Август 18 [1937 г.]. Одеваюсь. Входит Ольга: "Едем!" "Подожди Виктора, обсудим, я предпочитал бы остаться, думаю, Виктор также". "Тогда я еду одна, я понимаю ваши причины, они мне не нравятся". "Да, ну, Оля, ничего серьёзного нет". "Я в этом не уверена".
Входит Виктор. Осторожно поддерживает меня. Наконец, в 10-30, испортив нам трудное утро, Оля сдаётся. Аня и Ада собираются в деревню за сухими вещами, приглашают меня сопровождать.
Прогулка втроём мне не улыбается, особенно принимая во внимание, что Виктор с Тамарой уехали на лодке на остров Веры вдвоём. Уславливаемся встретиться через полчаса.
В 11 Аня с Адой возвращаются, но как раз в это время начинается проливной дождь. Ожидаем на балконе женской дачи - я, Аня, Оля. Дождь кончился, но Оля словно приросла к балкону, не даёт перекинуться с Аней и словом.
Наконец, извлекаю Аню и вдвоём идём к "Крутикам". Бури утра оставили след, разговор не клеится. ясной цели впереди нет. После "Крутиков" возвращаемся обратно к пристани, Аня мигом переодевается и мы выезжаем на лодке к дому отдыха Миассзолото. Аня гребёт, но ей трудно, на ладонях появляются волдыри.
Настроение у нея заметно портится. Разговор напряжённый, пробы и удары... От вчерашнего консонанса* не осталось и следа. На устах - муж, дети... "Новое, вот и всё". На ней синее тюлевое платье (...) Приятная упругая полнота ещё очень далека от бесформенности.
Покачивает. Входим в бухту Миассзолота. Тишина, зеркальная гладь, да и воздух стал словно теплей и небо прояснело... Вытаскиваю лодку на чистый мелкий песок. Одноэтажные дачки Миассзолота очаровательны. Они приютились под старыми соснами, не нарушая величия, дикости и красоты старого бора.
Мёртвый час, отдыхающих не видно. Аня берёт на себя роль проводницы, и ведёт по берегу вправо. Залив суживается, но ещё тянется далеко вглубь. Коса, отделяющая его от озера, состоит из красивых серых рассыпавшихся на отдельные плиты гнейсов, богато поросших мхом и увенчанных красавицами соснами.
Поднимаемся на водораздел между Тургояком и Инышко. Естественная гать вся заросла соснами, и равна и однообразна, как искусственная. С нея видно, что уровень озера Инышко стоит значительно выше уровня Тургояка. Место очаровательно.
Обратно гребу я. Личико оживилось. "Муж мне вполне доверяет". "Поплывём как-нибудь, посмотрим, кто лучше плавает". "Все женщины сплетницы, за это их нельзя обвинять". "А мы уже смеялись, как бабуся (= Ольга) собралась" и т.д.
Вёсла деревянные, тяжёлые, но в 17-00 как-то незаметно прямо к чаю подъехали к пристани. Выпиваю 2 стакана с 2 булочками, за ужином плотно, требуя повторения порций, наедаюсь и в 20-00 брожу по аллеям в поисках Ани.
Минут через 15 показываются обе: Аня и Ада. Ада упорно, но несколько обиженно хочет идти в кино... Аня в нерешительности, но в конце концов мы идём по знакомой дороге к пустующим дачам.
Подводит к обрыву. Усаживаемся, упираясь ногами о сосну, чтобы не соскользнуть. В ночной тьме тихо плещется озеро, красиво загораются огоньки на лодках рыбаков. (...) Напряжённый разговор, вернее, напряжённое молчание.
Незначительные слова. Контрасты желаний. Что делать? Беру под руку, долго молча ходим по балкону пустой дачи. Спортплощадка дома пионеров. Деревянная лестница. "А вы сможете взобраться наверх без рук?"
Вновь присаживаемся у обрыва. Чуть напевает. Говоря слова расставанья чуть касаюсь губами руки. Отдёргивает... "Зачем вам нужна моя карточка?" Голос резкий, чужой. Молча подходим к скамейке 1-го павильона. Присаживаемся.
И вдруг: "У вас в каждом городе есть Аня?" Отвечаю тем же. "Аня, первого письма я жду от вас". Подношу руку к губам. "Ведь мы же туристы" - и отдёргивает руку.
Бешеная ненависть к Тамаре. Только ли из-за Ады? Наконец, расстаёмся. Грустно. глухо и неопределённо. Чего она хотела? Не знаю... Досада и пустота...
Продолжение следует
* Консонанс - созвучие, гармония - А.К.
