Анна Дмитриевна жила одна. И если во время работы она почти не замечала собственного одиночества, то на пенсии одиночество навалилось со всей силой.
Как же другие справляются? Как-то, наверное, справляются. Хобби, может, или программы помощи одиноким старикам. Но до чего печально…
Анне Дмитриевне повезло — пенсия хорошая, потому что большой стаж, да и дочка Олечка всегда помогала. Дочь у нее была просто золото — работящая, ответственная и добрая. Родила ей двух милых внучек, зять тоже приятный очень. Поселились неподалёку, почти на соседней улице, чтобы Оля могла приходить к маме с гостинцами и хлопотать по хозяйству.
Но от одиночества это не спасало. Просыпаешься, смотришь на стены в розочках. Включаешь газ, накаливаешь сковородку, смазывая ее по старинке перышком. Печешь два блина — Анна Дмитриевна поставила тесто еще вчера, осталось лишь достать банку из холодильника.
Это была домашняя хитрость еще её матери — дрожжевое тесто на блины можно ставить сразу на несколько дней, только нужно хранить в холодильнике, чтобы оно не перекисло.
Больше двух блинов Анне Дмитриевне никогда съесть не удавалось, зато она смаковала каждый кусочек, ела со сметаной и черничным вареньем — вкус беззаботного советского детства. Правду говорят, старики часто детство вспоминают. Не ощущаешь себя на шестьдесят четыре года, вот не ощущаешь — и всё тут. Лет на двадцать пять, может. Тут главное — в зеркало не смотреть.
Анна Дмитриевна и не смотрит — для кого ей губы красить и ресницы чернить? Только когда Оля приходит, но это ведь другое. Олин отец Шурик долго в их жизни не задержался, слабый человек был, боялся ответственности, не потянул быть главой семьи.
Но всё же иногда Анна Дмитриевна вспоминает его молодым — и она в этих воспоминаниях тоже молодая. Они просто сидят с Шуриком и говорят, говорят, говорят. А потом всегда наступает утро.
Да куда уж теперь думать о мужьях, если стукнуло шестьдесят четыре? Вот пятьдесят четыре — это было ого-го! Сейчас она это понимает. Вот тогда надо было не о работе уже думать, а присматриваться: может, кто и захотел бы провести старость с ней, в уюте, с блинами. А теперь что?
Анна Дмитриевна вышла из дома на свою ежедневную прогулку. Прогулкой это назвать было сложновато, но всё же она обходила по кругу дом два раза, там как раз была протоптана достаточно широкая дорожка, а после второго круга шла мимо почты до магазина, бывшего «Гастронома», сейчас популярного сетевого супермаркета. Там Анна Дмитриевна брала хлеб, иногда ещё молоко и яйца и возвращалась домой.
Однако сегодня её прогулка оказалась не такой, как обычно. Стоило ей зайти за торец дома, как она обнаружила, что на ее пути разожгли костер. Небольшой такой костерок. Рядом с костром сидел пожилой мужчина в шерстяном свитере и жарил над огнем сосиску.
— Добрый вам день, товарищ, — брякнула Анна Дмитриевна, тихонько обалдевая от зрелища.
— И вам не хворать, — бойко ответил так называемый товарищ.
Анна Дмитриевна поправила берет:
— Что вы тут такое творите? Я и пожарных вызвать могу.
— Не стоит, право слово. Как вас по батюшке?
— Анна Дмитриевна.
— Так вот, Анна Дмитриевна, мой костер — такой маленький, что совершенно не заслуживает внимания занятых людей. Я и сам его потушить могу.
— Но вы без него замерзнете! — воскликнула Анна Дмитриевна.
— Это уж вряд ли, я закалённый.
— А что вы тут делаете?
Мужчина пожал плечами:
— Сижу. Жду чего-то.
Анна Дмитриевна сразу поняла: он бездомный. И, возможно, уже поехал крышей — сидит без куртки в такую холодину. Как же ему помочь? Это было решительно непонятно. Анна Дмитриевна принюхалась — не пахло ни спиртным, ни перегаром. И вообще ничем таким неприятным не пахло. Даже странно.
Тогда, помешкав, Анна Дмитриевна всё же обратилась к мужчине:
— А зовут вас как?
— Олег. Олег Георгиевич, если быть точным.
— Вот что, Олег Георгиевич, вы производите впечатление человека честного, но немного не в себе. Давайте я вам принесу шубу. И термос с чаем.
Олег Георгиевич весело на неё посмотрел:
— Это вы что ж, решили меня спасти? От тягот бездомной жизни?
— Это мне вряд ли по силу, — оборвала его Анна Дмитриевна. — Но чем могу — помогу.
Она сходила домой, принесла термос с горячим сладким чаем, банку черничного варенья и белый батон. А еще притащила шубу, несколько шарфов и одеяло.
— Не знаю, где вы живёте, Олег Георгиевич, но так вам точно будет теплее.
Мужчина, казалось, смутился:
— Какая вы добрая, Анна Дмитриевна, невиданное дело!
— Не в доброте дело. Каждый может оказаться на вашем месте.
— Каждый?
— Каждый. Я смотрела одну передачу. Люди без крова — такие же, как и мы… — Анна Дмитриевна поняла, что сказала, — я имела в виду…
— Да понял я. Благодарствую, — ухмыльнулся Олег Георгиевич. — Не тяжело вам было всё это дотащить?
— Я привычная. И мне не девяносто всё же. Вот согласитесь, поразительно, что в тридцать лет кажется, будто шестьдесят пять и девяносто пять — это примерно одно и то же?
— Не говорите! Мне вот шестьдесят восемь, внук всё время путает, то семьдесят три назовет, то все восемьдесят! А я, можно сказать, еще юн!
— Внук?
— Внук, — подтвердил Олег Георгиевич. — Ну, до всего этого.
И он неопределённо указал на костер, шубу и небо с серыми тучами.
— Всё с вами ясно. А что же ваши дети, знают, в каком вы положении? — Анна Дмитриевна строго посмотрела на мужчину.
— О да, знают, — уверенно ответил он.
— А где же они тогда?
— Работают, наверное.
Анна Дмитриевна как будто бы наслаждалась этим странным разговором с практически незнакомым человеком. Он ей был симпатичен. Шестьдесят восемь, говорит он? Это вполне подходит. «Кому подходит? Для чего подходит? Совсем из ума выжила», — поругала себя Анна Дмитриевна.
Но всё же она нашла в кухонном ящике помаду и даже вспомнила, как ей пользоваться, прежде чем вытащила из шкафа старую шубейку.
Слишком долго задерживаться не стоило.
— Олег Георгиевич, смею надеяться, у вас всё сложится хорошо. Я посоветуюсь с дочерью, она должна придумать, как помочь в вашей ситуации.
— В моей ситуации? — поинтересовался Олег Георгиевич.
— Да, в вашей. Нечего стесняться. Это может случиться с каждым. Наверное, на мошенников нарвались?
Олег Георгиевич молчал.
— Потом и расскажете. До свиданья! — и Анна Дмитриевна пошла домой.
Вечером в дверь её квартиры позвонили. Она посмотрела в глазок — у двери стоял её недавний знакомый Олег Георгиевич. Только одет он был как-то по-другому. Не в свитере. И не в шубейке. В Анне Дмитриевне проснулась подозрительность:
— Что вы задумали?
— Я? Ничего! Я к вам с важным делом.
— Может, вы преступник! Откуда я знаю? Открою вам дверь — и всё. Буду как старушка после визита Раскольникова.
Олег Георгиевич не смог сдержаться и рассмеялся:
— Утром вы были смелее.
— Утром мы с вами были у всех на виду!
— Не доверяете мне, получается?
Анна Дмитриевна задумалась. Конечно, это может быть и беглый преступник. Но чутье же никогда её не подводило. Может, она и старая, но на интуицию полагаться привыкла. И открыла дверь.
Перед ней был Олег Георгиевич, только выглядел он совсем не так, как на улице. В красивом пальто, с огромным букетом роз, аккуратно постриженный, он напоминал какого-то актёра с благородным профилем.
— Анна Дмитриевна, я сейчас всё объясню.
Конечно же, у него была квартира. И дом в Подмосковье, и своя лодка. И внуку он мог подарить пони, правда, не дарил, не хотел избаловать. И всё опостылело — Олег Георгиевич разочаровался в людях, в жизни. Тогда он решил скрасить себе дни так — каждый день он открывал книгу в своей библиотеке, читал абзац и делал примерно то, что в книге было описано.
— А если бы там было описано преступление? — перебила его Анна Дмитриевна.
— То я б не стал его совершать. Не всё же надо понимать буквально!
И вот сегодня герои книги развели костёр в незнакомом городе и жарили сосиски. Олег Георгиевич сел в свой вертолет, долетел до соседнего города и там нашел дворик для жарки сосисок. Остальное Анна Дмитриевна знает сама.
— Вы повели себя так нестандартно и с такой добротой, что запали мне в сердце. Поэтому вот с букетом, — протянул розы Олег Георгиевич. — И, напоминаю, мне всего шестьдесят восемь!
— И как я так вас за бездомного приняла? Цветы очень красивые! Проходите же, расскажете, что было в книге вчера. И позавчера.
И Анна Дмитриевна засуетилась на кухне, ставя на газ чайник и доставая из буфета сервиз.