Утром 3 июня 1898 г. в 9:32 капитан первого ранга Джон Филип, командир броненосца Тексас, одним из первых заметил выходящий из бухты крейсер Инфанта Мария Тереза. Была немедленно объявлена боевая тревога и подняты сигнальные флаги: Корабли противника выходят в море.[1] На американских кораблях началась суматоха. В парадных мундирах, готовые к построению, матросы кинулись к своим боевым постам. В котлах спешно разводили пары. В 9:35 прозвучали первые выстрелы; их услышал адмирал Сэмпсон на Нью Йорке, который в это время находился ок. 7 миль от входа в бухту. Это означало, что повернуть корабль на обратный курс и вернуться на поле боя заняло бы 40-50 минут. За это время капитан Шлей мог принять командование и стяжать все лавры победы. С точки зрения Сэмпсона Сервера не мог выбрать худшего времени и места для прорыва блокады.
Опасения адмирала касательно намерений Шлейя полностью оправдались. Как только тот разобрался в ситуации, на мачту Бруклина были подняты сигнальные флаги возвещающие смену командования. Бруклин в тот момент находился ближе всего к испанским кораблям, но шел контркурсом по отношению к ним. В 9:35 испанский флагман Инфанта Мария Тереза открыла огонь по Бруклину, после чего американские корабли ответили огнем сосредоточенным на этом одном корабле. Около 10 минут два испанских 280-мм и десять 140-мм орудий противостояли всему американскому флоту. По большому везению Инфанта Мария Тереза не была потоплена и даже не получила повреждений при выходе из бухты - существовала вполне реальная угроза, что выведенный из строя головной крейсер заблокирует фарватер перед остальными кораблями испанцев. Однако американский огонь оказался крайне неточным.
Все броненосцы сменили курс на сближение с бухтой Сантьяго и испанскими кораблями. Как только на выходе из фарватера появилась Визкайя, на неё перевели огонь Индиана, Орегон и Айова. Одновременно Виксен на всех парах удалялась с поля боя, так как в начале боя она оказалась точно на острие атаки крейсеров противника и вынуждена была спасаться бегством. Когда капитан Шлей разобрался в обстановке и понял одновременно ошибочность своего курса и замысел Серверы таранить его корабль, он приказал повернуть так, чтобы оказаться на курсе параллельном испанским кораблям. Весь замысел Серверы опирался на предположении, что Бруклин выберет самый очевидный маневр и возьмет лево руля. Но неожиданно капитан Шлей приказал взять право руля, то есть на восток, а затем на юг и на запад. Таким образом Бруклин выполнил почти полный оборот на 180°. При этом чуть было не случилось трагическое столкновение с Тексасом, но его комадир вовремя скомандовал «полный назад». Оба корабля разминулись буквально на расстоянии нескольких ярдов. Тексасу пришлось сбавить ход; в условиях битвы, где скорость и время играли наиважнейшую роль, потеря хода имела для корабля существенное значение, потому что ему пришлось опять набирать скорость.
А тем временем из бухты выходили очередные испанские корабли. От американских броненосцев их отделяло каких-то 3,500-4,000 ярдов. Оба флота вели огонь из всей наличной артиллерии. Очень быстро броненосец Орегон, единственный, который с самого начала мог развить полную скорость, так как прозорливо держал котлы под парами, опередил Айову и приблизился к временно обездвиженному Тексасу. Все командиры, по сути дела, действовали самостоятельно, не обращая особого внимания на сигналы от Шлейя. Лишь броненосец Индиана, который из-за постоянных дефектов котлов развивал скорость не больше 10 узлов, единственный не пытался ринуться в погоню за крейсерами Серверы, а так заблокировать выход из бухты, чтобы последующие выходящие корабли не могли следовать за головными.
Странный маневр Шлейя кроме замешательства в рядах собственного флота, одновременно предотвратил запланированный таран Инфанты Марии Терезы. Между испанским крейсером и Бруклином вклинился броненосец Орегон, а за ним медленно влекущийся Тексас. Такое развитие событий заставило Серверу полностью изменить свой план. Его корабль взял курс на запад, не оставляя при этом места со стороны берега, куда могли бы войти следующие единицы его эскадры. От броненосцев противника Марию Терезу отделяло чуть больше 3,000 ярдов, когда она получила первые серьезные попадания. Два крупнокалиберных снаряда попали ей в корму, приводя к разрыву одной из труб подающих горячий пар. Корму корабля окутали клубы дыма и пара; начался пожар. Потеря части давления пара значительно снизила скорость корабля. И в этот критический момент он стал получать следующие попадания. Американские снаряды снесли открытые орудийные батареи среднего калибра, а из-за пожара замолчала кормовая башня 280-мм орудия. Командир крейсера, капитан первого ранга Виктор Конкас Палау получил тяжелые ранения и командование взял на себя сам Сервера. Когда пожар с кормы подобрался к миделю, положение стало безнадежным. Корабль потерял бóльшую часть своей артиллерии, а его скорость постепенно падала. Орегон и Тексас продолжали обстреливать пылающий корпус, который еще утром был грозным флагманским крейсером. Сервера, видя безнадежность положения, приказал направить корабль к берегу, чтобы выбросить его на мель и таким образом спасти оставшуюся часть экипажа, которая пережила бой в море. Курс удалось изменить и в 10:35, всего лишь через 65 минут после выхода из порта, остов корабля осел на мелководье возле пляжа Пунта-Кабрера в 6 с половиной милях (12 км) от западного берега бухты Сантьяго. Выжившие матросы прыгали в воду и вплавь добирались до берега, а к погибшему кораблю подошли две шлюпки с Глостера, которые взяли в плен адмирала Серверу.
Пользуясь самопожертвованием флагмана, крейсера Визкайя и Кристобаль Колон сумели без потерь удалиться западнее опасного выхода из бухты. Им сопутствовала удача, потому что американские броненосцы находились еще относительно далеко и не развили большой скорости. В гораздо худшем положении оказались выходящие из Сантьяго последними крейсер Альмиранте Окендо и контрминоносцы. На них сосредоточился огонь артиллерии с Айовы и Индианы с относительно близкой дистанции ок. 4,000 ярдов.
Выйдя из фарватера, Окендо взял на цель Айову и одновременно, как предписывали приказы адмирала Серверы, Бруклин. Время было почти 10:00. Крейсер оказался менее удачлив, чем предыдущие единицы. Первый вражеский снаряд разорвался посередине корабля, в районе торпедных аппаратов. Возник пожар и угроза взрыва. Испанцам удалось временно отвести опасность. Но им не удалось взять пожар под контроль и он стал постепенно перекидываться на соседние отсеки корабля. Тем временем противник сократил дистанцию до Окендо до ок. 3,000 ярдов. И в это время бракованный 140-мм снаряд взорвался при заряжении орудия. Вся обслуга погибла на месте. Но на этом злоключения крейсера не закончились. Крупнокалиберный снаряд, скорее всего 305-миллиметровый, попал точно в барбет носовой орудийной башни. При взрыве погибла вся прислуга 280-мм орудия. А пожар сделал невозможным доставку боеприпасов среднего калибра к исправным еще орудиям. Тем временем пожар вызванный попаданием в торпедные аппараты распространялся дальше и Альмиранте Окендо стал превращаться в пылающий факел. В этой ситуации не оставалось ничего другого как выброситься на берег, спасая тем самым экипаж. Расстрелянный крейсер вошел на мелководье ок. 10:40. На нем открыли кингстоны и благодаря затоплению погребов не допустили взрыва боеприпасов. Постольку поскольку на корабле не уцелела ни одна спасательная шлюпка, экипажу пришлось добираться до берега вплавь. Командир крейсера, капитан первого ранга Хуан-Батиста Лазага Гарай, отказался покидать свой корабль, а когда офицеры попытались его к этому склонить, он внезапно осунулся на палубу и умер от инфаркта. Его тело, завернутое в испанский флаг, перенесли на берег. Остов Альмиранте Окендо еще какое-то время догорал в 8 с половиной мили (16 км) западнее выхода из бухты Сантьяго и всего в двух милях западнее Инфанты Марии Терезы.
Пятым по счету из бухты выходил контрминоносец Фурор. Также как и предшествующий ему крейсер он сразу же попал под ураганный огонь американских кораблей. К тому же на место боя на полных парах шел Нью Йорк адмирала Сэмпсона, который во что бы то ни стало хотел принять участие в битве. Даже Глостер принял участие в бою. Фурор быстро получил первые попадания, которые решили судьбу корабля. Сначала снаряды среднего калибра прорвали его паровые трубы, а затем уничтожили и сам паровой котел. Взрыв на корме оторвал руль. В разных отсеках корабля возникли пожары. Фурор пытался огрызаться из своих 67-мм пушек, но они не могли причинить никакого вреда тяжело бронированным американским кораблям. О возможности торпедной атаки тоже речь не шла. В 10:45, всего лишь 40 минут после выхода из бухты, видя огромный урон и неспособность продолжать борьбу, капитан третьего ранга Диего Карлиер Веласкес приказал опустить боевой флаг и поднять белый. Корабль крутился вокруг своей оси и о буксировке его к берегу не могло быть даже речи. Оставшиеся в живых члены экипажа прыгали за борт, пытаясь добраться вплавь до берега. Американцы прекратили огоь. К Фурору пытались подойти шлюпки, чтобы выловить выживших, но их было немного. Выходя из Сантьяго, контрминоносец увез с собой 75 матросов и офицеров. Американцы выловили из моря или собрали на берегу лишь 21 из них, из этого 10 раненых. В это время корабль сотрясли мощные взрывы. Корма быстро погрузилась в глубину. Нос еще какое-то время оставался на плаву, прежде чем окончательно уйти в океанскую пучину.
Последний из кораблей эскадры адмирала Серверы, контрминоносец Плутон, на начальном этапе битвы старался держаться за предшествующим ему Фурором. По счастливой случайности ему удалось избежать попаданий. Но как раз в тот момент, когда разрушенный Фурор выкинул белый флаг, в Плутона попал снаряд крупного калибра. Он пробил весь корабль насквозь и взорвался где-то около дна. Плутон начал набирать воду. За следующие несколько минут очередные снаряды, калибром поменьше, изрешетили контрминоносец. Взорвался паровой котел, что вызвало сильный пожар. Один снаряд попал в руль. Командир, капитан-лейтенант Педро Васкес Перес де Варгас, приказал выбросить корабль на берег. Но поврежденная рулевая система не позволила произвести маневр. Кораблю удалось только немного отвернуть. В результате Плутон налетел на подводные скалы, на которых он и застрял. В 10:45 капитан Васкес приказал опустить флаг, после чего лично выбросил в море самые важные документы: секретную переписку и кодовую книгу. Матросы тем временем прыгали в воду. Убедившись, что на борту не осталось ни одной живой души, капитан Васкес проделал то же самое последним. Из 67 матросов и офицеров экипажа, так же, как и на Фуроре, спасся только 21 человек. Бушующий на корабле пожар добрался до пороховых погребов и мощный взрыв уничтожил контрминоносец, который почти полностью погрузился под воду - над поверхностью моря остались торчать только трубы и мачты.
Затем американские корабли опять разделились на две группы, но на этот раз фактором решающим позицию отдельных кораблей была не их организационная принадлежность и не приказы Сэмпсона или Шлейя, а скорость. Как и в случае сражения за Сан-Хуан и Эль-Каней, об едином командовании флотом говорить не приходится. Каждый командир действовал скорее по своему усмотрению, как это сделали командиры полков в боях за высоты. Попытки Шлейя взять командование на себя не дали никаких результатов в хаосе битвы.
В первой группе кораблей сражающихся сначала с Марией Терезой, а затем с Визкайей и Кристобалем Колоном, оказались Бруклин, Тексас, и Орегон. Вторую группу, оставшуюся у входа в бухту, составили Индиана и Айова; на конечном этапе битвы к ним присоединился Нью Йорк. Они сыграли решающую роль в уничтожении Альмиранте Окендо и контрминоносцев. Участие в битве Глостера и Виксена осталось скорее символическим, хотя они и пытались вести огонь из своей мелкокалиберной артиллерии, а затем занялись вылавливанием испанских моряков из моря.
С американской точки зрения битва была разыграна великолепно. Огонь испанских крейсеров оказался или неточным, или неспособным нанести урон американским броненосцам. Случались, конечно, исключения. Залп 152-мм орудий с Кристобаля Колона попал в Айову, разнес её внутренние помещения и вырвал огромный кусок из её борта. Снаряд среднего калибра с Визкайи попал в Бруклин. Самым невезучим при этом оказался уроженец одноименного района Нью-Йорка, 25-летий старшина Джордж Эллис, который находился на открытой палубе и корректировал огонь орудий, когда испанский снаряд оторвал ему голову. Другие матросы хотели просто выбросить его тело за борт, но капитан Шлей приказал организовать торжественные похороны. Эллис оказался единственным американским моряком погибшим в битве при Сантьяго. Кроме него у американцев был еще один раненный.[2]
К 11:00 в море оставались еще два крейсера эскадры Серверы. Вперед вышел Кристобаль Колон, который выйдя из бухты развил скорость 16 узлов и опередил Визкайю, которая с большим трудом выжимала из своих машин 10 узлов. Так дала о себе знать халатность в техническом обслуживании машин и поросший ракушками корпус корабля. Поэтому на Визкайе сосредоточился огонь американской погони - за исключением Индианы, которая осталась далеко сзади. Зато в преследование включился Нью Йорк, который уже успел поравняться с остальными единицами флота.
Ближе всего, в 1,000 ярдов, оказался Бруклин. Визкайя вела по нему огонь из всех своих орудий - из одной только артиллерии среднего калибра она дала 150 залпов. Но и тут дала о себе знать ненадежность боеприпасов, которая свела на нет эффективность обстрела. Вскоре американские снаряды стали разносить надстройки крейсера. Особенно пострадали открытые батареи артиллерии среднего калибра. От прямого попадания взорвался один из паровых котлов. Это еще больше замедлило ход корабля и собственно решило его судьбу. Пожары постепенно перекидывались на всё новые отсеки и в конце концов охватили всю палубу. Когда умолкли последние орудия, в 11:15 командир корабля, капитан первого ранга Хуан Антонио Эулате Фери приказал выбросить корабль на берег. Боевой флаг корабля был опущен, а чтобы он не попал в руки к врагу, его бросили в огонь. Корабль остановился ок. 100 ярдов от берега, а так как на нем уцелела только одна спасательная шлюпка, её отдали под эвакуацию раненых. Остальным пришлось добираться до берега вплавь. Вскоре туда добрались и американские шлюпки с броненосца Айова, которые взяли испанцев в плен. Уцелело 380 членов экипажа крейсера; 98 погибло.
Теперь из всей эскадры Серверы оставался только Кристобаль Колон. При выходе из бухты Сантьяго он получил всего лишь несколько незначительных попаданий, которые не повредили солидных броневых плит. Артиллерия среднего калибра, единственная, какая имелась, сосредоточила свой огонь на Бруклине. В целом по американцам было выпущено 184 снаряда 152 мм и 117 снарядов 119 мм; испанцы оценивали, что 10% из них попали в цель.[3]
Пользуясь мужественным сопротивлением остальных кораблей эскадры, Кристобаль Колон стал быстро удаляться на запад и выходить за пределы досягаемости американских орудий. Адмирал Сэмпсон приказал, чтобы Индиана и Айова вернулись к выходу из бухты и наблюдали за ним, чтобы ни один испанский корабль не смог выскользнуть из порта Сантьяго незамеченным. В погоню за Кристобалем Колоном кинулись Бруклин, Тексас, Орегон и отстающий от них Нью Йорк. И тут настал звездный час Орегона. Как бы желая доказать, что свой рейс вокруг Америки он совершил не напрасно, броненосец опередил теоретически более быстрые корабли.
Около 13:00 в угольных ямах испанского крейсера закончились последние запасы хорошего, высококалорийного угля. Остался только уголь гораздо худшего качества и это немедленно отразилось на скорости корабля. Орегон стал постепенно к нему приближаться. Когда броненосец открыл огонь из своих мощных 305-мм орудий, Кристобаль Колон, не располагающий артиллерией достаточной дальнобойности, не стал отвечать. Тем временем огонь с Орегона оказался крайне неточным и среди испанских офицеров стало нарастать убеждение, что американцы хотят захватить крейсер целым. Чтобы этого не допустить, было решено изменить курс и выбросить корабль на берег. Это также должно было уберечь экипаж. Коротко перед 14:00 Кристобаль Колон застрял на мелководье возле устья реки Тарквино, в 45 милях (80 км) западнее Сантьяго. Там экипаж открыл кингстоны и спустил боевой флаг. Эвакуация экипажа прошла исправно. В итоге крейсер потерял в бою одного члена экипажа убитым и 25 раненными. Через какое-то время прилив приподнял покинутый корабль на волнах и унес на глубокую воду, где он и затонул.
Если бы трюмы Кристобаля Колона были полностью заполнены качественным углем, скорее всего он сумел бы избежать погони и добраться до Сьенфуэгос или даже до Гаваны. Возможно, что шансы на спасение были и у контрминоносцев, но только в том случае, если бы они попытались прорываться в восточном направлении, а не в самом удобном для американских кораблей западном. Особенно если учесть, что во время их выхода из бухты было уже ясно, что уже нельзя было рассчитывать ни на какое прикрытие крупных кораблей.
Всего за несколько часов эскадра адмирала Серверы перестала существовать. В общем испанцы потеряли 323 человек убитыми и 1,720 пленными (из этого 151 раненый). Лишь 150 морякам, которые добрались до берега, удалось пешком в малых группах добраться по суше до Сантьяго. Гарнизон города впал в уныние и упаднические настроения.
Значение битвы для американского флота трудно переоценить. Анализ её хода и выводы последовали практически сразу и не кончаются по сей день. Благодаря этому известно, что снаряды крупного и среднего калибра 55 раз попали в Альмиранте Окендо, по 29 раз в Марию Терезу и Визкайю и 8 раз в Кристобаля Колона. Учитывая, что с учетом мелкокалиберной артиллерии действующей против контрминоносцев, по испанским кораблям было выпущено почти 9,500 снарядов, это означало, что точность огня американской корабельной артиллерии оставляла желать гораздо лучшего. Она колебалась в пределах от 2.3% для орудий 330 и 305 мм до 3.1% для орудий 203 мм, 2.6% для орудий 152 и 127 мм и до 1.1% для орудий меньших калибров. Одновременно, такие же показатели эффективности испанской корабельной артиллерии выходят еще хуже: Из американских кораблей Бруклин получил 18 попаданий, Айова - 12, Индиана - 5, а Тексас - 1. Совместно они не причинили большого вредя, если не считать личной трагедии Джорджа Эллиса. Сопротивление брони огню противника, вместе в превосходством артиллерии, стали главными факторами предрешившими быструю победу американцев. Большинство попаданий в испанские корабли пришлось на тот момент, когда они значительно сбавили скорость. Причиной гибели крейсеров, кроме Кристобаля Колона, оказалась слабая защита палуб и надстроек. Они очень легко пробивались и воспламенялись, а огонь распространялся с огромной быстротой. Большое количество легковоспламеняющихся материалов на борту мешало эффективной борьбе за живучесть кораблей. В случае Марии Терезы и Окендо, собственно одно попадание предрешило их судьбу. Зато бортовые бронеплиты выстояли; все корабли потонули в результате попаданий в другие, зачастую небронированные места. Ход битвы подтвердил, что Кристобаль Колон был лучшим испанским кораблем и погиб в результате отсутствия тяжелой артиллерии и халатности в снабжении.
Известие о победной битве достигла Вашингтона лишь в 2:00. А так как ранее Шафтер успел послать паническое сообщение, что испанцы сумели прорваться и уходят на запад, в Белом доме царила особо нервная атмосфера. Донесение Сэмпсона вызвало всеобщее ликование. Национальный праздник, День Независимости, 4 июля, можно было праздновать торжественно и радостно. Ожили воспоминания времен Гражданской войны, когда известия о переломных победах под Геттисбергом и Виксбургом тоже достигли столицы 4 июля.
Битва при Сантьяго принесла очень важные стратегические последствия. Испания потеряла последний козырь, который могла разыграть в морской войне против США и американцы получили полную свободу действий. Им уже не приходилось опасаться за собственные коммуникации и они могли смело планировать очередные десантные операции. Речь иногда заходила даже об атаке на европейское побережье Испании.
Список литературы:
- A. A. Nofi. The Spanish-American War, 1898. Combined Books, 1997.
- Ibidem.
- V. M. Concas y Palau. The Squadron of Admiral Cervera. Office of Naval Intelligence, 1900.