Текст: Андрей МУСАЛОВ
Опубликовано в альманахе «Вектор» №2 2022 г.
Гражданская война в Таджикистане — одна из страниц новейшей истории, о которых ныне вспоминают редко. Как и об участии в тех событиях российских пограничников. Защищая южные рубежи Содружества Независимых Государств, они проявили подлинное мужество и героизм. Одним из ярких эпизодов стал бой за высоту Тург. Сразу четверо пограничников, участвовавших в нём, были удостоены высокого звания Героя Российской Федерации: Олег Хмелёв, Вячеслав Токарев, Николай Смирнов и Олег Козлов.
Вызываю огонь на себя!
— Ты хорошо подумал? — начальник Московского пограничного отряда Группы пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан подполковник Василий Масюк как можно плотнее прижал резиновый наушник радиостанции к уху, пытаясь расслышать тонущий в треске радиоэфира голос.
Разобрать, что говорит абонент, было непросто — радиэфир забит до отказа. Одновременно работало множество станций, своих и вражеских. Радиоволны, путаясь в складках ущелий и натыкаясь на острые пики гор, едва доходили до приёмников, и голоса на русском, таджикском, узбекском, пушту, арабском языках тонули в свисте, гуле и урчании многочисленных помех…
Бой шёл уже много часов. Судя по докладам с выносных постов, противник открыл огонь на всём участке 12-й заставы, подавляя позиции пограничников. Но главный удар он нанёс на ключевую позицию — на высоту Тург. Двузубая вершина доминирует над местностью, поэтому кто её контролирует, тот и в дамках. Год назад, 13 июля 1993-го, именно оттуда по старому расположению «двенашки» был нанесён удар реактивными снарядами, за которым последовал бой, продлившийся двенадцать часов…
Похоже, противник решил повторить прошлогодний сценарий, стремясь прорвать границу на участке 12-й заставы. Но для этого ему нужно было захватить ключ к обороне пограничников — Тург. Вот уже несколько часов бандиты раз за разом упрямо и неистово накатывались на позиции горстки бойцов, а потом вновь и вновь отступали.
Оттуда, с высоты, слышался голос корректировщика:
— Я «Дунай-02», передаю координаты…
Повинуясь ему, самоходки из состава артиллерии российской 201-й дивизии, изрыгая из раскалённых стволов снопы яркого пламени, безостановочно отправляли в темноту внушительные тушки 122-миллиметровых снарядов. Они рвались в рядах наседавших «духов», не давая им перебить защитников поста, заставляя их бежать под напором стального дождя. Они тоже слышали этот голос в эфире, пытались глушить его, матерясь, вклинивались в переговоры:
— «Дунай», мы до тебя доберёмся, голову отрежем, шкуру с живого снимем!..
Но корректировщик вновь и вновь передавал координаты. Повинуясь ему, из раскалённых стволов с грохотом вырывались снаряды и уносились в сторону Турга. На вершине дыбилась земля, в воздухе носились раскалённые осколки, но, несмотря на это, противник упрямо пёр вперёд. Из радиоперехвата был известен приказ бандглаварей: «Брать высоту любой ценой, никого не оставлять в живых!»
В какой-то момент с Турга вместо привычных координат послышалось:
— Вызываю огонь по моей позиции!
При этом абонент говорил спокойно и отчётливо. Масюк узнал этот голос, несмотря на помехи. Он принадлежал Олегу Хмелёву. Лейтенант прибыл в отряд относительно недавно, но уже проявил себя как решительный и одновременно рассудительный офицер. Было очевидно, что раз он принял такое решение, то там, на Турге, дела совсем плохи. Огонь 122-миллиметровых гаубиц и установок «Град» почти не давал шансов выжить, и Масюк ещё раз переспросил:
— Ты хорошо подумал?
— Подумал. Боеприпасов почти не осталось. Отступать некуда. Вызываю огонь на себя!
Молчун
Олег Хмелёв всегда отличался молчаливостью. Если он что и говорил, то всегда по делу, обстоятельно, обдумывая каждую мысль. Ценное качество для того, кому судьба не особенно благоволила, кому всего приходилось добиваться, рассчитывая только на самого себя. В семь месяцев Олег остался один, без родителей. Сирота из маленького города Уральска, что затерялся в степях Западно-Казахстанской области. Всё, что у него было, так это характер и сила воли. Эти качества Олегу достались от бабушки Анны Меркуловны Хмелёвой. Она забрала Олега к себе, в село Дарьинское Приуральского района Уральской области. Бабушка не просто взрастила его, но привила жизненные принципы: быть скромным, не прятаться за других, верить в свои силы, отвечать за свои слова и поступки. Лишённый родительской опеки, Олег буквально сделал себя сам. Играл в баскетбол, занимался плаванием, увлёкся рукопашным боем. За что бы он ни брался, во всём добивался максимальных результатов.
По словам бабушки, Олег решил стать военным в два года, когда впервые увидел офицера. С тех пор заветная мечта не покидала его. Неудивительно, что, когда пришло время выбирать жизненный путь, Олег выбрал непростую офицерскую долю. Причём сделал это в преддверии лихих девяностых, когда профессия защитника родины не приносила ни почёта, ни дохода. Даже простого уважения со стороны тех, кого защищала, тогда ещё Советская армия. Сначала Олег попробовал поступить в Суворовское училище. Сдал экзамены, но времена, когда в подобных учебных заведениях сироты и дети из неполных семей при поступлении имели преимущество, были позади. Олега не приняли — не прошел по какому-то конкурсу. Но Хмелёв не разочаровался, продолжил подготовку. Занимался спортом, много читал, впитывая знания из самых разных областей жизни.
В 1989 году Олег окончил среднюю школу и поступил в Омское высшее общевойсковое командное училище. Там будущих пехотных командиров готовили как следует, многое из усвоенных знаний позже пригодилось. Быстро пролетели курсантские годы и 19 июня 1993 года Олег Хмелёв, получив диплом и лейтенантские погоны, отправился к новому месту службы — в Забайкальский пограничный округ.
«Душанбе — как восточная сказка»
В том, что Олег сменил фуражку с красным околышем на «зелёный фургон», не было ничего удивительного. Ему всегда хотелось живого дела, а не казарменной тоски. Олег рассказывает:
— В марте 1993-го к нам в Омское училище приехали «покупатели» из пограничных войск. Как раз в те дни на всю страну прогремела история о героических воинах Московского пограничного отряда. Это и повлияло на выбор цвета фуражки.
В Чите лейтенанта Хмелёва определили на должность заместителя начальника заставы, дали место в гостинице. Но не успел он как следует обжиться и осмотреться, как поступило предложение — отправиться в командировку в одну солнечную страну, ранее входившую в состав СССР. Лейтенанту собраться — что нищему подпоясаться. Спустя короткое время Хмелёв уже направлялся к новому месту службы — в Республику Таджикистан, в Московский пограничный отряд.
На новом месте Хмелёв почувствовал себя в своей тарелке, хоть здесь была война, было жарко, грязно и голодно, была опасность подцепить брюшной тиф, гепатит, дизентерию. Никогда нельзя было угадать точно, откуда грозит опасность.
— В Таджикистане разной «экзотики» всегда хватало, — вспоминает Олег. — Змеи, скорпионы… Вскоре после приезда меня укусила гадюка. Долго потом приходил в норму. Как раз в это время проходили переговоры с представителями 55-й афганской дивизии Кази Кабира. Тогда же впервые близко увидел афганцев. Они прибыли на переговоры, переплыв через бурную реку Пяндж на бурдюках. Завидная смелость!
Главной чертой службы в Таджикистане были люди, каких больше нигде не встретишь. Ради них пойдёшь на все, и они ради тебя. Одним из таких был новых знакомый Хмелёва лейтенант Вячеслав Токарев, также прибывший из Забайкалья.
Токарев родился 19 февраля 1972 года в городе Бийске Алтайского края. Его мама, Мария Михайловна, позже вспоминала, что Слава рос озорным, но вместе с тем мог быть серьёзным и ответственным. Любил поэзию Дениса Давыдова — героя Отечественной войны 1812 года, знал наизусть много его стихов.
В 1989 году, сразу после окончания средней школы, Вячеслав поступил в Новосибирское высшее военное общевойсковое командное училище. Сбылась его мечта — стать военным. Родители Славы, Мария Михайловна и Владимир Петрович, приезжали в Новосибирск, когда он принимал присягу.
Годы учёбы пролетели быстро. Вячеславу предложили продолжить службу в пограничных войсках. В июне 1993 года лейтенант Токарев отбыл к месту службы в Забайкальский пограничный округ на должность заместителя начальника 4-й пограничной заставы по работе с личным составом 28-го пограничного отряда.
— Мы познакомились ещё в Чите, в той самой гостинице, где я жил сразу после приезда в Забайкалье, — вспоминает Хмелёв, — вскоре вместе получили распределение в Кызыл. Я был направлен на 2-ю заставу «Аргомджу», он — на 4-ю, «Бийскую». Это было уже после событий на 12-й заставе Московского пограничного отряда. Как раз шёл набор добровольцев в Таджикистан. Тогда практиковались командировки на девять месяцев. Вдвоём с Вячеславом мы написали рапорта «по желанию». Нас долго отговаривали, но мы настояли.
Так в августе 1993 года Хмелёв и Токарев были откомандированы в Группу пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан на стажировку, в 117-й Московский пограничный отряд. Тогда Вячеслав Токарев начал вести дневник. Записей было совсем немного — видимо было не до писанины. Но те, что остались, отличались чёткостью формулировок и хорошим слогом: «10 августа. Душанбе — как восточная сказка, даже не верится, что здесь стреляют, а по центру ночью летят трассеры. Русских мало, остались те, кому некуда ехать. Таджики не производят впечатления злых людей».
Начальник отряда, подполковник Василий Масюк, определил Хмелёва на должность заместителя начальника резервной заставы 1-й комендатуры. Токарев возглавил нештатный разведывательный взвод десантно-штурмовой манёвренной группы — ДШМГ.
«Девятимесячниками» называли таких, как Олег, офицеров. За этот период многие едва успевали врасти в обстановку, а уже нужно было возвращаться к постоянному месту службы. Одни с радостью покидали солнечный Таджикистан, чтобы никогда больше не вспоминать о нём. Другие, напротив, стремились вновь вернуться в эту страну, боровшуюся с помощью российских пограничников и военнослужащих 201-й дивизии за своё будущее.
К числу последних относились Вячеслав и Олег. Они успели проявить себя в боевой обстановке, неоднократно участвовали в боевых столкновениях с бандформированиями. Вячеслав был удостоен ордена «За личное мужество». Но короткая командировка оставила у молодых офицеров чувство незавершённости. Хотелось вернуться. Олег написал рапорт о переводе в Таджикистан. А ведь на тот момент кроме тягот, лишений и настоящей боевой работы служба в республике не давала никаких привилегий. Статус российских пограничников не был до конца определён. Было только осознание правоты своего дела.
Эти грозные буквы — ДэШа
Весной 1994 года Хмелёва перевели в Таджикистан, в десантно-штурмовую манёвренную группу (ДШМГ) Московского погранотряда, где он стал заместителем начальника по работе с личным составом 2-й заставы. Перевода добился и Токарев — он занял такую же должность на 3-й заставе ДШМГ. Московская ДэШа на тот момент была самым, пожалуй, боевым подразделением во всей Федеральной пограничной службе России.
— Через Московскую ДШМГ прошли многие достойные офицеры-пограничники, — вспоминает Хмелёв. — Начальник ДШМГ Сергей Басманов. Герой России Дмитрий Разумовский — позже он служил в группе спецназначения «Вымпел», погиб в Беслане. Герой России Дмитрий Медведев — также служил в «Вымпеле», погиб в Нальчике. Ким Балабанов — служил в «Вымпеле», погиб «при исполнении» в Хабаровске. Герой России Андрей Мерзликин…
За заслуги Московской ДэШа разрешалось носить эмблемы десантников — с парашютом и самолётами. Но за эту особенность приходилось платить в полной мере. Ни дня бойцы подразделения не сидели без дела. «Прочёски», засады, прикрытие, сопровождение. Где какая заварушка — вертолёт, высадка, а дальше… Дальше — уж как повезёт!
В начале лета Хмелёв был направлен на выносной пограничный пост «Тург». Тург — неприветливое, мрачное место. Огромная гора с двумя вершинами, возвышающаяся над окрестностями. Внизу были видны более низкие горы, бурлящий Пяндж, руины спалённой в 1993 году 12-й заставы, заброшенный кишлак Саригоры. Чуть дальше — позиции новой «двенадцатой» и ещё одна «стратегическая» вершина — высота 1501.1, на которой находился такой же выносной пост, под командованием хорошего знакомого Хмелёва — лейтенанта Сергея Медведева. Словом, видно всё как на ладони. Кто контролирует Тург, тот контролирует всю долину и подходы к ней. Неудивительно, что борьба за эту высоту велась ожесточённая.
Старшим на посту был назначен лейтенант Токарев, Хмелёв — его замом. В подчинении — двадцать солдат, как русских, так и таджиков. Личный состав на посту в основном был боевой, проверенный. Особо выделялся младший сержант Николай Смирнов Он родился 30 января 1967 года, в деревне Кашмаши Моргаушского района Чувашской Республики. Несколько лет Коля жил в деревне с бабушкой и дедушкой, пока родители не забрали его в Чебоксары, где работали на заводе. Тогда у него появился младший брат Гена. Коля говорил только на чувашском языке, но в садике быстро научился общаться на русском, был живым и подвижным мальчиком.
Окончив восемь классов в школе № 33, Николай поступил в ПТУ № 8 при Агрегатном заводе, где позже работал слесарем-ремонтником. Затем трудился на Чебоксарском заводе ЖБК № 9.
В ноябре 1986 года Николая Смирнова призвали на службу в Туркестанский военный округ. После окончания пулемётной школы под Ташкентом с весны 1987 года выполнял интернациональный долг в ДРА. Вскоре младшего сержанта Смирнова назначили командиром отделения пулемётчиков разведывательного батальона. Николай участвовал в боевых операциях против душманов, обеспечивал безопасность сапёров, в боевом охранении сопровождал колонны машин, воевал храбро и умело. Свидетельство тому — благодарности командования и боевые награды — советские и афганские, с которыми он вышел из ДРА.
В августе 1988 года Смирнов вернулся домой. Устроился на Чебоксарский агрегатный завод слесарем-сборщиком. Заработки на заводе были маленькие, да и те не всегда выплачивали. Николай уволился и начал искать работу: трудился плотником, затем работником охраны, но везде зарплаты не хватало. Николай Смирнов решил вернуться на военную службу и в апреле 1994 года поступил по контракту в пограничные войска. Его назначили командиром отделения десантно-штурмовой манёвренной группы 117-го Московского пограничного отряда Группы пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан. Опыт воина-афганца оказался весьма востребованным на новой, необъявленной войне. Смирнов всегда старался оказаться в гуще событий, никогда не подводил, за что его ценили боевые товарищи.
Ещё одной примечательной личностью был снайпер рядовой Олег Козлов. Он был из местных — этнических русских. Дед Олега служил в Кулябе, в 149-м полку 201-й мотострелковой дивизии. Так семья и осталась в солнечном Таджикистане. Мама работала в народном суде, отец — газоэлектросварщиком. Сам Олег также учился на слесаря, увлекался рок-музыкой. Но когда полыхнула гражданская война, стало не до неё.
Родной Куляб, где жил Козлов, оказался в оппозиции исламским фундаменталистам, захватившим столицу республики. Олег вместе с ополченцами защищал посёлок, а после освобождения Душанбе от ваххабитов отправился в Московский погранотряд — устраиваться на службу. 15 марта 1993 года его приняли в состав ДШМГ снайпером. До войны Олег ходил с отцом на охоту, умел метко стрелять.
Очень скоро навыки стрелка пригодились Козлову. 15 ноября в составе подразделения, которым командовал Вячеслав Токарев, он оборонял перевал Навранга. Противник вёл по позиции десантников огонь из миномётов, безоткатных орудий, ДШК, пытался атаковать, но, потеряв несколько десятков человек, отступил. С нашей стороны было двое контуженых.
Остальные рядовые и сержанты, находившиеся на посту так же как Смирнов и Козлов, имели боевой опыт, получив выучку у таких бывалых командиров ДШМГ, как майор Басманов и капитан Разумовский. Но даже им на Турге приходилось несладко. В марте, когда пост только выставили, на равнине уже цвели сады, а здесь, на вершине, дул ледяной ветер. Из двадцати десантников шестеро обморозились, их пришлось спустить вниз. Летом на высоте было не лучше — жара, пыль и жажда.
Весь пост — четыре блиндажа и сеть траншей. С трёх сторон к посту можно было подойти. С четвёртой — отвесная пропасть. На левой вершине сидели соседи — спецназ КНБ Таджикистана. Правую вершину охраняли российские пограничники. На ней находился тригонометрический пункт. Между вершинами располагалась вертолётная площадка. Два раза в месяц на неё приходил вертолёт. Вздымая тучи пыли, машина зависала над площадкой, вниз сыпались продукты, боеприпасы, ёмкости с водой.
— Пост постоянно находился под прицелом вражеских ДШК, — рассказывает Хмелёв, — поэтому у вертолётчиков в запасе было не более десяти минут, пока противник не отреагирует.
Чтобы не попасть под возможный огонь, вертолётчики использовали особую тактику взлёта. Вертолёт сваливался в пропасть, пролетал несколько десятков метров и лишь затем выравнивался и улетал восвояси.
Стабильно напряжённо
С точки зрения обычного человека жизнь на посту была не самой комфортной. Грязь, пыль, режим экономии воды. Но больше всего донимало однообразие. Олег вспоминает:
— Это очень опасное состояние. У солдат появляется много свободного времени. Они начинают заниматься чёрт-те чем, появляются неуставные взаимоотношения. Поэтому для нас, офицеров, главным было занять подчинённых делом. Занимались спортом, чисткой оружия и конечно же оборудованием и совершенствованием позиций поста. Целыми днями рыли траншеи, ходы сообщения, оборудовали огневые точки. Позже нам это всё очень пригодилось.
Пользуясь возможностью, Хмелёв постоянно совершенствовался как офицер. Учился правильно корректировать артогонь, наводить на цель авиацию. Кроме того, офицеры поста периодически проводили разведывательно-боевые выходы. Огромный лабиринт из ущелий, скал, троп, окружавших Тург, таил опасность.
— Сейчас удивляюсь, как мы на это решались, — вспоминает Хмелёв. — Высота горы составляла 2150 метров. Спускаться приходилось по очень крутому склону. Да и остальные горы ненамного лучше. Местные жители там почти не появлялись. А мы и в заброшенный кишлак, что по соседству, — Саригоры — ходили, и на заставу помыться, и по всем окрестностям — проводили рекогносцировку. Находили стоянки боевиков, схроны с боеприпасами, которые на месте и уничтожали. Противник готовился к боевым действиям заблаговременно. Кстати, тогда впервые воочию увидел, как бандиты организуют охранение, как и где выставляют посты. Помимо шнырявших по горам боевиков большую опасность представляли мины. Там ведь кругом минные поля. Пару раз мы нарывались, но обошлось. Удивительно, но страха мы не испытывали, видимо, в двадцать два года другое восприятие опасности.
К августу стало очевидно, что обстановка на таджикско-афганском рубеже накаляется. Изо дня в день новые посты и заставы российских пограничников подвергались обстрелам и нападениям. Всё больше оружия оказывалось в схронах. Зарубежные спонсоры гнали боевиков из Движения исламского возрождения Таджикистана в бой. Их поддерживали многочисленные наёмники из Афганистана, Иордании, Саудовской Аравии, Пакистана. Весь этот «террористический интернационал» стремился к одному — сделать Таджикистан своим плацдармом в Средней Азии. Замысел был не сложен: опрокинуть пограничников на наиболее удобном направлении — через участок 12-й заставы Московского отряда — и, двигаясь вглубь Таджикистана, расчленить страну. Но на пути к 12-й заставе стоял Тург. Его планировалось захватить в первую очередь.
«Духи» и прежде постоянно бродили вокруг поста, а теперь заметно активизировались. Вели себя нагло, не особенно скрываясь, по ночам жгли костры. Пограничники постарались отучить их от вредной привычки не соблюдать светомаскировку. Олег вспоминает:
— Как-то ночью один из дозорных сообщил, что видит костёр на одной из соседних высот. Хорошо, на нашем посту были очень профессиональные миномётчики. Пустили одну мину и точно накрыли. Наутро отправили разведгруппу. Докладывают — точное попадание. Одной миной пятерых боевиков уложили.
В августе, за две недели до нападения, противник начал обстрелы поста. Интенсивность вражеских обстрелов тогда была невысока — один-два раза в день. Били реактивными снарядами — «эрэсами», иногда из ДШК. К редким взрывам все привыкли, да и полутораметровые окопы надёжно прикрывали пограничников от взрывов и осколков.
В ответ пограничники подавляли огневые точки противника стрельбой из 82-миллиметрового миномёта и станкового противотанкового гранатомёта — СПГ. Как-то в пещере на одной из соседних высот засели два вражеских снайпера, которые попытались терроризировать пост. Огнём из миномёта их было не достать. Тогда снайпер Олег Козлов предпринял ответные действия. Скрытно нашёл выгодную позицию, подкараулил вражеских стрелков и положил обоих.
С 11 августа обстрелы стали постоянными, ракеты посыпались буквально одна за другой. Особенно тяжёлым выдался день 17 августа. Сначала в 6.30 по посту было выпущено два пристрелочных «эрэса», затем ещё около двадцати. Некоторые из снарядов пролетали мимо Турга — в долину, и даже доставали до высоты 1501.1, где размещался пост Медведева.
Трудный день
В четверг, 18 августа, началось.
— С утра у меня было нехорошее предчувствие, — вспоминает Олег. — Чтобы успокоиться, решил подровнять причёску. Ребята меня постригли аккуратно, как положено. Другим тоже было не по себе.
Как говорится, предчувствие не обмануло. Крупные силы бандитов сумели просочиться в тыл поста. Завидев их, подразделение КНБ Таджикистана, оборонявшее левую вершину Турга, оставило свои позиции и молча бежало, оставив российских пограничников без прикрытия. Пользуясь ситуацией, бандиты сумели вплотную подкрасться к правой вершине горы, где размещался пост российских пограничников «Тригопункт», и изготовиться к нападению.
— Первым погибшим стал «агээсник» Сергей Пеньков, — рассказывает Хмелёв. — Его автоматический гранатомёт АГС находился наверху, у тригопункта. Оружие было неисправно, починить его мог только хозяин — Сергей. Поэтому я его и отправил наверх пораньше, до развода. Пеньков пошёл с трудом, говорит — мне как-то не по себе. Он был хорошим, исполнительным бойцом. Помню, девушка ему незадолго до этого письмо прислала. Писала, что ждёт… Но я настоял, отправил его на пост. В 17.25 это было. Больше он не вернулся. Метров за пятнадцать до поста его убили. Там, видимо, была засада. Выстрелили в упор, в сердце. Примерно в 18.00 наверху, у тригопункта, началась «трескотня». Затем ударили и по самому посту.
Огонь был очень плотным. Каждые несколько секунд воздух резал противный скрежет ракеты, вслед за которым следовал разрыв. Облака сизого дыма от взрывчатки, смешанного с пылью, пронизывали тысячи осколков и камней, ищущих в этом аду свою жертву. Вдобавок на соседнюю с Тургом высоту «духи» приволокли ДШК. Он периодически поливал позиции поста свинцовым дождём из крупнокалиберных пуль. В такой ситуации ничего не оставалось, как глубже забиться в блиндаж или на дно траншеи и с благодарностью вспоминать каждый день, каждый час, каждый взмах лопаты, отданный на обустройство позиции. Позже подсчитали, что 18 августа на каждого пограничника поста пришлось по три «эрэса».
После того как наверху в 18.00 началась стрельба, с позицией, расположенной у тригопункта, пропала связь. Там дежурили несколько бойцов. Радист попытался связаться с ними, но ответа не было. Только слышалось, как в той стороне раздаются автоматные и пулемётные очереди. Чтобы выяснить ситуацию, в 18.05–18.10 лейтенант Токарев с сержантами Смирновым и Жердевым выдвинулся на правую вершину.
К сожалению, в этот момент на помощь к боевикам, атаковавшим пост «Тригопункт», присоединилась группа «духов», засевших на левом склоне Турга, на брошенных позициях КНБ Таджикистана. В результате группа Токарева оказалась под перекрёстным огнём. В ходе короткой и ожесточённой перестрелки Токарев был убит, Смирнов тяжело ранен в голову. Его пулемёт был слышен ещё некоторое время, но потом и он замолк.
Почти одновременно с атакой на тригопункт «духи» навалились и на центральную позицию. Хмелёв успел организовать личный состав, систему огня. Теперь он оставался единственным офицером на посту. И теперь именно от его приказов, от его самообладания и знаний зависели жизни подчинённых, большинству из которых едва стукнуло двадцать. В гораздо менее опасных ситуациях более многочисленные подразделения гибли либо несли огромные потери, потому что не было связи. Не было организованной системы огня. Не было корректировки. Не было манёвра силами и средствами. Не было человека, от воли которого зависел исход боя. Не было офицера. На Турге он был. И от него теперь зависело — со щитом или на щите…
Бандиты атаковали с трёх сторон — со стороны границы, с левой вершины, где располагалась захваченная позиция КНБ РТ, и с тыла — со стороны захваченного поста у тригопункта. С четвёртой стороны находилась пропасть глубиной в сотни метров. Отступать было некуда. Плотный огонь противника не давал поднять головы, но, несмотря на это, пограничники вели в ответ прицельный огонь, не позволяя «духам» приблизиться к своим траншеям, заставляя их залечь и отступить. В пещере на противостоящей вершине засел расчёт РПГ с группой автоматчиков. И вновь меткий огонь снайпера Козлова заставил эту группу замолчать.
Хмелёву удалось быстро организовать систему огня из миномёта, СПГ, двух пулемётов, АГС и пары «подствольников». Но главным подспорьем стала ствольная артиллерия, позиции которой находились в долине. Это был тот самый момент, когда пригодились все ранее накопленные профессиональные знания и навыки.
— С самого начала боя меня словно подменили, — вспоминает Олег. — Все чувства и инстинкты словно обострились. Мозг работал как компьютер. Неожиданно я стал собранным, быстрым, метким. Например, до этого нечасто стрелял из «подствольника», но во время боя легко укладывал гранаты по цели. Причём бил ночью, по вспышкам выстрелов противника. Или другой момент: когда я перебегал из одного окопа в другой, по мне выстрелили из гранатомёта. Помню только, как в мою сторону летит красный шар, я в воздухе, в прыжке уворачиваюсь от него, падаю на дно окопа. Граната пролетает мимо. Откуда у меня такая реакция, до сих пор поражаюсь.
«Как твоё имя?»
В 18.45 стемнело, но интенсивность боя продолжала нарастать. Порой в огненном шквале наступало затишье. Видимо, «духи» подтаскивали на соседние склоны новые партии боеприпасов. Но едва на посту становилось заметно хоть какое-то движение, как с соседей горы начинал прицельно бить ДШК, и артобстрел возобновлялся с новой силой.
Периодически противник пытался атаковать, но плотный огонь по-прежнему не давал ему двинуться. Всего Олегу удалось насчитать около шестидесяти нападавших. Казалось бы, не так уж и много. Но в горах каждый ствол на учёте. Наиболее опасным участком оказалось направление со стороны правой вершины, господствовавшей над позициями пограничников. Пользуясь темнотой, «духи» смогли подползти на расстояние выстрела из подствольного гранатомёта. Хмелёв перегруппировал силы, сосредоточив здесь пулемётный и миномётный огонь, что заставило противника отойти.
В какофонии боя хлёстко разносились выстрелы из снайперской винтовки. Это Олег Козлов методично отправлял пулю за пулей, осаживая наиболее ретивых бандитов. В какой-то момент из-за интенсивной стрельбы его СВД отказала. Не теряя самообладания, снайпер разобрал оружие, прочистил его, смазал и вновь открыл огонь по наседавшему противнику.
На какое-то время интенсивность огня снизилась. Видимо, боевики перегруппировывались. Пользуясь этим, от тригопункта сумел приползти рядовой Роман Абишев, раненный разрывом гранаты. Позже к своим сумел выбраться Антон Жердев. Он доложил Хмелёву, что Токарев убит. Покидая захваченную позицию, Жердев обхватил тело командира и вместе с ним скатился по сыпучему откосу. Затем закидал погибшего лейтенанта камнями, чтобы враги не глумились над ним.
В 19.40 штурм возобновился с новой силой. На этот раз шквал огня был настолько плотным, что невозможно было поднять головы и ударить в ответ. Казалось, ещё немного — и «духи» ворвутся на позиции пограничников. Хмелёв решил запросить поддержку артогнём. Радист Шурхат Шарафутдинов постоянно оставался на связи. Духи прослушивали эфир и даже пару раз предлагали сдаться. Но делали это уже не особенно рьяно — так, для проформы. Понимали, что пограничники не сдадутся. Больше угрожали, что отрежут всем головы.
Шарафутдинов вышел в эфир:
— Я «Дунай-02», я «Дунай-02»...
Где-то далеко внизу ему ответил капитан Сергей Степичев — начальник 2-й заставы Душанбинской ДШМГ. Шарафутдинов передал гарнитуру Хмелёву.
— Степичев, помня о том, что духи слушают, спросил у меня: «На какую букву начинается твоя фамилия?» В тот момент в эфире было много угроз в наш адрес — и про головы, и про всё остальное, — вспоминает Олег. — Я ответил, что моя фамилия начинается на букву «икс». Он понял, запросил координаты…
Вскоре снизу на Тург полетели снаряды. Стреляли САУ, миномёты, установки залпового огня. От 12-й заставы в сторону Турга выдвинулось несколько БМП, которые также вели огонь. Хмелёв корректировал огонь. В 21.30 противник, не выдержав артогня, отошёл. На позиции поста со стороны «духов» вновь полетели «эрэсы». Несмотря на темноту, били весьма точно, все цели были давно пристреляны.
Время выбора
Без четверти одиннадцать противник пошёл на новый штурм. Как раз поднялась луна. Но лунный свет померк от вспышек разрывов, трассеров, огня десятков автоматов и пулемётов. Раскалённые стволы оружия светились в темноте. Ведя остервенелый огонь, стороны сошлись на расстоянии броска гранаты, то тут, то там загрохотали взрывы.
Обстрел поста не прекращался ни на минуту. В эфире уже прошёл приказ одного из их главарей: «Брать высоту любой ценой. Никого не оставлять в живых!» Было ясно, что «духи» не отступят, будут атаковать до последнего. У пограничников запас боеприпасов таял на глазах. Вскоре на учёте был уже каждый магазин, каждая граната. А «духи» всё продолжали переть, невзирая на плотный огонь. Они предвкушали близкую победу. Казалось бы, вот они, вражеские позиции, — совсем рядом! Но эти самые метры бандиты пройти не могли.
В каждом бою бывает момент перелома, когда одна из сторон может взять верх. Хмелёв буквально почувствовал, что такой ключевой момент настал. Ещё несколько минут — и «духи» сумеют ворваться на позиции. А там — короткая рукопашная и всё… Он решил вызвать огонь на себя.
Загнав всех бойцов вниз, в блиндаж, Хмелёв, вместе с радистом Шарафутдиновым остался в траншее и запросил огонь. На связь с Хмелёвым вышел начальник Московского пограничного отряда подполковник Масюк. Он спешно прибыл на 12-ю заставу из Шуробада, где руководил организацией обороны отряда. Одновременно с Тургом обстрелу подверглись сразу несколько постов на разных участках отряда, но подполковник отчётливо понимал, что главной целью вражеского наступления был именно Тург.
Масюк запросил обстановку. Хмелёв доложил.
— В тот момент противник сумел подойти к нам почти вплотную, в ход пошли ручные гранаты, — рассказывает Олег. — Численность пограничников составляла всего пятнадцать человек. Если судить по количеству вспышек, то превосходство противника было трёхкратным. Постепенно мы стали утрачивать преимущество в групповом вооружении. У нас закончились РПО (ручные противотанковые огнемёты), к «сапогу» (СПГ-9) оставалось выстрела три, да к миномёту — пол-ящика мин. Ручные гранаты также были на исходе.
Уяснив ситуацию, Масюк тогда напрямую спросил:
— Что будешь делать?
Хмелёв предложил нанести удар по позициям поста. Фактически он вызвал огонь на себя. Надежда на блиндажи и траншеи была минимальной. Современные снаряды обладают такой мощью, что разобьют любое укрытие. Вызвать огонь на себя — это лотерея со смертью почище русской рулетки. Оба это хорошо понимали. Масюк переспросил:
— Хорошо подумал? Поговори с людьми. По готовности доложи.
Хмелёв для себя уже всё решил. Попасть в плен к «духам» — жалкая участь. В Азии не принято уважать сдавшегося противника. Отрежут голову, снимут кожу, нашинкуют на фарш… Сколько раз такое случалось! Да и не принято у пограничников поднимать руки кверху. Такая уж традиция. Пограничники не сдаются!
Олег тогда ответил почти сразу:
— Я уже подумал.
Там, в долине, ждали его сигнала. Едва он передал координаты, как пришёл ответ: «Укройтесь!» Внизу одновременно загрохотали «Гвоздики», миномёты, ударили установки «Град». Десятки снарядов и ракет с воем понеслись к Тургу. Спустя мгновения над позициями поста заплясал ураган огня. Снаряды рвались в 50 – 100 метрах от Хмелёва. Земля содрогалась, словно в лихорадке. Плотная стена горячего воздуха, нашпигованная осколками, пронеслась над головой. Ударная волна больно ударила по барабанным перепонкам. Инстинкт самосохранения в такой ситуации говорит только одно — беги, прячься! Но уходить было нельзя. Огнём нужно управлять, корректировать его, чтобы не дать противнику выйти из-под обстрела. И Хмелёв не ушёл. Его позывной — «Дунай-02» — постоянно звучал в эфире, передавая координаты, уточняя результаты ведения огня. Осколки и куски камней плотно осыпали всё вокруг. Один осколок зацепил руку находившегося рядом радиста. Олег вколол ему промедол, перевязал рану и продолжил выполнять свою боевую работу.
Вскоре к корректировщикам присоединился снайпер Олег Козлов. Огнём из своей СВД он не позволял духам спрятаться в траншеях пограничников. Из блиндажа вышли остальные бойцы и также стали бить по противнику. Многие из них были ранены, но не ушли. Бой продолжился прямо под артобстрелом. Не выдержав огня, духи вновь бежали, отойдя на полкилометра. Оттуда они какое-то время вели беспокоящую стрельбу, но затем затихли.
Не добившись результата, противник снова обрушил на изрытые воронками позиции поста свои «эрэсы». Били раз в пять минут. Пять минут — взрыв. Следующие пять минут — снова взрыв. Бойцы, невзирая на обстрел, принялись приводить в порядок разрушенные огневые точки, чистить оружие, готовиться к отражению новой атаки. Она последовала в три часа ночи. На этот раз «духи», наученные горьким опытом, действовали осторожно — били из «зелёнки» снайперским огнём. Хмелёв вновь запросил удар артиллерии. Вновь на Тург из долины полетели снаряды. Противник опять не выдержал удара и отошёл. В открытом радиоэфире послышался вражеский приказ. Кто-то властный снова гнал «духов» на позиции пограничников: «Немедленно взять высоту!» Ему ответили с Турга: «Лезьте сами! Или дайте подмогу. Нас осталось мало…»
Незадолго до рассвета, примерно в 3.20, стало ясно, что противник оставляет высоту и отступает. Откуда-то из темноты приползли ещё двое пограничников: ефрейторы Павлов и Баев, оборонявшие позицию у тригопункта. В начале боя они оказались в окружении, отстреливались, а когда закончились боеприпасы, спрятались среди камней. «Духи», захватившие вершину, ходили буквально рядом с ними, но не нашли. По словам ефрейторов, ими командовал араб, высокий, в чёрной повязке. Позже выяснилось, что среди нападавших было немало арабских наёмников.
Пользуясь затишьем, лейтенант Хмелёв с группой десантников предпринял дерзкую вылазку к тригопункту. Снайпер Козлов прикрывал их передвижения.
— Когда я понял, что они уходят, — вспоминает Олег, — то решил занять верхний пост, чтобы можно было нормально посадить вертолёт. Сначала дал команду прочесать огнём «зелёнку». После того как «зелёнку» обстреляли из всего, что было и осталось, взял трёх человек и с ними пошёл к правой вершине. Когда рассвело, выяснилось, что противник полностью оставил Тург. Я решил дать тройную очередь из автомата, трассерами просигнализировать своим, что вершина свободна. И тут автомат, сделав всего пару выстрелов, дал осечку, «сдох». Выработал свой ресурс.
После этого Олег вернулся на основную позицию и доложил начальнику отряда о том, что Тург свободен и о количестве погибших. Был дан приказ искать погибших. Хмелёв с тремя бойцами отправился на поиски. Сначала нашли тело Пенькова. Затем — Токарева. Последним обнаружили Смирнова. Видимо, даже мёртвым пулемётчик вызывал у врагов страх и ненависть. В бессильной злобе они глумились над его телом, кололи ножами, отрезали голову…
К полудню к Тургу пришло несколько боевых вертолётов. Они обстреляли «зелёнку» и другие подозрительные участки местности, где ещё могли укрываться боевики. Примерно в час дня на площадку приземлилась первая «вертушка». Она привезла десантников из резерва отряда, боеприпасы, забрала раненых и убитых.
Позже на Тург пришло несколько бортов с десантом. Хмелёву и его бойцам предложили сразу эвакуироваться, но они по своей инициативе оставались на посту ещё сутки, для ввода в обстановку вновь прибывших. Лишь после этого Хмелёв и его ребята улетели вниз — на комендатуру «Иол». Там Олега встретил начальник ДШМГ майор Басманов. Хмелёв попросил включить его в состав разведывательно-боевой группы. Уж очень сильна была ненависть к врагу. Хотелось отомстить за погибших, за Токарева. Но Басманов отдал короткий приказ: «Отдыхать!»
Офицерская судьба
Позже военные аналитики не раз удивлялись тому бою на Турге. Кроме нескольких погибших в самом его начале, большинство защитников поста остались живы. Не было даже тяжелораненых, хотя стрельба велась с расстояния в сто метров. На стороне Хмелёва была военная удача, но главное, что позволило ему тогда выжить самому и сохранить подчинённых, — знания, командирский опыт, ну и характер, конечно.
Первый канал телевидения сразу же после события сообщил в новостях о бое на высоте Тург. Хмелёва телевизионные деятели почему-то зачислили в погибшие. Затем исправились, но теперь уже назвали не Хмелёвым, а Шмелёвым.
А 3 октября 1994 года стало известно, что Указом Президента Российской Федерации № 1965 за личное мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, было присвоено звание Героя Российской Федерации лейтенантам Олегу Хмелёву, Вячеславу Токареву (посмертно). младшему сержанту Николаю Смирнову (посмертно), рядовому Олегу Козлову.
Вячеслава Токарева скромно похоронили на родине — в городе Бийске Алтайского края. В донесении начальника отряда на имя командующего Группой пограничных войск Российской Федерации в Таджикистане было сказано: «Погиб как солдат, но не оставил свою позицию, свой последний рубеж».
24 декабря 1994 года Приказом Директора ФПС России от № 517 имя Вячеслава Владимировича Токарева было присвоено 4-й заставе 28-го пограничного отряда Забайкальского округа. В настоящее время отделение «Бийская» имени Героя Российской Федерации Вячеслава Токарева входит в состав Пограничного управления ФСБ России по Республике Алтай.
Тем же Приказом Директора ФПС № 517 имя младшего сержанта Николая Валерьевича Смирнова было присвоено 2-й пограничной заставе десантно-штурмовой манёвренной группы 117-го Московского пограничного отряда Группы пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан. Тело героя было похоронено на родине — на 1-м городском кладбище города Чебоксары.
Золотую Звезду Героя Хмелёву вручал президент России — Борис Ельцин. Это стало важным моментом в жизни Олега. Но следовало думать о том, как жить дальше. Многие, очень многие офицеры не выдерживали всё возраставших «тягот и лишений» и уходили на «гражданку». Слишком непросто было служить без нормальной зарплаты и жизненных перспектив. Несмотря ни на что, Хмелёв решил остаться.
Офицерская судьба
Дальнейшая служба офицера Хмелёва могла бы стать основой не для одного романа. Служил на различных должностях. Поступил в Академию ФПС. На втором курсе женился. Появилась дочка. После академии продолжил службу в отдельном отряде пограничного контроля «Москва». Служба была напряжённая, но относительно предсказуемая. Олегу по-прежнему хотелось попробовать что-то другое, найти новое применение своим силам. Поэтому, когда ему предложили командировку в «одну европейскую» страну, он был только за.
Так в 2001 году Олег в составе группы из 24 офицеров был направлен в край Косово, в состав международной миссии по стабилизации конфликта. По прибытии российских пограничников определили в подразделения контролёров ООН. Часть этих подразделений несла службу в аэропорту «Приштины», другая часть — traffic control unit — обеспечивала контроль на дорогах, выполняя функции дорожной полиции. Хмелёв попал в состав команды, работавшей в аэропорту. Задачи были как на любом контрольно-пропускном пункте: выявление нарушителей границы и поддельных документов.
В составе подразделения ООН Олег получил большой опыт. Особенно это касалось организации службы. Между представителями разных государств было полное взаимопонимание и взаимодействие. Русские, немцы, французы, поляки, представители скандинавских стран — все работали как единый слаженный механизм. Жаль, но уже тогда, в начале «нулевых», было ясно, что конфликту в Косово нет ни конца ни края.
По возвращении в Россию Хмелёв продолжил службу в отряде пограничного контроля в аэропорту Шереметьево. Жизнь продолжалась. У него появилось двое сыновей. Казалось бы, в жизни Хмелёва все обустроилось как нельзя лучше. Интересная работа, семья, спокойная жизнь. Но вот как раз к спокойной жизни такие, как Олег, как правило, не стремятся.
Очень скоро его опыт понадобился вновь. Следующей миротворческой операцией, в которой довелось участвовать Хмелёву, стала миссия ОБСЕ в Грузии. В 2004 году Олег был откомандирован в состав контингента международных наблюдателей. Работать довелось в восточной части страны. Здесь международные наблюдатели осуществляли мониторинг российско-грузинской границы. Условия службы были непростыми —высокогорье, бездорожье, напряжённые отношения с местными жителями.
Во время миссии в Грузии Олегу довелось немало походить по горам, вспомнить опыт, приобретённый в Таджикистане. Восхождения следовали одно за другим, в том числе и такие, которые составили бы честь любому самому профессиональному альпинисту-восходителю. Хмелёву три раза удалось подняться на гору Казбек высотой 5200 метров.
Ныне Герой России Олег Хмелёв продолжает служить в одной из государственных структур. Передаёт опыт новым поколениям российских офицеров, активно участвует в военно-патриотической работе. Пройдя горнило войны в один из самых сложных исторических периодов нашей страны, он относится к плеяде офицеров, сумевших сохранить верность профессии и стать маяками для будущих защитников российских рубежей.
Фото из личного архива Олега ХМЕЛЁВА