Первый священник из Обнинска, получивший официальное разрешение пойти в зону СВО, вернулся домой
Автор: Марина БЕЛЯЕВА
Полгода отслужил на передовой отец Александр из храма Веры, Надежды, Любови. В звании рядового.
Навестить родню в Донецке
У Александра Сорокина, православного священника, родная тетя живет в Донецке. Он ее давно не видел. Связи нет. А времена сейчас очень тревожные. В Новороссии идет СВО, в Донецк продолжают прилетать вражеские снаряды…
Вот отец Александр и решил повидаться с родственницей. Дело было в июне прошлого года. Как раз в это время на фронт собиралась очередная группа обнинских добровольцев из Союза казаков — воинов России и зарубежья. С ними попросился и Сорокин.
Вообще отец Александр — человек сугубо мирный, не только по долгу службы, но и по складу характера. В свободное время пишет стихи и песни, публикуется на Стихи.ру (https://stihi.ru/avtor/sorokin4). Между прочим, Серебряный лауреат национального конкурса «Золотое перо Руси 2020». Кто его лично знает, говорят: удивительно легкий в общении человек.
В зону боевых действий просто купить билет и поехать посмотреть, что да как, не получится. Особенно, если ты священник. Нужно получить разрешение правящего архиерея и направление в командировку от синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами РФ. Отец Александр оказался первым иереем в Обнинске, кому такое разрешение дали.
Потом он взял отпуск в своем храме. И подписал контракт как доброволец. Предполагалось, что по соглашению с командиром вернется недели через три — после того, как навестит родственников в Донбассе.
Но сначала он отправился с казаками на Кинбурнскую косу, где очень был нужен священник. Люди там воюют православные, а возможности побывать на богослужении, исповедоваться и причаститься у них нет.
Пока нет закона
«Сейчас закон о военных капелланах еще не принят, — рассказывает отец Александр. — И возможности поехать официально именно как священнику у меня не было. Поэтому в документах меня обозначили как рядового-стрелка и даже выдали автомат. Без оружия, без снаряжения — бронежилета, каски и так далее — добровольцам перемещаться в зоне боевых действий нельзя». Правда, стрелял из автомата отец Александр только один раз — по дрону-охотнику. Не попал.
Отец Александр на Кинбурнской косе в зоне боевых действий, на передовой, провел не три недели, как собирался, а полгода. «На войне на самом деле очень страшно, — рассказывает он. — У нас было пять случаев, когда бойцы не выдерживали и расторгали контракт. Но я так поступить не смог, мне было бы стыдно бросить товарищей».
Это называется воспитывать личным примером. Помимо обязанностей священника, Александр Сорокин выполнял работу замполита, связиста и повара.
Готовить там никто не умел, ребятам проще было прямо из банки консервы съесть с галетой, чем нормальную еду сварить. А у отца Александра пятеро детей. Опыт, как их покормить, огромный. Кто бы знал, где какое умение пригодится…
Инстинкт веры
«Когда у человека спокойная налаженная жизнь, — говорит отец Александр, — он может считать себя верующим человеком, но ничем это не проявлять. Когда же вокруг свистят мины, снаряды, ракеты, кажется, что каждая метит именно в тебя. И тут включается инстинкт веры. Утро в отряде начиналось с молитвы. Заканчивалось вечерним правилом. В течение дня служили акафисты, молебны, панихиды. Всех добровольцев снабдил карманными молитвословами и Евангелиями».
При каждой возможности отец Александр отправлялся на позиции: «Я оказался очень востребованным. У нас многие были крещеные, но не просвещенные, у них было много вопросов, которые касаются веры. И не только у них. В отряде были и староверы, и мусульмане, и даже один язычник. То есть натуральный язычник, который поклоняется идолам». Работы было много.
Быть человеком
Болело сердце, когда видел опустевшие разрушенные дома некогда богатого курортного места. Всех жителей с косы эвакуировали. Ведь ее ВСУ без остановки обстреливает. Живого места там нет. Очаков, ставший оплотом ВСУ, всего в семи километрах.
Бывало, в разрушенных домах валялись обгоревшие разбитые иконы. Никакой материальной ценности они не представляют. Бойцы собирали их и приносили священнику. Не дело, чтобы они лежали брошенными.
Последних двух стариков, что никак не хотели уезжать из мест, где прошла вся их жизнь, отец Александр причащал Святыми Дарами и подкармливал с солдатского стола. «Потому что это не «ждуны», не «хохлы», а люди, — говорит он. — И главное, чтобы мы тоже оставались людьми. Даже на войне. Особенно — на войне».
Этим он полгода и занимался — помогал нашим бойцам быть настоящими православными русскими солдатами, какими были их деды и прадеды.
А к тете отец Александр так и не попал. Не успел съездить.
Если говорить об автомате, надо понимать, что священникам вообще ни при каких условиях нельзя убивать человека. Тот, кто бывал в Малоярославце, вероятно, видел памятник полковому священнику 19-го Егерского полка Василию Васильковскому. Он возглавил атаку русских солдат в бою под Малоярославцем в 1812 году. Воодушевляя солдат, он шел впереди отряда с крестом в руках. По факту — безоружный. За личную храбрость он получил Георгиевский крест.