Из-за пережитого стресса, Надюша сильнее замкнулась в себе. Все выходные она не покидала своей комнаты, отказывалась от еды и плохо спала из-за ночных кошмаров. Евгений Николаевич, всерьёз, забеспокоился о ментальном здоровье дочери, поэтому всю следующую неделю она провела дома, окружённая его неумелой, но искренней отцовской заботой и вниманием. Одновременно с этим Евгений Николаевич, тщательно, задокументировал полученные травмы в ближайшем медпункте, взял больничный и связался с Валерием Сергеевичем. Обрисовав проблему в общих чертах - Татаринцев настоял на личной встрече для более детального обсуждения возникшего конфликта. Естественно, упоминать о том хтоническом кошмаре, который произошёл на самом деле было нельзя, поэтому мужчина тщательно продумал что именно следует рассказать, чтобы не выглядеть сумасшедшим в глазах Князькова-старшего.
***
Всю неделю Станислав чувствовал себя самым паршивым образом. Надя не отвечала ему ни на сообщения, ни на звонки, поэтому, он пребывал в неведении, относительно её состояния. Единственное в чём Князьков был уверен на все 100% - это в неосведомленности остальных одноклассников, кроме Филиппа, об истинных причинах, почему Надя не приходит на занятия. Но это знание никак не помешало рождению очередной паранойи. - "Если Надюша расскажет Любе о том, что случилось на самом деле и опишет увиденного монстра - мне конец. Люба, тут же, догадается, что мохнатый выблядок, изнасиловавший её в парке санатория, - это я! И никто никогда не поверит, что я не желал ей зла. Столько страданий из-за этого подонка! Я больше не позволю ему хозяйничать в моей голове. Раз уж он затыкается только болезнями и травмами - я завалю его работой!"
Муки совести, ненависть к себе и внутреннему монстру, а также, невозможность объясниться с Надей - стали пусковым механизмом для новых актов самобичевания. Парень тщательно отслеживал заживление своих ран перекрывая их новыми раз за разом. Он настолько не хотел сталкиваться с монстром снова, что был готов платить "кровавую" дань каждый день. К сожалению, или к счастью, отлаженный механизм получения увечий достаточно быстро дал сбой уже в первую неделю издевательств над собой. Так как желание закрыться в ванной без необходимости негласно порицалось, а выход после вечернего душа с забинтованной рукой мог породить ненужные вопросы - парню приходилось завершать свои "дела" до прихода родителей.
После очередного нанесения себе нескольких порезов на внутренней части обеих рук, Станислав, с ужасом, обнаружил, что запас бинтов в доме иссяк. А когда он, кое-как, обмотал их полотенцем, судорожно соображая, что ещё можно предпринять в такой ситуации - в прихожей, неожиданно хлопнула дверь. То Ольга Степановна вернулась с работы немного раньше обычного:
— Сынок, ты дома?
Парень нервно сглотнул комок в горле. Шанс незаметно проскользнуть к себе, с этого момента, был безвозвратно упущен. Проходя мимо ванной комнаты на кухню, женщина обратила внимание на полоску света и машинально приоткрыла дверь. Увиденное заставило Ольгу Степановну выронить пакет с продуктами на пол и вскрикнуть от испуга.
— Мамочка, прости. - Прошептал Стас, зажимая особенно глубокий продольный порез на правой руке.
Женщина ринулась к домашней аптечке. Не обнаружив ничего, чем сможет помочь сыну, она метнулась в супружескую спальню. Здесь Князьковы-старшие хранили сильнодействующие препараты, чтобы не держать их на виду. Также же, тут находился дополнительный стратегический запас для первой помощи. Станислав не подозревал о его существовании потому как не имел привычки лазить по чужим вещам.
Ольга Степановна увела сына в зал, усадила на диван рядом с собой. Она помогла ему обработать порезы и забинтовать их как следует.
— Сыночек, зачем ты это сделал? Тебя кто-то обижает в школе.
Стас в ответ лишь зажмурился и обнял мать. Ольга Степановна, в ответ, крепко поцеловала сына в лоб, продолжая рыдать у него на плече.
Стас тяжело вздохнул, стараясь справиться с волнением:
— Я - омерзительный позор семьи. Ненавижу себя. Вряд ли ты когда-нибудь простишь меня, за то, что я натворил.
— Стасик, что ты такое говоришь?! - Воскликнула женщина, всхлипывая. Стас слышал тревожное биение сердца матери, как своё собственное. Её объятия пронзали разум парня душевной болью и беспокойством.
"То, что я вынужден лгать маме - уже ни в какие ворота. Она не заслужила такого отношения к себе. Но что мне остается?"
Выяснение причин суицидального поведения Стаса были прерваны вернувшимся домой отцом. Валерий Сергеевич вошёл в квартиру мрачнее тучи. Сегодня он встретился с Евгением Николаевичем и до сих пор пребывал в дурном расположении духа, из-за того, что именно ему пришлось выслушать о поведении сына. Вышедшая к нему супруга, своим заплаканным видом, дезориентировала мужчину. Стас не решался сдвинуться с места, пока родители о чём - то негромко беседовали в прихожей. До его ушей снова донёсся плач матери и успокаивающие увещевания отца. В конце концов, Ольга Степановна удалилась на кухню, тихо притворив за собой дверь, а Валерий Сергеевич направился в зал к сыну. Станиславу было достаточно одного взгляда на отца, чтобы понять - ничего хорошего ждать не стоит.
— Тебе не стыдно?
— Папа, я...
— Ещё раз напугаешь мать подобными выкрутасами - я тебя высеку, как сидорову козу. Понял?
— Да, папа.
— Отвечай - почему ты это сделал?
— Должен был наказать себя, но я не хотел расстраивать маму. Мне очень жаль. Я отвратителен. - Выдавил из себя Стас, опустив голову и скрывая руки за спиной.
— Вот уж действительно – ты в последнее время много гадостей умудрился натворить. Присядь и проясни для меня хоть одну из них: - Валерий Сергеевич прошёл и сел в своё кресло, жестом указав сыну присесть на диван: - Сегодня Евгений Николаевич, сообщил мне, как на днях, по возвращению с работы, поймал вас с Надей «на горячем» у неё в комнате. А когда вознамерился вышвырнуть тебя вон – ты набросился на него с кулаками. Я понятия не имею, как реагировать на подобные новости! Мой сын – распутник с нестабильной психикой, уму непостижимо!
Станислав никогда ранее не видел отца таким рассерженным. Спорить с ним сейчас - было подобно смерти, однако, лживая версия событий, рассказанная Евгением Николаевичем, разозлила парня до искр из глаз:
— Всё было совсем не так! Мы с Надей никогда не занимались ничем подобным. В тот вечер я, всего лишь, проводил её до дома. Перед тем, как отправиться в обратный путь - попросил разрешения посетить уборную и уже оттуда я услышал, как дядь Женя материт и бьёт Надюшку за то, что она вернулась домой слишком поздно. Естественно, я вмешался. Она ни в чём не провинилась, чтобы её так истязали. Этот мудак сам виноват, что я его ударил. Если бы кто-то обидел маму - ты поступил точно так же на моём месте.
Валерий Сергеевич помрачнел и грозно рявкнул на сына:
— Довольно этих оправданий! Ни стыда, ни совести нет. Тебе хватает наглости обвинять взрослого человека, тогда как ты сам погряз во лжи. Если твоя версия событий правдива, то почему я не услышал о неё от тебя ранее? Делаем вывод – выдумываешь на ходу, не заботясь о своём моральном облике.
Князьков-старший схватил сына за плечо, указывая на перебинтованные руки:
— А этим - ты надеялся вызвать у матери жалость, наплевав на её беспокойство и страх за тебя. Омерзительная манипуляция. В какой момент ты стал таким беспринципным подонком?!
Стас затравленно опустил голову, пряча глаза:
— Я только хотел, чтобы Надя больше не плакала. И не справился. Поэтому порезался. Мама не должна была такое видеть, я плохой сын.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Ступай к себе и, как следует, обдумай своё поведение. И не смей подходить к матери, пока не отыщешь в себе раскаяния за её беспокойство: - Велел Валерий Сергеевич, взглянув на сына исподлобья. Стас виновато опустил голову и скрылся прочь.
Князьков-старший давно подозревал, что с психикой сына творится что-то неладное. Посовещавшись с супругой в течение следующих пары дней, было решено отправить неуравновешенного подростка к психологу. Ещё несколько дней ушло на поиск подходящего специалиста. Стас, мягко говоря, был не в восторге от одной мысли, что ему придётся рассказывать о своих проблемах совершенно постороннему человеку. Он даже попытался закатить истерику, но отец быстро пересёк все недовольства сына по этому поводу:
— В психоневрологический под замок захотел? К алкоголикам, убийцам, суицидникам, насильникам? Нет?! Значит будешь делать, что тебе говорят! Ишь какой, дебошир выискался!
Ольга Степановна весь вечер металась меж двух огней, увещевая мужа и успокаивая раздосадованного сына. Благодаря её усилиям, они достигли перемирия, хоть и продолжали поглядывать друг на друга с явным неодобрением.