(Преступление и наказание)
У Виктора задёргалась нога. Уже вторую неделю он маялся от испепеляющего безделья. Наладочные работы по пуску прокатного стана ещё не закончились, но и по вине руководителей строительства они не продолжались. Руководители тренировали прокатчиков на то, чтобы к вводу стана в эксплуатацию, их действия были автоматическими. Чтобы прокатчики катали быстро и качественно, и желательно с закрытыми глазами, так сказать мышечной памятью. Поэтому у всех подрядных организаций образовался вынужденный простой. И у строителей, и у монтажников, и у механиков, и у электриков, и у наладчиков. К коим относился и Виктор. Подрядчики умоляли руководителей строительства дать им возможность наконец-то закончить свой объём работ и получить за это полагающиеся денюжки. Но начальство посылало всех в/на, по-немецки это пишется так: «nach» (нах=предлог «в»), что в принципе совпадает с русским значением. Начальство считало, что пока есть время учиться работать на стане, то надо это и делать. А то потом, когда сверху спустят план по прокату, времени на учёбу физически не будет. Короче, этой наладке требовался новый герой! Чтобы спасти подрядчиков.
А внутри Виктора всё ещё жил маленький ребёнок, который дольше 15 секунд не мог находиться без движения. Шило в э-э-э.. нижепояснице кололо и скребло, и не было никакой возможности ровно сидеть на попе. А как же не двигаться, если жизнь проходит мимо? Ведь жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы! Это даже дети знают, а не только писатель Николай Островский. Поэтому Виктор старался хоть чем-то себя занять. Игры на компьютере в стриптиз-сапёра уже вызывали ломоту в скулах. Интернета и гаджетов тогда не было, как и соцсетей. Спать на работе, да ещё в офисной комнате не позволяла совесть, ну или страх быть застигнутым врасплох начальством. Виктор шатался по объекту наладки, а это было большое здание с названием «водоподготовка». Вода требовалась ненасытному прокатному стану в неограниченных количествах. Ну и как минимум почищенная. В здании были огромные баки с водой, куча различной мощности насосов, задвижек, датчиков, шкафов с электроаппаратурой. По огромной трубе (диаметром не меньше 70 см) вода прокачивалась в цех с прокатным станом.
Шатаясь по объекту, Виктор заметил двух молодых (по сравнению с ним) программистов, которые стояли с растерянными лицами около датчика давления, и о чём-то неспешно переговаривались. Ура, им нужна помощь! Чёрный плащ (типа Виктор) аки стрела поспешил к ним.
- Ребяты, в чём проблема? Я – мастер по преодолению возникающих проблем! А ещё мне заняться нечем.
Коллеги очень неласково посмотрели на старшего товарища. Дескать, и так ничего не получается, а ещё ходют тут всякие, мешают, а у них потом ложки пропадают. Но немножко поломавшись, построив сильно недовольные гримасы, и видя, что субъект (т.е. Виктор) не собирается сваливать, несмотря на неласковый приём, он сознались, что действительно у них проблема. Понадобилось для корректной работы автоматической системы управления процессом водоподготовки установить дополнительный, не предусмотренный проектом, датчик. Они его подключили, а с датчика нет сигнала. Причём они уже на десять раз всё проверили, а толку – ноль.
- Покажите мне схему подключения, -попросил Виктор.
Нехотя, с явным неудовольствием, типа тут два молодых дипломированных инженера допереть до истины не могут, а всякий проходящий вмешивается в их интеллектуальный труд, ребята продемонстрировали Виктору схему.
- Так это же вражеская схема, - воскликнул Виктор. - Я бы на месте датчика тоже бы не стал ничего показывать.
- Ну и какая схема не вражеская?
- Извольте, их есть у меня, как говорят в Одессе.
Виктор нарисовал свою версию схемы подключения датчика. Но схема парням сразу не понравилась, и они ТАК выразительно и злобно посмотрели на Виктора, что он счёл необходимым самому удалиться, а не нарываться на оскорбления. Парни, конечно, интеллигенты в седьмом поколении, но матерные слова почему-то знали на зубок. На следующий день Виктор первым делом поинтересовался судьбой датчика.
- Так работает датчик, всё хорошо, претензий нет.
- А по какой схеме работает?
- Так по той, которую ты нам предложил.
С одной стороны, по телу Виктора разлилась тёплая и нежная благость от того, что он помог людям, своим товарищам. Передал частичку бесценного опыта, хоть они и не просили, пришлось насильно передавать. Как говаривали большевики: «железной рукой загоним человечество к счастью! Кто не снами, тот против нас!» С другой стороны, царапнула вскользь по сердцу обида, что не поблагодарили, не сказали спасибо за так легко и просто разрешённую проблему. Что у них, у молодых, язык бы отвалился, что ли? Ну и ладно, обижаться Виктор не собирался, по тому, что на обиженных возят воду, торф, кирпич, цемент и всё остальное, в том числе и чугуний.
От откровенного ничегонеделанья Виктор познакомился со всеми операторшами, работавшими посменно. Он травил им бесконечные анекдоты, но не отслеживал, кому и какие, поэтому был обвиняем в том, что повторяется. Однажды он прикололся над курящей операторшей. Он сказал, что если бы между ними были шуры-муры, то Виктор отказался бы её целовать, потому что лучше целовать пепельницу, чем курящую женщину. Эффект был просто потрясающим. Барышня оцепенела, раскрыла удивлённо рот, и сигарета вывалилась изо рта на пол. Виктор, довольно смеясь, покинул расположение и вернулся в офис. Пусть подумает одна о своём поведении, о вреде курения, особенно для женщин.
Так, чтобы ещё поделать? Виктор пристал к руководителю звена на предмет наличия недоделок или чего-нибудь экстраординарного, требующего срочного решения и вмешательства. Оказалось, что есть (ура!) серьёзная проблема. Датчики минимального уровня воды в баках работают не адекватно. Они должны аварийно отключать насосы в случае отсутствия воды. Почему-то водяные насосы не любят качать воздух, они портятся от этого и дурно пахнут. А датчики иногда отключают соответствующее аварийное реле, а иногда не отключают. Т.е. насосам грозит опасность выхода из строя.
— Это недостатки конструкции датчиков? Ненадёжный производитель?
- Нет, это скорее недостаток проекта. А производитель датчиков сверхнадёжен, и зарекомендовал себя с самой положительной стороны.
- Как-то можно решить проблему?
- Да, надо электрически подгрузить выход датчика. Параллельно одному реле подключить ещё одно реле.
- Так чего же мы ждём? Лучший в мире укротитель воспитательниц, простите, датчиков, готов сию же минуту вступить в бой с проектным недостатком.
- Нельзя. Надо обесточить электрошкаф для безопасности работ. Но тогда остановятся все насосы. А начальница цеха водоподготовки запрещает любые отключения работающего оборудования. Вот если ты с ней договоришься, тогда пойдём и домонтируем шкаф дополнительным оборудованием.
Виктор пошёл к начальнице. А надо сказать, что начальница представляла из себя весьма жёсткого и чрезвычайно деятельного руководителя. Этакий атаман в юбке. Она железной рукой и в ежовых рукавицах руководила подчинёнными операторшами. Прямо как в анекдоте про армию: - Так, бойцы, берите по лому и идите подметать плац. – Товарищ старшина, так мы же ломиками не сможем чисто подмести плац. – А мне не надо, чтобы было чисто, мне надо, чтобы вы задолбались! Наверное, это правильно, всё-таки женский коллектив, чтобы не расслаблялись и не плели интриги друг против друга. Поэтому им приходилось не только ежедневно мести по площадям, но и носить круглое и катать квадратное. Операторши её откровенно побаивались. Да и с наладчиками она не церемонилась, а крыла их по матушке направо и налево, если ей что-то не нравилось. Вот и Виктору она сразу сунула под нос фигу, и категорически, под страхом смертной казни, запретила какие-либо работы в её цехе.
- Но почему? Насосам тоже грозит смертельная опасность. Надо их срочно спасать.
- Нет. Начальство требует бесперебойную подачу воды на прокатный стан. Я не могу ослушаться начальства. Пусть лучше насос выйдет из строя, тогда это будет просто форс-мажор, а не моё решение. Даже не думай, спрячься в своём офисе, и не смей отсвечивать в цехе.
Виктору терпения хватило часа на два, потом оно лопнуло. Да что я, думал он, не сделаю монтаж под напряжением? Да какой же я наладчик, если не выполню столь малюсенькую задачку? Да я всегда, т.е. неоднократно, не нарушая работы основного оборудования, производил такие работы. Надо только подстелить резиновый коврик, и всё пойдёт как по маслу! Короче, себя уговорить было значительно легче, чем начальницу-атаманшу.
Виктор подошёл к электрошкафу, который стоял рядом с баком, насосом, а главное, с огроменной трубой, и начал священнодействовать. Подумаешь, прикрутить каких-то два несчастных проводка. Да раз плюнуть! Да никто и не заметит, да победителей не судят, да это, как два пальца облизать. Но, в этот день звёзды на небе выстроились не в той благополучной позиции, как обычно, а предали Виктора, и случилось страшное. Насос всё-таки отключился! А надо сказать, что водяные насосы нельзя включать и отключать при открытой задвижке. Может случиться гидроудар. Виктор слышал о таком возможном происшествии, но никогда не был свидетелем чего-то подобного. Как говорил Черномырдин: «у нас такого никогда не было, и вот опять произошло». В общем, грянул мощнейший удар!!! Огромная труба подпрыгнула на стойках, на которых была закреплена намертво (!), и ещё случилось микроземлетрясение. А также раздался хоть и глухой, но ощутимый металлический звон. Как будто где-то вдали один раз вдарили в царский колокол. Ну ладно, труба подпрыгнула, хотя, может быть это и показалось Виктору, потому что у страха глаза велики, но что могло звенеть? Ведь, сколько воду не бей об металл, звона не будет. Предчувствуя неладное, непоправимое и неотвратимое, Виктор быстренько закончил с монтажом проводов и юркнул в офис. Уткнулся в компьютер, демонстрируя ИБД (имитация бурной деятельности).
Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло, господи, спаси и помилуй нас, грешных! Не пронесло. В кабинет ворвалась не просто атаманша, а разъярённая фурия. Она за грудки выволокла Виктора из-за стола, и аки королевская кобра, стала громко шипеть ему в лицо, брызгая слюной и безграничной ненавистью.
- Ты что, гадёныш, наделал? Я же запретила тебе не просто приближаться к оборудованию, но даже выходить в цех.
- Да что такое? Что случилось? Почему сразу я? Где ваши доказательства?
- Только тебя интересовала остановка насоса, подающего воду на стан! В результате гидроудара магистральный трубопровод порвался по шву (а, вот что так громко звякнуло, догадался Виктор). Стан аварийно остановился. Начальство срочно собирает совещание с участием ВСЕХ причастных к строительству. Угадай, по какому вопросу? Меня обвинят в невыполнении строжайшего приказа. Наверняка накажут или ещё чего похлеще – высушат, выкрасят и выбросят «nach». Я бы тебя прямо сейчас удушила, вот этими самыми руками, как курёнка, не стесняясь присутствующих здесь твоих коллег-наладчиков. Но мне некогда. Совещание через 10 минут. Но когда я вернусь, я тебя на куски порву, поганца этакого. Лучше беги отсюда подальше, и никогда сюда не возвращайся!
Так как реальной работы давно уже не было, уходили домой вовремя, в 5-6 вечера. А не как в часы аврала – в 9-10 часов вечера. Виктор и по дороге, и особенно после ужина всё прокручивал снова и снова пережитые за сегодня события. Особенно его выводила из себя определение, брошенное змеиным шёпотом: «гадёныш». Вроде как бы гад, но какой-то мелкий, недостойный, как котёнок. Это было особенно унизительно. Виктору казалось, что его, пережившего уже возраст «ягодки опять» должны называть не иначе, как Гаден (на французский манер) или Гайдн (на американский манер). Вроде всё тот же гад, но уже взрослый и уважаемый человек. И вообще, что за мода унижать мужчину? Мужчину ни в коем случае нельзя унижать! У него от этого понижается самооценка. Он начинает верить, что он действительно не мужчина, а грязь, соскрёбаная с пола. Что он ни на что стоящее не способен. Что лучшего он не достоин, а достоин только поисков истины сначала в вине, потом в пиве, а затем уже и в водке. Спиваются, короче, мужики. А потом женщины разочаровываются в мужчинах, начинают рассуждать, что настоящие мужчины повывелись, что их всех ещё в детстве разобрали щенками другие женщины. Даже разводятся с ними. Но это не правда! Мужчины, это те же дети, только ростом побольше. Они также любят ласку, внимание, похвалу, титьку женскую (мышечная память-то осталась). Ну так дайте мужчинам всё это, и они будут также счастливы, как дети. Тем более, что не бывает счастливых женщин при несчастных мужчинах. А когда мужчина счастлив, когда его не пилят каждый божий день, не клюют ему мозг и печень, из него можно верёвки вить, или даже корабельные канаты. Но не надо перебарщивать с нагрузками для мужчины. Вдруг женщина тоже захочет ласки и внимания, а у мужчины нет уже ни каких сил – ни физических, ни душевных. Мужчину надо беречь, как зеницу ока, холить и лелеять. Грубо говоря, надо ухаживать за посевом, чтобы получить обильный урожай!
А ещё Виктору не понравилась угроза атаманши задушить его. Нельзя, ни в коем случае нельзя, ни бить, ни душить мужчину! Побойтесь бога, женщины! Во-первых, мужчина физически сильней, и в порыве злости и отчаяния он может запросто прибить женщину. Во-вторых, избиения — это унижение похлеще оскорблений. Словесную брань можно тупо игнорировать, не обращать внимания, просто не слышать. Абстрагироваться. Слышать вместо брани морской прибой, шум леса, щебетание птиц, рёв мотора, плеск рыб, извержение вулкана, шестую симфонию Шестаковича, да мало ли что ещё. А синяки на теле, расцарапанное лицо, фингал под глазом долго и явно заметны всем. Перед сородичами (другими мужиками) становится крайне неудобно и стыдно. Его начинают называть тюфяком, слюнтяем, сапогом, записным подкаблучником. В принципе, всё тоже самое, кроме подкаблучника, говорит и его жена, но от мужиков, друзей и коллег это звучит особенно обидно. Короче, мужчины ещё быстрее спиваются, если их бьют женщины. Главное, сначала женщины воспитывают сыновей в духе, что нельзя бить женщин, что это не по-мужски, а потом нагло, беззастенчиво и безнаказанно этим пользуются. Даже когда женщина распоясывается и не видит берегов, она подсознательно хочет, чтоб мужчина её остановил, призвал к порядку (например, накручиванием волос на кулак), сбил с неё спесь. А мужчина не может, не то воспитание. Женщина испытывает огромное разочарование, и мстит ему за это, всё больше поедая его мозг. Виктор иногда искренне считал, что все женщины в тайне – вампиры, поэтому они пьют кровь мужчин вёдрами и даже цистернами.
Но в это раз Виктор не позволит какой-то там крокодилице, вороне бесхвостой и бородавчатой лягушке (этими определениями он называл атаманшу) нанести ему физический ущерб. Он сам её задушит, нет, сломает ей руку, правую, чтоб не до смерти, а только чтоб не смогла подписывать документы, чтоб знала своё место в пищевой цепочке, короче, чтоб не повадно было впредь унижать и оскорблять мужчину! Тварь я дрожащая или право имею, из конца-то в конец? Виктор так раздухарился в своём праведном гневе, что не заметил, как уже наступила глубокая ночь, что соседи по съёмной квартире давно спят, что и ему тоже пора успокоиться и уснуть. Он вспомнил шуточный совет из жизни: «овец для сна следует считать только до пяти, дальше не имеет смысла, потому что в шесть уже надо вставать на работу». А сна – ни в одном глазу. Виктор громко вздохнул, и тут же нарвался на резкий и не довольный окрик соседа по комнате: «да ты успокоишься сегодня или нет? Что ты всё время вертишься туда-сюда? Да ещё и кряхтишь, как старый дед. Не хочешь спать – вали отсюда на кухню, и дверь закрой».
Для Виктора это оказалось холодным отрезвляющим душем, и он наконец-то медленно провалился в подобие сна. Когда ты спишь не глубоко, а прерывисто. И тут ему начали сниться кошмары… Вот Виктор сидит в офисе, спиной к двери. Дверь медленно, со скрипом приоткрывается, Виктор спинным мозгом чувствует, что это пришла атаманша. Сама она в комнату не заходит, но её волосатые, в старческих прожилинах руки (как у Бабы Яги) тянутся к Викторовой шее, удлиняясь, как нос у Пиноккио, когда он врёт. Руки обхватывают шею и начинают душить. Причём душат медленно, явно растягивая наслаждение, то надавливая, то приотпуская захват. Виктор от страха сильно дёрнул головой и проснулся. Смахнув холодный пот со лба, он снова медленно погружается в сон. Но теперь его душат все подряд, и Али баба и сорок разбойников, и дядька Черномор и тридцать три богатыря, и семеро козлят и чёрт-те кто ещё. Да что я вам всем сделал-то, вопрошал Виктор, я её, атаманшу даже пальцем не тронул. И не трону. Разве я смогу с таким-то воспитанием поднять руку на женщину? Женщина – это мать, разве можно поднять руку на мать? Нет, спать с такими снами совершенно невозможно. Виктор с трудом освобождается от душителей, просыпается и идёт на кухню. М-да, без полноценного сна Виктор чувствовал себя совершенно разбитым, больным и несчастным. Кстати, не давать человеку спать – это одна из самых эффективных пыток, придуманных человечеством.
Вот в таком квёлом состоянии он пришёл на работу, дав себе слово, что из офиса он сегодня – ни ногой, чтобы снаружи не происходило, хоть потоп, хоть землетрясение, хоть тройка лошадей с цыганами и медведем. Хватит, натворил делов. Сейчас наверняка начнётся расследование по поводу остановки прокатного стана, обязательно найдут виноватого. Угадайте кого? И ведь будут правы, чёрт возьми. Ну зачем, зачем Виктор полез вчера делать доработку электрической схемы без официального соизволения Кобры Горыновны? Ведь русским по-белому было сказано: «не лезь, не твоего ума дела! Это политика, это игра в начальника и дурака (я начальник – ты дурак, ты начальник - я дурак)». Ведь можно же было, собрав всю волю в кулак, просто нагло уснуть за столом. Вот все умеют так делать, а у него, видите ли, шило сидит в нижепояснице, он не может спать, не уставши. Начальство же понимает, что, не сумев обеспечить подчинённого работой, не стоит требовать от него героических сверхусилий по поиску работы. Уснул бы Виктор вчера, и сейчас и волки были бы сыты, и овцы целы. Или мог бы подружиться с той же атаманшей, чаёк с ней попивать. Пару несложных, не вычурных комплиментов, и был бы обеспечен ещё и печеньками с халвой. Ведь ласковое слово и кошке приятно. А женщины, так же, как и мужчины, падки на лесть. Это не секрет. А сейчас хоть волосы на спине рви, не поможет. И ведь начальство его явно не поблагодарит за порванный магистральный трубопровод, не наградит, а наоборот, накажет по всей строгости. Хорошо ещё, если господь возьмёт только деньгами, а не оргвыводами. У Виктора началась жуткая депрессия. То он духарился вчера, что не позволит себя обижать, то он бросился сейчас укорять и обвинять себя во всех смертных грехах. Да ещё атаманша эта, как назло, не приходила душить его как жаба. Ну вот где она? Она же должна была ещё на проходной завода выщемить Виктора, чтобы он физически не смог больше осуществлять диверсионные мероприятия в зоне её ответственности. Но ни к 8 часам утра, ни к 9, ни даже к 10 часам начальница водоподготовки не появилась. У Виктора стали появляться неприятные предчувствия. Может быть её не просто выкрасили, высушили и выбросили, а реально уволили? За то, что не выполнила простейший, но наиважнейший приказ о бесперебойной подаче воды на стан. И вообще, в цехе сегодня стоит подозрительная тишина – не работает ни один механизм. Так-то обычно шум из-за работающих насосов стоит такой, что при разговоре надо повышать голос. А сегодня, в пронзительно звенящей тишине, можно услышать пролетающую рядом муху, можно услышать, как тополиный пух скребётся об асфальт при легчайшем дуновении ветра, как делает затяжки никотина так и не бросившая курить операторша. Кстати, надо узнать у подчинённой о судьбе её начальницы.
- А начальница нам не докладывает, где она, и что делает. Да и мы не горим желанием узнать это. Чем меньше её видим, тем лучше. Сегодня вообще отдыхаем.
У Виктора от переживаний о судьбе атаманши разболелась голова. Он попросил у операторши цитрамона.
- Может лучше рассольчику?
- А что, есть рассол?
- Нет, конечно. Но и цитрамона тоже нет.
- Издеваешься?
- Так же, как и ты.
Вот и поговорили. Блин, распалял себя Виктор дальше, её даже на завод не пускают, наверняка отобрали пропуск, и она не сможет забрать своё, теперь уже не нужное, барахло с завода. А ведь у неё семья, дети, муж-подкаблучник. И она всех тянет на своём маленьком горбу, как мифологический Сизиф. Как теперь будет жить семья без её зарплаты? На мужа надейся, а сама не плошай. При такой-то Кобре муж обязательно должен быть тюфяком и слюнтяем, боящимся не только окрика жены, но даже её сурового взгляда. Да нет, вовсе она не кобра, а святая женщина. Которая ежедневно бьётся, как рыба об лёд, чтобы её цех работал ритмично, чтобы техника не ломалась, чтобы было чисто и опрятно везде, чтоб подчинённые могли с закрытыми глазами управлять сложным водяным хозяйством даже в её отсутствие. Чтобы люди не разболтались, потому что за людьми начинает разбалтываться техника. А там и до аварии не далеко. Чтобы за хорошую работу платили премию не только ей, но и подчинённым. Чтобы заводское начальство было всегда довольным, а значит и не приставучим. Она же не для себя старается, а только за ради людей. Но находятся отдельные несознательные личности, которые не обладают чувством долга (Виктор конечно же имел ввиду себя). Которые походя ломают всё вокруг. Не думают не только о благополучии других, но даже и собственной тушки. Так тебе, Виктор, и надо. И пусть твёрдая рука (нет, обе руки) начальницы цеха покарает тебя по всей строгости справедливой реальности! Пусть прямо сейчас атаманша войдёт в офис, и Виктор сам возьмёт её холодные руки и наложит их на свою шею. Души меня, женщина, раз заслужил. Можешь даже пнуть один раз в то место, которое мужчины оберегают пуще собственных глаз. Только вернись. Ори, ругайся, называй меня последними словами, только вернись! Где ты, что с тобой? Я же переживаю, я схожу с ума от неизвестности, от безысходности и отчаяния.
И всевышний внял просьбам Виктора. Атаманша заглянула-таки в офис перед самым обедом. Но в этот раз она не ворвалась разъярённой львицей, а вошла медленно, степенно, не спеша, с лёгкой улыбкой на лице. Виктору даже показалось, что она вплыла в комнату, как лыбедь белая. Сразу же негромко заявила Виктору, что душить его она не будет. Нет, вот так:
- Не дрейфь, пацан, я тебя душить не собираюсь.
Обращение «пацан» снова резануло его по уху. С учётом возраста, он давно уже заслужил обращения, например, Пацаньеро или Пацанеггер. Ну, да сейчас не до этого. Атаманша развернулась и пошла на выход.
- Э-э-э, стойте! Вы куда? Объясните мне, почему сейчас душить не будете, хотя я готов. А когда будете? Я тут изнемогаю весь, мне это нужно обязательно знать.
- А я вообще тебя душить не буду. – Атаманша вернулась к разговору.
- Да что случилось-то? Почему вы, как женщина, переобуваетесь на ходу и меняете своё мнение?
И тут она – само спокойствие и благодушие – поведала Виктору о вчерашнем совещании всех причастных к строительству представителей подрядных организаций и начальников цехов. Начальство с ввалившимися глазами, с надувшимися мешками под глазами, с серыми лицами сказало примерно следующее:
- Дорогие наши подрядчики! Вы уже давно и безуспешно просите нас дать вам возможность закончить ваши объёмы работы. А мы вам в этом категорически отказывали. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Стан остановлен из-за аварийной чрезвычайной ситуации – по сварному шву порвалась подающая воду труба. Очень хорошо, что это случилось именно сейчас, пока нам не спущен план по прокату. Когда есть время всё качественно исправить, тщательно перезаварить шов. Потом это стало бы катастрофой. Сегодня заканчивается четверг. Мы даём вам на устранение недоделок целых три дня, до понедельника! Можете работать хоть в три смены, но если не успеете, то следующий останов стана будет неизвестно когда, может через месяц, а может через полгода. Когда будет смена валков для прокатки другого профиля. Так что успевайте. А мы пойдём домой спать. Мы тут уже 2-3 недели безвылазно находимся, нам уже жёны ставят прогулы, а некоторым даже объявили бойкот. Мы валимся с ног, а вы прекрасно отдохнули. Мы вам искренне завидуем. Так что работайте, братья. Совещание окончено!
- Ну вот (продолжила рассказ милая женщина) и я тоже с завода почти три недели не вылезала, устала как собака. Сегодня решила выспаться всласть. Спала до 10 часов, аж спина затекла. Сюда пришла только для того, чтобы сказать, что меня до понедельника не будет. Дел дома накопилось невпроворот, выше ворот. Давай, работай, паря, только больше не вытворяй ничего.
И уплыла из комнаты, упорхнула, аки голубка перохвостая. Только запах духов ещё долго не развеивался в комнате. Ну, или Виктору запах духов просто пригрезился. И вот когда эта женщина была настоящей? Когда как Чапаев шашкой рубит направо и налево, или как сейчас, тише воды, ниже травы, очи долу?
Как хорошо всё закончилось для Виктора. Ни расследований аварии, ни удушения. Да ещё всем, абсолютно всем нечаянно сделал хорошо. Так сказать, герой-спаситель в очередной раз причинил всем добро. Получается, что и в этот раз звёзды для Виктора выстроились в правильном порядке. Виктор, конечно, пообещал начальнице цеха, что безобразничать больше не будет, но себя же не обманешь. Он прекрасно знал, что у него не шило в нижепояснице, а самое настоящее копьё в заднице!