Каждый раз приезжая в командировку в Москву, захожу в храм Христа Спасителя. Дело даже не в том, что офис расположен на Кропоткинской в шаговой доступности от храма. Нет, сюда тянет какая-то неведомая сила, сокрытая в величественности, мощности собора.
Зашёл, поставил свечи и стал возносить молитву. Взгляд невольно улетел ввысь, к самому куполу, будто искал там подтверждения присутствия того, к кому обращены все чаяния и надежды.
«Отче наш. Иже еси на…» – и тут благочестивая молитва прерывается мыслью, чрезмерно навязчивой, которая, сколь не отмахивайся от нее, как назойливая муха, возвращается вновь.
Был здесь много раз, а эта мысль посетила лишь сейчас. Под сенью главного купола – грандиозная фреска, изображающая Бога Отца. Зажмурился (думал, что показалось), но, открыв глава, вновь увидел изображение седовласого старца, восседающего выше самого неба, двумя руками благословляющего всё им сотворённое, и держащего на коленях младенца Христа.
«Как возможно, чтобы роспись главного храма страны шла вразрез с церковными канонами?!» – подумал я. – Изображение Бога Отца – это табу». Сосредоточиться на молитве я уже не вышло – в голову лезли обрывки уроков истории в школе.
Седьмой Вселенский Собор (VIII в.) запретил изображать Саваофа – одно из имён Бога Отца. Кстати, у него их невероятное количество, и в одном только Ветхом Завете имя «Саваоф» встречается 267 раз.
Далее – Стоглавый Собор 1551 года и Великий Московский Собор 1655 года, на которых было принято считать все изображения Бога Отца неканоническими.
Естественно, русский народ всегда обходил все запреты и продолжал изображать то, что привычно. Даже в домах некоторых друзей, увлекающихся редкими произведениями искусства, я часто встречал старинные иконы «Отечество» и «Сопрестолие», на которых Саваоф был изображён в виде почтенного старца вместе со своим сыном, Иисусом Христом, и голубем, символизирующем Дух Святой.
При этом привычного нимба над головой Бога Отца на этих иконах я не заметил. Вместо него над головой Господа сиял треугольник. «Знатоки» безапелляционно заявили, что этот треугольник – обозначение Троицы. Но мне такое объяснение показалось странным: зачем подчёркивать триединство Бога, если оно уже воплощено на иконе в виде Бога Отца, Бога Сына и Духа Святого?!
Я был не в силах унять собственное любопытство и ринулся в поисках ответа на мучающий меня вопрос лопатить древние источники и старинные документы.
Выяснилось, что мои сомнения по поводу треугольника как символа Троицы оказались не беспочвенны. Треугольник в данном случае – это символ абсолютной, безграничной и вечной власти, присущей только Богу.
Но если с ветхими иконами всё более-менее ясно, то как увязать запрещённое Соборами изображение Отца в главном Кафедральном соборе русской православной церкви?
Я стал искать глазами батюшку, чтобы получить компетентное разъяснение. Удалось поймать лишь одного, который с едва поспевающей за ним матушкой, как кролик из сказки «Алиса в стране чудес», бросив мне: «Чуть позже, чуть позже!» – прошмыгнул в тайную дверь, куда и мне, и матушке вход был заказан.
Поняв, что меня мучает какой-то очень личный вопрос, матушка осторожно поинтересовалась, не может ли она чем-то помочь.
Обрадовавшись, что хоть кто-то рассеет мои сомнения и я смогу умиротворённо продолжить свои молитвы, я тихо спросил: «Матушка, разве допустимы какие-либо изображения Бога Отца?» – глазами указал на главный купол храма. – Можно ли изображать того, кого никогда не видел, кто, в отличие от Богородицы и Иисуса, никогда не был воплощён (это же против православных канонов)?»
Матушка, насколько могла, доступно и понятно объяснила, что заботой Великого Собора, запретившего изображение Бога Отца на иконах, было недопущение того, чтобы люди сотворили себе кумира в виде изображения Бога и считали его человекоподобным.
Что до изображения под куполом, то оно воссоздано в том виде, в каком было изначально при строительстве первого, взорванного большевиками, храма Христа Спасителя, и является копией с древнейшей иконы начала XI века, хранящейся в библиотеке Ватикана.
Изображение символизирует Святую Троицу и имеет целью показать Иисуса Христа после вознесения, как принято говорить, «восседающего одесную Отца своего». С ними же запечатлён Дух Святой в виде голубя.
Это является трактовкой полноценного, единого образа Троицы, не нарушающей канонов. Запрет касается лишь отдельного изображения Бога Отца.
Изображение Троицы в таком виде даёт людям возможность познать Божественную суть (триединство) в полной мере – неделимое, гармоничное целое в трёх ипостасях.
