Катя еще в девяностые поставила на карту все – семью, квартиру, дочку. Пахала, как ненормальная. Как проклятая пахала. Во всем себе отказывала – ни жить, ни быть, квартиру ей в Москве нужно стало. Большую. Трехкомнатную.
И кстати справный «челнок» из Кати вышел. Помните, такие тетки - ну и дядьки, конечно, тоже - с большими клетчатыми сумками, которые из заграницы шмотье всякое возили да на местных рынках и продавали.
Катя, молодец такая, продавала все это не на местном, а на московском рынке. Вот и оборот у нее приличный был. Быстрый такой. Жить, правда, приходилось на окраине в комнатушке с еще двумя такими же тетками-челночницами. Зато от рынка недалеко. Московского.
Куда уж тут Юльку-то в такие условия, когда матери постоянно дома нет! Вот и осталась дочь с бабушкой. Подрастала тихонько, пока мама ее между заграницей и будущей светлой жизнью, которая обязательно когда-нибудь наступит, челночила.
А муж нет. Не выдержал. Куда ему инженеру благородных кровей свитера турецкие да юбки польские на себе таскать. Нет. Белые у нас рученьки-то – белорученьки. И кровь голубая, видимо.
Да не платили тогда инженерам. Никому практически не платили. Да ведь жили люди и в этих условиях. А муж катин не захотел в таком унижении жить. Спился потихоньку. Да и помер в одночасье. Тихо так помер. В одиночестве.
Не долго по нему Катя горевала. Вернее даже, совсем не горевала – некогда ей было нюни-то распускать. Деньги – они ведь как – сегодня есть, а завтра р-р-раз и враз сгорели. Вместе с банком каким-нибудь.
А то, не ровен час, и просто ограбить могли. Убить запросто – девяностые они на то и лихие, что лихолетье по улицам с дубиной ходило. Ну ладно, не с дубиной. С битой. И это еще легко сказано. Бывало, что и похлеще.
В общем, не хватало Кате на квартиру в Москве. Никак не хватало. Инфляция вперед нее росла. Вернее, вперед той выручки, что у Кати все же была. Хватало ей разве что на угол где-нибудь в Мытищах, Балашихе или Люберцах. Да только Катю это не устраивало. Ей нужна была Москва. МКАД. На меньшее она была не согласна.
И Катя моталась дальше – Турция, Италия, Польша – товары качественные, нашим людям по сердцу приходились. И вот в Чехии встретила она своего Питера. Недолго думая, бросила здесь все, да за лучшей жизнью в Прагу и уехала.
И правильно, кстати, сделала. Питер был моложе ее лет на восемь. Или девять. И души в своей Катерине не чаял. А что – женщина она справная, неприхотливая опять же, не избалованная, да нрава веселого. И на лицо пригожая. Питер был молодой специалист, и поначалу получал немного. По зарубежным меркам.
Катя же так умело вела хозяйство, что, когда доход его со временем увеличился, они и вовсе как сыр в масле себя чувствовать начали. По крайней мере Катя уж точно. А Питер так любил свою возлюбленную, что баловал ее цацками разными. Очень уж они ей к лицу были.
А что же Юленька доченька? Да все тоже. Росла с бабушкой в родном городе Кати. Школу окончила, в институт поступила. На маму сильно не обижалась – хорошо ей с бабушкой было. А с мамой даже по телефону не очень-то они общий язык и находили.
Но хотелось Юле заграницу повидать. На бабушкину-то пенсию не сильно по заграницам покатаешься. Да что там заграницы, даже на море не выберешься. Юля, конечно, подрабатывала – хорошо для студентов график, вполне себе подходящий в кафе неподалеку был. Сколько может человек – столько и трудится. Хоть два часа в день, хоть шесть. От матери подачек не ждала.
А тут мать чего-то расщедрилась. И на юлькин юбилей двадцатилетний пригласила ее к себе в гости. В Прагу. Помогла паспорт заграничный справить, денег на дорогу дала. Юля и поехала.
Катя была рада. Прям вся сияла от счастья. Питер был более сдержанным. А вот Юля не смогла сдержаться. В первый же вечер дверью хлопнула. И чуть ли не на следующий день готова была ехать обратно домой.
Питера она не любила. Ну не нравился ей новый выбор ее мамы. Не нравился и все тут.
И сколько она себя ни сдерживала, эмоциями своими управлять еще не научилась. Питер тоже не сдержался – а чего, он у себя дома, тут пигалица какая-то приехала, мордочку свою воротит, фыркает, дверьми хлопает. Ему-то зачем все эти капризы подростково-юношеские?
Катя какое-то время пометалась меж двух огней. Да и выселила дочь родную в гостиницу. Дорогую гостиницу, в самом центре. Для иностранцев. Юля же иностранка в Праге-то.
Осадочек, конечно, неприятный остался. У обеих.
И совсем прекрасную Прагу осматривать не хотелось. Экскурсии там разные, музеи опять же. Зачем, если родная мать тебя сначала бабушке навсегда подкидывает, а потом и вовсе из дома в темноту посреди дождя выгоняет.
Да только видимо так и надо было им всем поступить – и маме, и дочке, и отчиму.
Потому как встретила Юля в той гостинице судьбу свою – Эдварда – специалиста из Берлина, что в командировке в Праге аккурат в это время и был. И жил с Юлей на одном этаже. Вот и укатила Юля с ним в Германию. До сих пор счастливо там с ним и живет. Пополнение они ожидают. Скоро.
Каких историй только не бывает на свете! Далеко не все они так счастливо заканчиваются. А Вам какие истории ближе – со счастливым концом или не очень?