ГЛАВА 3 ПРОДОЛЖЕНИЕ:
В поддержку этого сценария Коппинджеры указывают на эксперимент по разведению лис, начатый в 1950-х годах советским ученым Дмитрием Беляевым, который хотел продемонстрировать, что изменения в поведении, а не физические изменения, запускают процесс одомашнивания.
Беляев отбирал признак приучаемости среди множества диких лис, и в относительно короткое время его эксперимент породил лис, похожих на собак по характеру и физическим характеристикам. Кажется, что многие физические изменения в анатомии сопровождали уменьшенный стрессовый ответ у лис, которых выбирали, потому что они не парализованы страхом перед людьми.
Также Коппинджеры обнаружили, что повсюду в неразвитых странах существуют всеобщие деревенские собаки, которыми никто фактически не владеет, но которые всегда рядом и иногда присоединяются к различным мероприятиям, получая свое пропитание в значительной степени за счет огрызков.
Что дополнительно поддерживает тезис Коппинджеров, так это то, что признак приучаемости напрямую связан с феноменом неотении, то есть сохранением детских черт анатомии и поведения во взрослом возрасте. Таким образом, домашняя собака считается недоразвитым волком, который никогда не взрослеет. Как вечные щенки, они врожденно привлекаются к людям, так же, как и молодняк любого животного привлекается к тем, с кем или чему они впервые прикоснулись (как Конрад Лоренц продемонстрировал в своих знаменитых экспериментах с отношением выводка молодых гусей Грейлаг к людям).
Стивен Будиански в книге "Правда о собаках" утверждает, что неотения объясняет не только феномен одомашнивания, но и эволюцию различных пород собак. Он считает, что то, что ценители собак определяют как породный признак, на самом деле является рефлексом щенка, выведенного из своего естественного инстинктивного контекста.
Собаки конкретных пород, так сказать, застревают на одном определенном элементе репертуара, который полностью присутствует у взрослых волков.
Если Коппинджеры правы, то кажется, что можно провести прямую линию от деревенской свалки к домашней собаке через признак приучаемости и феномен неотении. Но что насчет всех других животных, которые привлекаются к человеческим отбросам?
Когда я рос, каждое лето моя семья отдыхала на озере в штате Мэн. Раз в неделю мы вывозили мусор на местный полигон и сбрасывали его с крутого склона. Я бросал каждый мешок так далеко, как мог, надеясь, что он врежется в острый камень или зазубрину металла, чтобы он разлетелся и обрушился вниз по склону, как метеор, распадающийся в атмосфере.
Лучшей частью летних каникул были те редкие случаи, когда медведь мог выйти из леса и пробежаться по отбросам внизу склона. Это также была хорошая возможность увидеть лис и много других созданий, обычных для свалок.
Действительно ли свалка в деревне привела к домашней собаке, почему тот же самый естественный селективный фильтр не сделал то же самое с медведями, енотами, ласками, белками, койотами и лисами, поскольку огромные популяции этих животных посещали те же свалки в течение того же периода времени, что и волки?
Одна из причин, которую могли бы предложить эксперты, - это то, что другие животные не разделяют стайной, коллективизированной социальной природы волка, с его четко определенной иерархией ранга.
Тем не менее, как показали эксперименты Беляева, лисы могут быть отобраны и одомашнены на основе приучаемости, а койоты иногда образуют стаи, защищают территорию и охотятся на более крупную дичь (таких как северный олень и лось) в голодные сезоны. Эти животные, по крайней мере, не так уж отличаются от волков, и, фактически, в те годы моего детства в Мэне мы начали видеть "кой-догов" - результат скрещивания домашних собак с дикими койотами. Почему свалка не привела этих собак обратно в стаю?
Одно из возможных объяснений - это просто время.
Может быть, что в целях естественного процесса одомашнивания был всего лишь ограниченный временной интервал для появления собаки, прежде чем люди начнут сосредотачиваться на истреблении конкурирующих хищников.
Возможно, собака была одомашнена до того, как люди начали держать скот, и до этого ранний человек не тратил энергию и ресурсы на убийство других хищников. Зачем убивать то, что ты не можешь съесть, или то, что не стоит того, чтобы его съесть?
Если это так, то возможно, никогда не было достаточно длительного периода времени, когда лисы или койоты могли бы пользоваться свалкой только для себя.
Таким образом, крупные, более агрессивные и лучше организованные волки успешно защищали свой доступ к деревенской свалке именно в тот период времени, когда естественный процесс одомашнивания был возможен.
Тем не менее, возникает интересный вопрос: если это так, то какой признак отбирали - дружелюбие или способность оттеснять конкурентов, другими словами, агрессивность?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАВТРА