У нас в России такой менталитет: мы привыкли терпеть. Люди наслышаны о том, что терминальная стадия онкологического заболевания - это про жуткие боли, и ничего уж тут не поделаешь. И терпят подчас нечеловеческие страдания. Зачем? Боль - колоссальный стресс для организма, она укорачивает жизнь и снижает ее качество. Опиодных обезболивающих боятся, как всего незнакомого. Решиться или нет? А ведь это выбор между жизнью и тяжелым страданием...
«С того дня я начала жить»
Опиаты. Слово волшебное. Не знаю, как вы, а я слыша его ранее, мгновенно ставила перед глазами картинку будуара с живописными волнами дыма... Вповалку разбросанные на персидских коврах аристократические туловища, периодически откидывающиеся на бархатные подушки в экстатическом изнеможении... Следующей сценой идут черно-белые псевдофлешбэки из чьей-то одурманеной головы... Где-то в углу нечёсаный джентльмен со слабыми признаками былой элегантности приговаривает протяжно и густо: «Это же элементарно, Ватсон»...
И потому, когда врач хосписа выписал мне морфин, я замотала головой, мол, нееееее, страшновато, доктор. Доктор объяснил, что конкретно в моем случае, помимо обезболивающего эффекта, морфин поможет дышать, расслабив мускулатуру грудной клетки.
И начнём мы с мизерной дозы. Сейчас, спустя 2 года, я понимаю, что даже для начинающей меня эта доза была мала, ибо оттенки боли оставались. Но тогда, изрядно намучившись с горстями трамадола, который лишь вызывал прилив потливости и головокружение, но не купировал боль вообще никак, спустя пару недель после того, как ампулы морфина уже были дома (да, мне надо было дойти до ручки, чтобы решиться-таки), я наконец-то поставила первый укол и фьиуууу - уплыла головой минуты на две. Ослабший организм, отсутствие привычки. Через минут 10-15, убедившись, что жива и даже почти здорова, я села ждать эффекта. На месте не сиделось, я потопала в кухню, вдруг принялась за готовку, одновременно вспомнила о куче глажки, поскакала разгребать эту кучу, наступила на соринку на полу и направилась за тряпкой... Так, ползая с мокрой тряпкой, я и осознала этот момент. Момент, в который я не сижу в кровати, нагнувшись на один бок, ибо только под определённым углом не так сильно болит что-то в другом боку. И в голове у меня «надо бы в шкафу разобраться», а не привычное «надо бы до туалета доползти».
С того дня я начала жить. Одновременно с морфином принимала таргетные препараты, которые с каждым днем выметали из организма части рака. Как же это чудесно - не ощущать, что внутри тебя кто-то живёт. Кто-то, кто ест тебя.
Что я делала бы сейчас без морфина? Хм, если бы таргет убрал весь рак и причиняемую им и последствиями инвазивных вмешательств боль, до чего ещё надо было захотеть дожить через ежесекундное ощущение этой самой боли, то, наверное, я жила бы так же, как и сейчас. Возможно, чуть лучше была бы память, в данный момент замечаю оскудении речи вследствие забывания некоторых слов. Полагаю, не сильно ошибусь, если скажу, что тому, кто не употребляет морфин, знакомы эти досадные мелочи? Однозначно, лучше выглядели бы бедра - сейчас они украшены множеством точек и синяками.
Как получить обезболивающие и другие рецептурные препараты: Как получить рецепт для пожилого родственника, живущего отдельно? Что делать, если в аптеке нет выписанного препарата? Как быть, если у врача скорой нет нужного лекарства?
Морфин или терпеть боль: история Тани
Я рассказывала про девушку Таню, которую считаю своим проводником в жизнь с раком, своим вдохновителем на активность в лечении, своим, наверное, спасителем в самые сложные первые месяцы. Она умерла в ноябре. С прошлого февраля её посты наполнились страшной болью, адскими мучениями и - как это страшно слышать от верующего человека - мольбами о смерти.
5 лет Таня билась и выигрывала. А потом пришла боль. И Таня проиграла уже при выборе, с чем биться - с болезнью или с болью. Предубеждения, почерпнутые ею со слов знакомых, подвигли её на отказ от морфина. Таня наживую переживала сдачу раку одной позиции за другой. Даже думать об этом больно.
Читать было невыносимо. Воззвания к Богу, святым, ангелам, всем возможным силам православного войска, в обилии написанные в комментариях к её постам и ею самой, не избавляли от боли. Таня мечтала умереть.
Я ранее уже говорила с ней о морфине, но тогда её позиция была тверда: Таня не хотела зависимости, она услышала историю знакомой, которой лекарство помогло убрать 90% рака, но которая погибла от передозировки морфина, ибо не смогла справиться с зависимостью. Я не профессионал, чтобы комментировать это, но как человек, принимающий морфин 2 года, упорно пыталась придумать, как ей это удалось, но кроме прямого намерения достичь передозировки так ничего и не придумала. Как можно сделать это случайно, имея опыт применения, я не знаю*.
Но Таня в эту историю поверила. И обрекла себя на нечеловеческие муки. В конце концов, не выдержав её мучений, я созвонилась с ней и уже настаивала на обращении в хоспис, против которого у Тани тоже были предубеждения, с той мыслью, что там уж точно справятся с болью и найдут верные слова. Следующим постом Таня сообщила, что приехала в московский хоспис.
А потом, после девяти месяцев непроглядной черноты её постов, появился пост-улыбка. Какая-то ерунда про остатки супа в тарелке, образовавшие собой смайлик. И этот незатейливый юмор стал моим лучшим вознаграждением за задавленные принципы никогда никого не убеждать.
Через несколько дней Таня ушла. С миром в душе, по её словам, простив и попрощавшись.
С той поры я и хочу написать пост о морфине. Ни один из тех, с кем я общалась, не имел информации о действии морфина при онкологии. Наши головы забиты словосочетанием «наркотическое вещество» и, как правило, нам кажется, что мы понимаем, что это значит. Но забываем одно важнейшее дополнение: для купирования боли неизлечимо больного человека, когда другие средства оказались бессильны. Только тогда понятие «наркотики» уходит на десятый план.
Когда или если с морфина понадобится слезать (имеется в виду выздоровление, да?), рядом будут врачи. Которые помогут постепенно снизить дозу, вывести из организма ненужную больше ерунду, пропишут антидепрессанты и прочее. Вы когда-нибудь встречали излечившегося от рака наркомана??? Вот прям сидел на морфине, вдруг резко вылечился, морфин ему отменили, и он... Что? Побежал к барыгам за героином? Как-то так представляется и не верится.
И появляется тот самый единственно верный факт: у человека с определённым типом боли всё действие морфина уходит на погашение этой боли. Никакого «наркоманского» в том смысле, в котором понимаем это мы, действия на больного человека не оказывается.
А ещё хорошо спросить себя: почему я боюсь зависимости? Вот сейчас у меня, естественно, есть зависимость от морфина. В те моменты, когда плохо рассчитала и осталась без него в часы, пока его выдают, чувствовала я себя ого как нехорошо. Вот уж реально - наглотаться снотворного, залезть под одеяло и спать, спать, чтоб не быть наяву. Но убери из этих ощущений невыносимую боль и неспособность вдохнуть, и что останется? Плохое настроение и ломота в теле? Пара нездоровых ночей, пока из тебя не выйдут остатки лекарства?
Мы плохо знаем свои права
Ну, что, подведём итоги? Зачем это написано? Повторюсь, ни один из заболевших за эти два года и болеющих ранее меня, с которыми общалась, не употреблял морфин.
Страдали же от боли больше половины. Даже не так. Разговор о морфине обычно и начинался по причине испытываемой собеседником боли, то есть процентов 90, а не просто больше половины.
Обычная для онкологического больного беда: мы плохо знаем свои права. Мы их вообще не знаем. Человек приходит к врачу:
- Моему онкобольному очень больно, обезболивающие ест горстями, что делать??
- Нуууу, соседи жалуются?
- На что?
- На крики. Нет? Ну, вот когда будут жаловаться, тогда и приходите!
Это реальный диалог, рассказанный родственником больного человека. В одном городе в разных поликлиниках морфин либо без проблем назначат, оценив страдания по шкале боли, либо отмахнутся, не желая связываться со сложной темой. А тема для доктора, действительно, сложная, уголовно ответственная.
Так что вот, други. Самый длинный из моих текстов, надеюсь, будет самым полезным.
О моей наркотической неадекватности вы можете судить по текстам, всё открыто.
И да: БОЛЬ ТЕРПЕТЬ НЕЛЬЗЯ!
В 2018 году автору этой публикации, Ирине Новиковой, поставили диагноз рак легких в терминальной стадии. Врачи давали прогноз в пару месяцев, а Ирина прожила больше 2,5 лет. Ее поддерживали специалисты самарского хосписа. Ира успевала мечтать и осуществлять мечты, проводила время с любимыми сыновьями, жила здесь и сейчас. А еще – боролась с болью, которая была ее постоянным спутником и вдохновляла других людей с тяжелым заболеванием даже в такое темное время видеть свет.
Во время долгой борьбы с болевым синдромом Ира поделилась с нами своим личным опытом обезболивания.