профессии, и я рассказываю, как отказалась в юности от профессии архитектора, так как мама меня в категорически не поддерживала, отговаривала, несмотря на мои успехи в рисовании – ежегодно мои школьные работы выдвигались на всякие выставки. И здесь моя практичная и рациональная дочь спрашивает – а почему ты сейчас не идешь учиться рисованию? Ты же можешь через 5 лет стать настоящим художником. Я куплю тебе холст и, что там еще нужно – грунт? Кисти?
И знаете, меня так пробил этот вопрос и ответ, что теперь каждый раз, когда я раздумываю над чем-то: делать или не делать, я возвращаюсь мыслями к этому разговору.
Мне будет шестьдесят, семьдесят и даже девяносто. И я могу остаться просто женщиной, прожившей лихую юность, разумную зрелость и убогую старость, а могу быть художником, писателем, музыкантом – человеком, оставившим после себя мысли, эмоции, впечатления – чуть вперед, чуть дальше, чуть глубже.
Я ругала дочь за рациональность, сухой расчет. А эта девочка махом изменила мою жизнь, дала такой толчок, что я снова лечу по жизни, не останавливаясь...», - отрывки из рассказа Аллы Ромашовой "Гори-гори, моя звезда».