В «нейтральной зоне» деревенька между двух укрепленных линий — нашей и вражеской. В течение месяца ее осыпали снаряды, мины, по ее улицам пробирались разведывательные отряды. Многие дома разрушены, сожжены. Но в тех, что уцелели, заметны следы домашнего обихода, прерванного войной. Жители бросили дома, уехали, но деревенька осталась в «нейтральной зоне»...
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали.
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 18 января 1942 г., воскресенье:
ПУТЬ НАСТУПЛЕНИЯ
Немцы держались здесь больше месяца, защищая пути на Можайск. Несколько дней назад фронт их обороны был прорван. Именно здесь, возле этой крохотной деревеньки.
Деревенька стояла в «нейтральной зоне» между двух укрепленных линий — нашей и вражеской. В течение месяца ее осыпали снаряды, мины, по ее улицам пробирались разведывательные отряды. Многие дома разрушены, сожжены. Но в тех, что уцелели, заметны следы домашнего обихода, прерванного войной. Жители бросили дома, уехали, но деревенька осталась в «нейтральной зоне», и вещи сохранились в том виде, в каком их покинули хозяева: шкаф с посудой, недопитая кружка с замерзшей водой на столе, картошка от последнего ужина, детские куклы, стенные часы с застывшими мерзлыми стрелками, забытая трубка с табаком, корыто, хозяйские фотографии — невеста с фатой, жених в галстуке, с гладко примазанной головой: дело, видимо, давних дней.
Taк сохранились вещи под градом снарядов, в самой гуще войны, как если бы застыла внезапно жизнь, остановленная чьей-то рукой.
Место прорыва вражеских укреплений видно совершенно отчетливо: раздробленные снарядами проволочные заграждения, окопы с трупами немцев, разбитые пушки, минометы. Все это уже посыпано легкой порошей и тоже кажется чем-то давно прошедшим.
Настоящее — это движение вперед.
Прорвав укрепления, наши войска устремились на запад. По дорогам, заваленным снегом, расчищаемым сотнями лопат, только что освобожденным от мин, идут нескончаемые колонны. Машины увязают в снегу, их выталкивают, проталкивают. Вперед! Вот застрял в снегу грузовик. Бойцы идущих сзади машин спешат ему на выручку. Короткие слова команды, колеса буксуют, снежный вихрь залепляет глаза, оседает на шапках, на полушубках, и грузовик, свирепо жужжа выползает на верный путь. Его экипаж взбирается на площадку. Вперед!
Мосты взорваны врагом. Их восстанавливают, чинят,— брызги щепок летят из-под топоров. Связисты тянут провод, миноискатели шарят по обочинам, лепешки и цилиндрики извлеченных мин лежат поодаль, огражденные надписями на досках, прибитых к шестам: «Внимание, здесь мины!»
Но еще не все мины выловлены. Раздается взрыв, рыжий дым взлетает над дорогой. Мина! Санинструктор делает раненому первую перевязку при свете автомобильных фар.
Дробь выстрелов порой прорезает воздух, в лесах засели отдельные немецкие автоматчики, обстреливающие дорогу. Отряды наших лыжников скользят по снегу, среди белых деревьев: на охоту за автоматчиками. А колонны идут и идут. Движутся пушки, минометы, тягачи, гаубицы, проходят рации, дымят кухни. Вперед!
Быстро темнеет, короткий зимний день на исходе, загорается первая звезда, за ней другая, третья, и вот уже весь синий, темнеющий небосклон сверкает и искрится звездной россыпью.
В штабном автобусе горит яркая лампа, за окнами слышен гул проходящих колонн. Несколько командиров склонилось над картами. Полковник беседует по телефону со штабом передовых частей. Слышны отдельные фразы:
— Пункт В. занят вами? Так. Подожжен неприятелем? Так. Приближаетесь к 3.? Так.
И он дает приказания условным кодом, называя цифру за цифрой.
Приводят пленного. Он низкорослый, щуплый, обвязан по глаза каким-то шарфом, руки забинтованы — обморожены. Едва развязав шарф, он начинает бормотать по-русски:
— Я— австрийцы.., Я — австрийцы... Австрийцы...
Впрочем, это все, что он знает по-русски. В дальнейшем он объясняется при помощи переводчика. Охотно рассказывает о расположений своей части, о ее маршруте. Настроение в германской армии? О, паршивое настроение! Холодно? О, холодно, как холодно!
И он начинает ругать пруссаков.
— Чтоб они сдохли, проклятые! Во всем они виноваты. Чтоб они провалились. Их ненавидят даже, баварцы.
— Но ведь Гитлер—австриец.
— Гитлер австриец? Нет, нет, он пруссак, пруссак.
И он продолжает:
—Мы хороший народ, мы работали и пели наши песни, и любили своих невест, но пришли пруссаки с Гитлером и отняли у нас наши песни и наших невест. Чтобы они сгнили, проклятые!
Впрочем, и этот молодчик — не промах. У него нашли часы советского производства, браслет, золотое кольцо. Скромно потупившись, он сознается, что отнял все это у гражданки в Дорохове.
— Но я не убил ее,— бормочет он.— Не убил, честное слово.
И вновь монотонно повторяет свое:
— Этому нас научили пруссаки... пруссаки.
Ночью подъезжаем к деревне. Зарево ее пожаров видно издалека. Дымятся дома, огонь пробегает по стропилам, по которым катятся струи тающего снега.
В одном из уцелевших домов размешается только что прибывший медсанбат: спешно сгружаются с машин койки, медикаменты, ящики с инструментарием. Хлопотливые девушки в теплых шапках с красными звездами оборудуют операционную комнату. Вот и первый транспорт раненых. Врач делает перевязку высокому, широкоплечему красноармейцу, раненому в плечо. Красноармеец только что вышел из боя, глаза его блестят. Он рассказывает о том, как штурмовали деревню. Немцы сильно укрепились здесь, надеясь сдержать наше наступление. Их обошли лесом, на лыжах, и ударили с тыла.
— Командир нам говорит: «Вы подползите тишком да зацепитесь за первый сарай, а мы доделаем остальное...» Ладно... Поползли. Михеев как дал очередь в дверь. Видим, фрицы повскакали, галдят. Я размахнулся противотанковой гранатой. Жах! О, мать моя, весь сарай кругом пошел... Ауф видерзейн, гуте нахт! Никто не выскочил. Мы на огороды, ко второму сараю. Тут на меня выскочили двое. Прямо — впритирку, к носу. Я их штыком и прикладом. Убил.
— Кого?
— Да, надо думать, обоих...
...Выходим на улицу. Ночь. Звезды светят так ярко, что видны не только дома, но даже опушка туманного снежного леса. Гудят машины — нескончаемой вереницей движутся войска. Наступление. Армия на колесах.
На западе зарево: будто воспален синий безоблачный горизонт. Слышна канонада. Там идет бой. Там от деревни к деревне продвигаются наши бойцы. Они гонят врага от Москвы, они сражаются днем и ночью и в короткие часы отдыха спят, прикорнув на снегу: наступление, нет времени рыть землянки. Спят под синим январским небом, положив под руку винтовку.
И снова идут среди снежных полей, под минами, пулями и снарядами, в багровых огнях пожарищ. Вперед! (Е. ГАБРИЛОВИЧ).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1942 год. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.