Приятные сборы были короткими, моя дорожная сумка – полупустой. Минимум вещей и косметики. Я практически не красилась, разве что ресницы тушью и «гигиенка» на губы – вот и весь макияж. Волосы, отросшие ниже плеч, завязать в хвост – прическа готова. Весь багаж в основном состоял из роя встревоженных мыслей, гудевших как пчелы в растревоженном улье. Как же! Такое событие – поездка за границу, да еще в сказочную Чехословакию – моё состояние можно было описать одним словом – ликование! Вышедший на экраны незадолго до того фильм «Три орешка для Золушки» очаровал не одно девичье сердце. И моё в том числе! Мне не верилось, что все красоты этой страны я увижу не на экране.
Наступил день поездки. Выехали в ночь на поезде в Москву. В купе встретила неприветливая попутчица. Оказывается, она заняла оба ящика для вещей под нижними полками. Отец заставил освободить один из них, это вызвало бурю возмущений: «Какие странные люди! Освободи им ящик и всё!». Действительно – странные люди, думала я лёжа на верхней полке, – столько тряпья тащат зачем-то с собой. Гораздо логичнее привезти что-нибудь из поездки.
Я не шелохнувшись лежала на верхней полке, кажется, всю дорогу до Москвы, потому что на лице не размазалась даже тушь с ресниц, и волосы остались в идеальном порядке. Дальнейший путь лежал на Брест. Здесь нужно было пройти таможню и поменять деньги на чешские кроны в местной сберкассе. Отец немного ошибся с количеством денег, которые можно было поменять и написал больше, чем у нас было. Сидящая в окошке белоруска с сильным акцентом, издевательски заявила, что мы можем искать деньги где угодно, она не будет менять документы. Я жутко испугалась, что мы опоздаем на поезд до Праги. Однако отец упорно продолжал стоять у окошка кассы, и, где-то через пять клиентов, эта дама сменила гнев на милость, выдав положенное количество крон. Мы двинулись на пропускной пункт таможни, где небольшая очередь из граждан, выезжавших за пределы родины, разветвлялась на три части по числу таможенных кабин. Вскоре я вошла в одно из таких сооружений. Из-за стекла на меня смотрел веснушчатый паренёк в форме таможенника лет двадцати. По правилам сличения документов с оригиналом он раз пять окинул моё лицо взглядом, попеременно опуская глаза в заграничный паспорт. После этого его лицо озарилось совсем уж хулиганской улыбкой практически в тридцать два зуба, и он неожиданно подмигнул. Я немедленно начала нервничать, поскольку не так уж часто проходила таможенный контроль, а тут такое неформальное поведение. Беспомощно вскинув глаза на папу, который уже ожидал с обратной стороны, я растерянно не знала, как поступить и тут барьер откинулся, пропуская меня вперед. На немой вопрос отец усмехаясь произнес: «Ну, Маша, улыбнулась бы ему в ответ. Видишь, скучно человеку!» Вскоре мы уже сидели в двухместном купе, никогда ранее такие путешественники, как мы, не подозревали, что есть и такие с отдельным санузлом. Проводница, занесшая кружки с чаем оказалась чешкой. Она была в их железнодорожной форме, и неуловимо отличалась от тех двух, которых мы наблюдали в предыдущих поездах. Скорее всего, отличие это состояло в отношении к пассажирам. Ее приветливое обращение было одинаковым со всеми. До темна я неотрывно смотрела в окно, где разворачивался удивительный фильм с Карпатами в главной роли. Загадочные разной длины туннели, освещенные таинственным светом маленьких фонарей, благодаря которым видна каменная кладка стен. И сами горные склоны, с лесной порослью, вплотную подступавшие к железнодорожному полотну, с какими-то, будто нарочно резными, камнями. Всякие симпатичные, будто игрушечные, мостики, стоящие на каменной же кладке, которые нам приходилось проезжать. Всё это великолепие, слегка припорошенное февральским снежком, вновь вызвало ощущение сказочности происходящего.
Мы прибыли в Прагу рано утром. Спустившись вниз по перрону сразу попали в метро. Я задержалась у красочного киоска, в котором симпатичная тётечка продавала разные сувениры и купила маленькое колечко со стразиками, которые сверкали как бриллианты. В тот момент, когда я повернулась от киоска, чтобы догнать папу, на меня налетел высоченный чех и начал что-то очень быстро лопотать. Я поняла, что он хотел кого-то встречать, но не знала, что конкретно ответить, поэтому сказала: «Не розумеем, пане».
– Русская?
– Да.
Пан обречённо махнул рукой и побежал в направлении перрона. Вскоре подошел экспресс, и мы с комфортом устроились на сиденье, правда всего на одну остановку до пражского автовокзала. Весь путь до места назначения был описан в письме родственников, к которым мы и направлялись. Как потом оказалось, глава семьи ожидал нас в Братиславе, где мы должны были сойти, не доезжая до Праги. Однако в письме содержались совсем другие указания, и с поезда в Братиславе мы не сошли, что привело практически к поисковой операции, организованной солдатами военной части, где служил глава встречающей нас семьи. Они ездили по всем близлежащим городкам и проводили опрос населения. Не видели ли местные жители представительного мужчину в драповом пальто и девушку восемнадцати лет. Кстати, чехи не носили пальто такого кроя, которое было в ходу у русских мужчин. Так что отец был очень заметным, однако я путала все карты. Солдаты практически поймали наш след в городке Мимонь, куда мы добрались из Праги к вечеру, но подвело восприятие гражданских, которые оценивали меня как девочку двенадцати-тринадцати лет. А всё из-за того, что в девяностые годы уже во всю девушки использовали макияж гораздо ярче, чем я. Тем более в Европе. Уже пирсинг расцветал пышным цветом и татуировки, но в Советском Союзе, да еще в глубинке, это было чудо невиданное. Учителя в школе могли запросто умыть под краном на виду у всего класса, если макияж девушки покажется вызывающим. Да и не любила я мазаться, другие были интересы. Вот так и не нашли нас солдатики, что привело к запоминающемуся приключению.
На автовокзале в Праге мы были поражены размахом поставленного дела. Здесь были десятки посадочных платформ, с которых отправлялись автобусы во все возможные направления. Мы понимали, что нужно купить билет на автобус Прага – Мимонь, но где и как это сделать без знания языка – непонятно. Несколько прохожих отмахнулись от них при попытке их расспросить обо всём. Но вот с одним мужчиной более старшего возраста нам однозначно повезло. Он подошёл сам, и спросил на вполне сносном русском, что же нам нужно. Затем, отвёл в кассу, купил билеты и привел на нужную посадочную площадку. Пока время отправления не подошло чех рассказывал об окружающих видах: мост через Влтаву, памятник Яну Гусу, показал направление, где находится Староместская площадь – центр Праги. Я была покорена атмосферой этого города и внимательностью этого взрослого мужчины, который тогда казался мне стариком. Он посадил примечательную пару в автобус и помахал нам рукой, провозившись около полутора часов с неопытными туристами.
Сидя в автобусе я удивлялась, что все входящие здороваются при входе, смешно растягивая второе слово: «Добры дееень». Оказалось, что билет можно и у водителя купить, имелся даже кассовый аппарат маленького размера, который пробивал билет пассажиру. Снова прекрасный вид из окна, когда ехали по Праге, а за городом – по лесному шоссе, на обочине которого то и дело виделись большие плакаты, на которых было написано, если по-русски прочитать «Позор». По-чешски значит «Внимание», потом растолковали мне вездесущие ребятишки в нашей военной части.
В Мимонь мы попали далеко после обеда. На автобусной остановке никто не встречал. Солдатики, искавшие русских гостей, уже давно в части были. Но нужно было определяться на ночлег, потому что в феврале на лавочке не уснёшь, хоть и в Чехословакии. Поэтому пришлось импровизировать, а именно, на время примкнуть к цыганскому табору. Несколько разного возраста цыганок, которых ни с кем не спутаешь ни в одном городе мира, с довольно обширной тачкой на колесах и несколькими разного же возраста детьми направлялись в сторону русских военных частей. Они, видимо, услышали вопросы к чехам о нужном направлении, и одна пожилая цыганка подошла к папе: «Пойдём с нами, мы к русским идем, они хорошо подают сейчас. Скоро уезжать будут», – Наш военный контингент готовился к выводу из Чехословакии. Выбирать не приходилось, и мы пристроились в хвост разномастной процессии.
Живописная группа шла по дороге, которую окружали заснеженные поля, а в далеке, на лесистом холме виднелись очертания средневекового замка. В голове звучала музыка из сказки «Три орешка для Золушки». Казалось, вот-вот покажутся скачущие по полю верхом на лошадях Золушка и её принц. Радужные мечтания прервала одна востроглазая цыганская молодайка.
– Твой манжел? – указав на отца, произнесла она.
– Манжел? Муж?! Нет! Это мой папа.
– Папа?! – цыганка недоверчиво хмыкнула и оставила девушку в покое, видимо, решив, что правду всё равно ей не скажут.
Оно и к лучшему. Я продолжила созерцать живописные окрестности и напевать симпатичную мелодию из сказки. Так, незаметно, мы добрались до одной воинской части, где стояли кирпичные двухэтажные дома, а также указатели с советской символикой – серп и молот. Цыгане занялись поквартирным обходом, а мы с отцом быстро выяснили, что это не та часть, которая была нужна и придётся продолжать свой неблизкий путь. Солнце, между тем, склонилось почти к самой земле, и нас накрыли сумерки, быстро переходящие в поздний вечер. Мы не сдавались, продолжая идти в сторону указанного в предыдущей части забора. Подойдя ближе увидели, что по всему периметру бетонной ограды стоят вышки, откуда внезапно пролились электрические дорожки света, дрожа и перекрещиваясь на снегу. На вышках стояли часовые с автоматами, что выглядело ужасно внушительно, особенно вкупе с включенными прожекторами. Однако узкая тропинка вдоль забора всё-таки провела нас в жилой квартал, где все еще резвились дети, несмотря на темноту. Отец подошёл к ребятишкам и спросил: «Где живёт Антошка Каширин?».
– А, Каша, что ли? – Мы с отцом утвердительно закивали, потому что нам уже очень хотелось, чтобы это был он.
– Ну, вон туда, пойдете, через мостик, потом направо и там барак ихний будет.
Мы невесело двинулись в указанном направлении, молясь, чтобы это и вправду был нужный нам барак. На этот раз счастье было на нашей стороне. Устало ввалившись в незапертую дверь, застав хозяев в раздумьях, где же искать их заблудших гостей. В первый момент немая сцена, а потом дружные объятия и поцелуи. На мою робкую просьбу дать что-нибудь пить, принесли две маленькие бутылочки со светлым пивом. Усевшись прямо в прихожей и не раздеваясь, я с причмокиванием употребила обе – вкуснее пива не было во всей моей дальнейшей жизни.
Утром всей компанией поехали в гости к чехам, они жили в местности, напоминающей посёлок. Было безумно интересно увидеть настоящих иностранцев, и не просто увидеть, а побывать в их доме, поговорить о разном, узнать каков уклад их жизни. Поездка заняла немного времени. Окружающий пейзаж поражал какой-то особенной организованностью и чистотой. Даже коровы, пасущиеся на лугу выглядели как с рекламного проспекта. Дом гостеприимного хозяина был расположен в трех уровнях, с мансардой и подвалом, где располагались прачечная, сушилка и винный погреб. Гостей провели в основную часть дома на первом этаже. Навстречу вышла подтянутая женщина с короткой стрижкой тёмных волос и глазами-буравчиками, в бардовом пуловере, связанном вручную из пряжи букле. Я сразу определила это, потому что мама увлекалась вязанием и имела много модных женских журналов.
– Ивонна, – она протянула мне руку, и я пожала её и представилась в ответ.
– Мария.
– Сколько вам лет?
– Восемнадцать.
– О, мой Бог, восемнадцать, и уже замуж! – оказывается, они заранее уже о многое узнали.
Я застенчиво улыбнулась, ничего не отвечая ей. Не дождавшись ответа, Ивонна сказала.
– Тридцать! Вот возраст для замужества. И никуда не опоздаешь, – категорично взмахнула рукой хозяйка дома.
Я внутренне не была согласна с данным высказыванием, но спорить не стала и завела разговор о пряже букле и пуловере ручной работе Ивонны. Она начала показывать другие свои поделки: вышивку и вязание крючком. Я поняла, что она не работала, занималась домашним хозяйством. Потом выяснилось, что муж Ивонны тоже работал дома – выращивал поросят на продажу. Этот бизнес был налажен с присущей чехам практичностью. Оказывается, несколько домовладельцев объединились, чтобы выращивать хрюшек. Их снабжали молодняком и кормами, а затем также организованно забирали выращенных животных. Задача состояла только в том, чтобы исправно кормить их и убирать стойло, следить за здоровьем. Заработка хватало на вполне безбедную жизнь. Неспешный разговор происходил за чашкой очень чёрного и густого турецкого кофе, поданного в маленьких красивых чашечках. К кофе предложили канапе из сыра, посыпанного красным перцем. Я проглотила один кусочек и залилась слезами – настолько острым был перец. Пришлось пить просто кофе. Воспитанным на принятых в семье раздольных праздниках с тридцатью тремя блюдами, русским гостям было несколько странно наблюдать другой подход к организации застолья. Однако, в чужой монастырь… Между тем, встреча была очень интересной и познавательной, я впитывала все интересующие меня подробности. Тогда уже мелькнула мысль, что хорошо бы жить в своём доме, любовно украшенном салфеточками и занавесочками с применением ручного вязания.
От чехов поехали в симпатичную кафешку в близлежащем городке, чтобы унять разыгравшийся в гостях аппетит. Заказали суп с кнедликами и жаркое с пивом. Блюда подали очень красиво оформленными, не говоря уже о божественном вкусе, как еды, так и напитков. Вообще, пиво в Чехии – вне конкуренции. Это действительно то, что надо попробовать!
Заключительной точкой, где успели побывать в этот день был меховой магазин. Папа решил, что выдавать дочь замуж без шубы – моветон. И мы пошли смотреть шубу. Мне очень понравилась одна из них, с простым прямым фасоном из кролика, но отцу почему-то хотелось нарядить меня в трапециевидную модель. Потом оказалось, что думал он о возможной беременности. Шуба эта была явно великовата, и так никогда и не стала впору по плечам. Потом, в другой день, был еще один огромный магазин, тогда русские гости впервые увидели супермаркет. В России, таких еще не было. Там я купила маме замшевые черные туфли с пряжками. Себе же приобрела детский меховой конверт синего цвета. Этот конверт пригодился не одному поколению родственников, конечно, после моих детей.
В один из дней в дом к нашим родственникам пришел замечательный персонаж. Это был блондин, одетый в черную кожу с ног до головы. Тогда русские, служившие в ограниченном контингенте советских войск в Чехословакии, паковали чемоданы, навсегда покидая эту страну, поэтому стремились продать многое из того, что на родину увезти не представлялось возможным. А предприимчивые чехи ходили, как вальяжные покупатели, и за бесценок покупали всё, что приглянется. Этот огромный «кожаный» блондин перемещался с брезгливым выражением на лице, напрочь не замечая женщин, принципиально общаясь только с хозяином дома. Однако, почему-то казалось, что вся его состоятельность заключалась в этом экстравагантном наряде, потому что ничего стоящего он так и не приобрел.
Вскоре предстоял обратный путь. Моя миссия заключалась в том, чтобы помочь приглядеть за двумя детьми в поезде, а отец добирался с главой приютившей нас семьи на его машине. Хотя мне ужасно хотелось поехать на машине по Европе, я все-таки согласилась ехать на поезде – долг превыше всего… Тяжелой выдалась эта поездка. На Казанском вокзале в Москве Антошка попытался убежать. Я с испугу схватила его за воротник, нечаянно вместе с волосами. Он взвыл как обиженный щенок на весь вокзал. Сотни глаз устремились на эту сцену, и, в том числе обрамленное светлыми кудряшками, милое разгневанное личико его маленькой сестренки.
–Ты его обидела, Машка! – голос малышки срывался, нижняя губка тряслась, – окружающие рисковали получить еще одно ревущее создание.
– Постой, не плачь, он чуть не убежал, мне пришлось его схватить. Здесь же цыгане, а мы сидим на чемоданах, – к группе приближалась встревоженная тётя со вкусностями в руках.
– Ваши крики я услышала еще за дверью! Что происходит?
Кое-как мне удалось убедить всех, что я не собиралась хватать Антона за волосы, а просто боялась, что он убежит, его похитят цыгане, и его никогда не найдут. Тут объявили нужный поезд и все, похватав вещи, ринулись на перрон. Успокаивало, что это последняя пересадка, а на месте нас встретят. Я проводила тётю с детьми на выход, а самой предстояло еще добраться до Воронежа.
Незабываем был миг, когда я впервые после поездки вышла из вокзала, следуя табличкам «Выход в город». Казалось, он окрасился в особенно радужные цвета, не смотря на то, что был февраль и стояла слякотная зима, в моих глазах всё виделось ярким и милым сердцу.
Эта поездка на каникулах между семестрами стала настоящим жизненным подарком из воспоминаний и интересных сувениров, которые я умудрилась привезти. Например, забавные стопочки с собакой Фиком на велосипеде из чешского мультфильма, очень понравились маме, и остались у родителей, когда я уехала из дома после свадьбы. Однако я навсегда запомнила, каким особенно свежим, с предвкушением весны, показался мне воздух, когда я ступила на перрон нашего вокзала. Так может пахнуть только воздух родного города.
