В январе этого года не стало замечательного Юрия Соломина, актера, педагога, многолетнего руководителя Малого театра. Можно бесконечно вспоминать его знаковые роли — каждая будет особенной, будь то героический капитан Кольцов из «Адъютанта его превосходительства» или юмористический Генрих Айзенштайн из фильма-оперетты «Летучая мышь».
Юрий Мефодиевич Соломин (1935 — 2024)
Его карьера охватывала более шести десятилетий. Одним из самых запоминающихся образов Соломина-старшего на экране был полковник КГБ Виталий Славин из телефильма «ТАСС уполномочен заявить» по Юлиану Семенову.
Эта роль стала важной вехой в его творчестве и в значительной степени определила представление о нем советского зрителя. Персонаж Соломина отправляется в вымышленную африканскую страну на границе с вымышленной же Нагонией, с особенной секретной миссией. Его задача — не только предотвратить военный переворот в Нагонии, но и вычислить агента ЦРУ под кодовым именем Трианон, который работает в Москве, прямо под носом у КГБ.
В столице Луисбурге Славин-Соломин являет примеры стойкости и мужества наряду с редкими для спецслужбиста качествами вроде эмпатии и человеколюбия. Образ, созданный Соломиным, во многом отражает самого актера — человека с высокими моральными принципами, умеющего ценить дружбу и любовь и при этом оставаться несгибаемым в борьбе за справедливость. Это живой человек, яркий, думающий, харизматичный, а не картонный слуга государства, и благодаря сильной актерской работе Славин навсегда войдет в историю советского кино.
Городская среда в контексте фильма
«ТАСС уполномочен заявить» не только погружает зрителя в политический мир холодной войны, но и представляет уникальный взгляд на урбанистическую культуру своего времени. Города в фильме выступают не просто как декорации, а как активные участники сюжета, отражая социально-политическую обстановку и являясь своеобразными символами власти или борьбы за власть. Именно на фоне городской среды разворачиваются ключевые сцены: городские пейзажи, здания, улицы — все это выступает в качестве визуальных метафор, помогающих зрителю лучше понять контекст и проникнуться настроением персонажей.
Особенно это заметно в сценах, где Юрий Соломин идет по улицам вымышленного Луисбурга, заполненными людьми, машинами, рекламными щитами. Это создает ощущение постоянного движения и изменений. Эта атмосфера неуверенности, ожидания, шпионских игр и сложно устроенной шахматной партии идеально соответствует политическому контексту фильма.
Например, один из наиболее драматургически сильных моментов, когда Соломин-Славин идет от советского посольства в Луисбурге, пытаясь повторить траекторию движения Айвана Белью (Георгий Юматов). С виду — прогулка, по сути — визуальное исследование: в какой переулок он мог свернуть, кого мог встретить по дороге, что мог увидеть в витрине кафе и так далее.
Да и заканчивается этот фильм вполне урбанистически. Чего стоят два ночных московских эпизода потенциальной встречи и разоблачения сотрудников американского посольства — сначала в Парке Победы (неудачная), а потом на опустевшем мосту (успех): скудное уличное освещение, тихие безлюдные проезды, пустые скамейки и трамвайные остановки — и лишь одинокий автомобиль освещает фарами дождливый московский асфальт. Эти сцены вполне можно считать одними из наиболее напряженных эпизодов ожидания / саспенса в советском кино в принципе.
Люди за кадром
Помимо звездного актерского состава «ТАСС уполномочен заявить» может похвастаться не менее звездной съемочной группой. Режиссеру Владимиру Фокину (кроме «ТАССа» снял несколько неплохих фильмов для детства и юношества) помогали:
- оператор Игорь Клебанов, в 1980 отметившийся в двух превосходных детективах «Петровка, 38» и «Огарева, 6», где являл чудеса операторского мастерства;
- композитор Эдуард Артемьев, автор фееричного электронного саундтрека и особенно запоминающейся увертюры: кажется, «ТАСС уполномочен заявить» — это тот редкий случай в сериальном жанре, когда титры проматывать совсем не хочется;
- художник-постановщик Петр Пашкевич, ранее работавший на таких выдающихся фильмах, как «Фома Гордеев» Марка Донского, «Преступление и наказание» с Тараторкиным или «Любить человека» Герасимова, из которого Рязанов кое-что позаимствует для своей «Иронии судьбы».