Найти родных оказалось легко. Они по-прежнему жили в том селе из старой газетной вырезки. Недолгие расспросы местных, и я постучалась в нужную дверь. Открыл мне дед. Он безразлично выслушал мои сбивчивые объяснения, развернулся и скрылся в глубине дома. Через несколько тягучих минут оттуда вышла бабушка. Она сразу засуетилась, потащила меня на кухню, стала накрывать на стол. Уже позже рассказала, что дед не простил моего отца, не вернувшегося после интерната к ним. Сытно накормленная и уставшая с дороги, я с трудом поддерживала разговор, и бабушка уложила меня спать.
Проснулась от запаха выпечки. Умылась на кухне, нажимая стерженек рукомойника. Маленькие пирожки горкой лежали в глубокой тарелке. Рядом вазочка с простыми карамельками. В красной с щербинками кружке парил чай. Мне стало жаль, что у меня этого не было в детстве.
Позавтракав, я принесла родительский фотоальбом. Бабушка медленно листала его, разглядывая снимки. Вот папа и мама на линейке в интернате, потом на конкурсах, в поездках. Сначала врозь, потом всё чаще рядом. Свадьба, мое рождение, детство. Они такие счастливые везде.
Я наконец смогла рассказать о смерти родителей:
- Они погибли, ба. Два года назад.
- Дух воды забрал их, - кивнула она.
Горькие воспоминания вернули меня в то время. Родители часто ездили на рыбалку, оба хорошо плавали, и вдруг...
Перевёрнутая лодка, найденные через несколько дней ниже по течению реки тела, похороны в серый дождливый день. Я поняла, что бабушка знала об этом, и разрыдалась, уткнувшись в сложенные на столе руки. Она погладила меня по голове сухой, жёсткой ладонью и что-то нараспев проговорила на незнакомом языке.
Давая мне время успокоиться, бабушка вернулась к альбому. Она долго смотрела, словно что-то вспоминая, на газетную вырезку, что привела меня сюда.
Я нашла ее несколько дней назад в вещах родителей. Фото мужчины, женщины и ребенка. И под ним подпись: Ороки, село Виахту. Заинтересовавшись, я нагуглила про небольшой народ, живущий на далёком полуострове. Он соединялся с материком лишь узким перешейком, и казался мне очертаниями похожим на рыбу.
Ткнув пальцем в ребенка на фото, я спросила у бабушки:
- Это мой папа с вами?
Бабушка утвердительно закивала. Я не понимала, почему отец скрывал от меня своих родителей, но порадовалась, что отыскала их. Как-то так получилось тогда, что все мои связи с прежней жизнью разорвались, словно тонкие нити, а газетный клочок дал надежду на новое.
Днем мы собрались на улицу. Бабушка недовольно цокнула языком на мои городские сапоги на каблуках и бесцеремонно растребушила чемодан в поисках тёплых вещей. Она разглядывала мои шмотки как диковинки, особенно повеселили ее стринги. Затем притащила гору теплой одежды: обычную современную и непривычную, их национальную. Меховые унты, короткая глухая шубка с вышивкой по вороту больше подходили к местному укладу.
Первое волнение быстро улеглось, я знакомилась с ними, наблюдала за их жизнью, сплетающей в себе прошлое и настоящее. Между собой они общались по-своему, но впрочем, хорошо говорили по-русски. Я спрашивала, как называются некоторые предметы, пытаясь запомнить незнакомые слова.
В домашних хлопотах пролетела пара недель. Я топила печь, месила тесто, кормила кур и козу. Втайне гордясь и посмеиваясь над собой, составила рейтинг скиллов - своих новых умений. Я уставала к вечеру, маникюр перестал быть идеальным, а большая косметичка лежала на дне чемодана ни разу не открытая. Но мне понравилась такая жизнь. Дни обрели простоту и ясность.
Как-то, вручив довольно увесистый рюкзак, бабушка повела меня на берег пролива. Там она уселась на корягу, достала бубен и стала медленно стучать по нему. Завороженная мерным ритмом и шумом прибоя, я молча сидела рядом. Затем бабушка налила нам чаю, пахнущего ягодами. Наслаждаясь терпким вкусом, я зажмурилась. Когда открыла глаза, вокруг была кромешная тьма. Сильно похолодало. Я позвала бабушку. Мне послышались злобный хохот и чье-то бормотание. Я испугалась и замерла на месте. Поднявшийся ветер швырял в меня острые льдинки. Кругом мерещились страшные рожи, звериные морды с горящими глазами. Словно чьи-то невидимые руки дергали и кружили меня. Невыносимая стужа проникала под одежду в самую сердцевину меня. Ледяные зубы и когти впивались в тело, добираясь до самого уязвимого, больного. Они будто пробовали на вкус меня, вытаскивая наружу все то, что я тщательно прятала даже от себя. Прошлые неудачи, поражения, одиночество, ощущение своей ненужности. Не в силах сопротивляться, я сама стала холодом и вышвырнула промерзшие комки воспоминаний...
Он перестал писать. Сообщение в мессенджере прочел и не ответил. Я написала еще, хотя уязвленное самолюбие запрещало. Ранила не тишина, а непонимание почему, за что. Устав от злых мыслей и ощущения вины, я захлопнулась как раковина моллюска. Уволилась с работы. Немногочисленным друзьям врала, что у меня все хорошо, и они быстро отстали, занятые своими проблемами...
Холод очистил меня. Я перестала бояться. Встала покрепче и засмеялась. Внезапно ветер утих, на прояснившемся небе разлилось бледное сияние. Проваливаясь в снег, я уверенно пошла в сторону села.
Дверь открыла бабушка. Дед улыбнулся и хлопнул в ладоши:
- Будем праздновать!
Автор: Энни Нилсен
Источник: https://litclubbs.ru/articles/45086-oroki.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: