Последняя ночь перед понедельником была очень не спокойная. Жаропонижающее сбило температуру: я усилено потел, выделяя струи жидкости в протертый временем и телами матрас. Паша беспокойно ерзал на койке, переодически подпрыгивая и прислушиваясь к крикам в коридоре. Меня мучили тяжелые раздумья: мысли сменяли одна другую, и все они были негативные. Меня терзали страхи и сомнения по поводу наступающего понедельника и того, что он с собой принесет. Мне очень хотелось побыстрее перевестись из этого притона в более добротное место. Я спорил сам с собой, что-то доказывал, оправдывал, ругал и сквернословил. Потом, на смену матерщине, пришли мысли более светлые: я вспоминал у жене, думал о будущем, а потом стал говорить с Богом. Опять каялся за грехи: за то, что творил в молодости, за то, что упустил возможности, за нелюбовь к себе, к близким и к любящим меня женщинам, за рисковые и сознательные игры со смертью. Весь разговор с Богом сходил к нытью и жалости к себе, к тупым просьбам о спасении и пустым, и глупым обещаниям. Как всегда, в ответ на мои искренние слова, вторила давящая и бессердечная тишина. Поэтому я быстро заткнулся, укутался в одеяло и попытался уснуть. Это плохо получалось… тогда я достал айпад, тупо листал сайты, а затем стал общаться с друзьями из форума. Так, незаметно для себя, я вырубился, погружаясь все глубже в бредовый сон.
Наступило утро. Проснувшись, я сразу схватил телефон и стал трезвонить Алексею Викторовичу. Мне нужно было его перехватить до того, как он встретится с врачами на утреннем консилиуме, и рассказать ему честно, что я наплел врачу отделения, и в каком дурацком положении я нахожусь. Но, как назло, он не брал трубку. Бежало время, а вместе с ним бежала вдаль и моя нервная система. Я кусал локти, бился беспокойно в подушку, дергал нервно ногами и беспомощно кривил ртом. В один прекрасный момент, не выдержав напряжения, я вышел в коридор и направился к сестринскому посту. Медсестра копошилась с новым пациентом, который осознав куда его привезли, требовал немедленной выписки обратно на волю. Он также, как и я, был из другого контингента, и паниковал, видя вокруг себя изучающих его наркоманов. Внезапно медсестра увидела меня, и, удивленно вскинув брови, крикнула:
— А ты чего еще тут делаешь? Давай быстрее вещи собирай, а то сейчас за тобой придут. Кравченко распорядился, чтобы тебя перевели в десятое…
Я открыв рот застыл у стены. Я не верил в произошедшее чудо: «Неужели высшие силы меня услышали, и Бог послал своих ангелов, чтобы спасти мою тощую задницу?».
Но, время на молитвы уже не было: я поспешил в палату и стал собирать шмотки. Попрощался с Пашой, пожелал ему выздоровления, и поставив сумку на колени стал ждать сопровождающих. Открылась дверь в палату и внутрь зашел бородатый громила из соседнего бокса: «Ты, же Куракин? — «захрипел он по Высоцкому» — собирайся, за тобой тут пришли». Он отступил в сторону, и я увидел миниатюрную девушку в белом халате, которая, на фоне мрачных стен, светилась самым настоящим райским светом.
— Денис Сергеевич, здравствуйте. Пойдемте со мной. Давайте вашу сумку, я вам помогу.
Это было, как в кино «Гостья из будущего», когда в темном подвале внезапно отворилась стена, и в лучах яркого света появилась посланница светлых сил, чтобы уничтожить злодеев и спасти человечество.
Открылась дверь железного лифта, и я оказался в десятом отделении.
Сначала мне показалось, что я умер, и моя душа бредет по райской обители на встречу с Богом: так резко контрастировала разница в обстановках и окружении двух отделений. Меня проводили в палату, в которой никого не было. Улыбающееся нянечка заботливо стелила кровать, внимательно и со вкусом расправляя подушку.
— Вам будет так удобно? Ложитесь и расслабьтесь. Скоро придет врач и вас осмотрят.
Я не верил в неожиданно свалившуюся на меня удачу: «Господи! Как же хорошо!» — кричала моя душа, а сердце наполнялось уверенность в завтрашнем дне.