"Воланд заговорил:
— Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
— Мессир, мне больше нравится Рим!
— Да, это дело вкуса, — ответил Воланд".
М. Булгаков, "Мастер и Маргарита"
Почему-то зимний Рим вспоминается лишь сейчас, когда я отхожу от своей преподавательской гонки вникуда, и вспоминаются какие-то странные фрагменты: например, как мы уже собрали чемоданы, сдали номер на вилле Тассони, на улице Золотых Медалей, приехали к Термини, но до подачи к перрону Бьянка Фречча (белой стрелы) было ещё много времени, поэтому мы с мамой сидели в привокзальном, невообразимо грязном, куцем, скверике со скамейками без сидений. В Википедии написано, что это целый парк... сидели, глядя на что-то монументально мрачное, с непременным орлом и пальмовой ветвью, который во времена Муссолини дополнил все египетские колонны и обелиски Исиды с Марсового поля. И чёрен он был либо по природе своей, либо от грязи... папа погулял по окресностям и сообщил, что рядом есть красивая церковь, расположенная в термах Диоклетиана, а там - ангелы Бернини:
Потом отец остался с чемоданами, а мы пошли в базилику со скромным названием Санта-Мария-дельи-Анджели-э-деи-Мартири, чтобы посмотреть на крутолобых ангелов, стоящих по обе стороны от входа в предалтарную часть - с чашами... и отчего-то, м.б., завитками надо лбами, поворотами головы, они напомнили мне друга детства и очень умилили. Больше растрогали только извечные античные колонны, которые в любой католической римской церкви смотрятся странно, но тем не менее уместно - зелёные, красноватые, золотистые... и к каждому столбу красного гранита ли, мрамора ли - хочется прижаться ладонью или щекой, чтобы унять восторги по-поводу убранства и придать себе трезвости относительно той или иной религии.
Мост Ангелов ведёт через Тибр в город, и можно идти спиной к замку, а можно вернуться обратно и... полюбоваться на то, как ангел убирает меч в ножны, что означает окончание эпидемии чумы:
На Мосту Ангелов Бернини тоже постарался... впрочем, Рим - это вообще Бернини: и лодочка на площади Испании, и пчёлы Барберини, и фонтан Треви, и фонтан с Тритоном, и Пантеон, и постамент Пьетты, и мой любимый слоник, и композиция пьяццы Дель Пополо, и колоннада Св. Петра...
С ним почему-то хорошо сочетаются гвардейцы Ватикана. Придают... сказочность и лёгкую нереальность всему?..
И свет, льющийся из вершины купола собора:
Мой самый любимый ангел, как оказалось, ангел с вуалью Вероники - т.е. он держит платок, которым Христос вытер лицо, и у нас это Спас Нерукотворный (как по-старославянски это звучит!), и как очаровываешься этой католической лёгкостю всего - вуаль Вероники...
И открытку с этим ангелом, подсвеченным закатным золотом, с белыми чайками на локте и крыле, я купила в Трастевере. Там были преотличные крепкого картону открытки, которые стали чуть волнистыми от февральского дождя, но фактически не пострадали всё-таки, и стоили меньше евро...и я тогда набрала толстую пачку твёрдых открыток с самыми потрясающими видами Рима. Рима, в котором хочется жить - Рима, окутанного золотистой дымкой утра над Ватиканом, Рима граффити Трастевере, мотороллеров, небрежно брошенных во двориках, где бельё и коты, редкие вкрапления зелени, но больше - терракота и желтизна камня, камня, камня...
Кстати, о камне: Аппиеву дорогу я видела только с самолёта, но сверкая булыжниками в обрамлении зелёного, вымытого дождём, роскошества пиний - она врезалась в память как самое первое, что я узнала о Риме не из книг... Т.е. Аппиева стрела дороги - это что-то такое же сильное, как первая любовь. И необратимое - то, что уже нельзя никакими силами отвести или изменить.
А если перейти Тибр через мост Ангелов, то увидишь все страсти Христовы: от костей, в которые стражники проиграли его одежды, до палки с той самой губкой, обмакнутой в уксус. И от того, что это всё держат ангелы, отчего-то страшно, если вдуматься... Но лучше не задумываться, а просто наслаждаться красотой совершенных линий мрамора, которому Бернини придал мягкость воска.
Как бы я хотела всегда помнить о том, что уже перешла мост ангелов... помнить об этом в непростые годы своей жизни: