- Скажи, Танюшка, разве я не заслужила доброго к себе отношения. Неужели я за всю свою жизнь не сделала ничего такого, за что бы меня можно было отблагодарить теплотой и заботой на старости лет? – баба Шура смахнула слезу обиды со щеки. – Троих парней в самое тяжелое время вырастила, себе во всем отказывала, а теперь одинокая, как осинка в поле.
Стоя у могилы бабушки, Татьяна почему-то вспомнила именно эти ее слова. В них было столько боли, что каждое слово врезалось в ее сердце, заставив его заныть в унисон с тихим ветром, с шелестом травы и листьев, с нахмурившимися, готовыми разразиться дождем тучами.
---------------------------------------------------------------------------------------------
Шурочке было одиннадцать лет, когда началась война. В их большом селе в Пермском крае мужчины уходили на фронт. В сорок третьем стало совсем тяжело. Работать было некому. Дети, старики и старухи впрягались в плуг, чтобы вспахать колхозные поля.
Шуру отец, работавший тогда председателем колхоза, поставил учетчицей. А кого ж еще? Старухи все сплошь неграмотные, а малые дети арифметики не знали. Девочка начисляла трудодни работникам, занося цифры в ученическую тетрадку, и сама работала не меньше других.
Когда война закончилась, на место ее отца пришел другой председатель поднимать колхоз. А Сергею Степановичу шепнули, мол, ехал бы ты подальше отсюда, а то еще обвинят, как многих в неугодных делах, да отправят в лагеря. Так Шурочка с отцом оказалась в небольшом городке на быстрой и могучей реке.
Но на сильное плечо папы опираться пришлось недолго. Отец умер от болезни. Осталась Шура совсем одна.
- Выходи за меня замуж, - предложил ей веселый шофер Николай с фабрики, где работала и сама девушка. – Я любить тебя буду и беречь.
Так Александра получила простое, без красивых слов и пышных букетов предложение. Поселились они в бараке, а через год родился первенец – сын Владимир. Жили бедно, но дружно. По выходным Шура драила дощатые полы, стирала занавески, мыла окна. В ее комнатах всегда было чисто.
Еще через пару лет родился второй сын – Славка. Отец нарадоваться не мог.
– Будет нам опора в старости, мать, - целовал и обнимал он любимую жену.
Поздравить молодых родителей со вторым сыном приходили и друзья, рабочие фабрик, которые знали мужа и жену, как трудолюбивых, честных людей.
- Какая же ты хорошая хозяйка, Шура, - говорили ей соседи и подружки. – И печка-то у тебя всегда побелена, и дети чистые, одетые, а недавно вон, шифоньер купили!
- Да, мы такие, - радостно отвечала Шура. – Хоть на крынку отрубей, да не отстанем от людей!
И люди понимали, что она хотела сказать этими словами – живем не богато, но не хуже других.
Только беда пришла нежданно-негаданно. Муж Шуры Николай погиб под колесами грузовика. Осталась молодая вдова, так и не успевшая еще по-настоящему распознать все женское счастье, одна с малолетними мальчишками.
Однажды на работе к Шуре подошла начальница цеха, поманила пальцем в сторонку.
- Что-то в последнее время ты плохо выглядишь, - покачал головой женщина. – Понимаю, тяжело тебе, полгода всего прошло, как мужа схоронила. Только смотрю и думаю, ты часом не заболела? Бледная, вялая, щеки в пали…
- И правда, плохо себя чувствую, Семеновна, - пожаловалась Шура. – То живот болит, то голова кружится.
- Так ты иди в поликлинику, не тяни время, - отправила работницу к врачу начальница.
А в больнице доктор покачала головой.
- Беременная ты, Шура. Куда глядела, мужа уж полгода нету, а у тебя пузо скоро на лоб полезет!
- Как беременная, - ахнула женщина. – Да как же я одна да с тремя детьми!
- А ребенка этого не будет, - сказала врач. – Ты, не выносишь, скинешь, а это опасно. Поэтому приходи завтра утром, сделаю операцию.
На следующий день, очнувшись, Шура увидела рядом с собой врача. Она гладила ее по руке.
- Девочка была у тебя… - тихо произнесла акушерка.
Шура горько заплакала. Покойный муж Николай хоть и радовался сыновьям, но всегда говорил, что хочет дочку, такую же красивую, как его любимая жена…
Тяжело было женщине воспитывать двух мальчишек. Володя рос драчуном, каких свет не видывал. Чуть что не по нему, сразу в драку. А Слава с самого детства хотел иметь отца и часто пропадал в автоколонне с шоферами.
- Дядь, - говорил он очередному водителю «газушки», который, пожалев сироту, давал посидеть в кабине и подержать руль, - а ты женись на моей мамке. Она у меня очень хорошая!
Так, приходя домой с работы, Шура не раз обнаруживала потенциальных «женихов», которых приводил сын, поила чаем и говорила:
- Вы уж не обижайтесь, просто сирота он, вот в каждом мужчине и видит в отца.
А потом проводила гостя и плакала в подушку.
Когда Славка немного подрос, появилась у него страсть к путешествиям. Парнишка садился в поезда и ехал, куда глаза глядят. Шура бежала в милицию, заламывая руки, просила, чтобы нашли ребенка. Славу снимали с поездов в разных городах, привозили домой. Она в сердцах лупила его, а сама слезами заливалась, так жалко было сына и себя горемычную.
А однажды на пороге Шуриной квартиры в деревянном бараке появилась ее старшая сестра Катя с ребенком такого же возраста, как Слава.
- Влюбилась я, Шурочка, - рассказывала сестра за чашкой чая. – Он военный человек, порядочный, достойный. Меня вот берет замуж, а Генку ни в какую принимать не хочет.
Сына Гену Катя нагуляла, а теперь, когда судьба подарила ей подарок в виде высокого красивого летчика, которому чужой ребенок был категорически не нужен, не знала что делать.
- Возьми его к себе! – просила она Шуру. – Не в детский дом же сдавать родное дитя. А тебе он племянник.
Шура ничего не ответила, только погладила парнишку, прихлебывавшего чай из блюдца, по вихрастой голове.
А утром, проснувшись с криком петухов, обнаружила, что ни Кати, ни ее вещей не было… «Что ж, выращу, где двое, там и трое», - подумала женщина.
На фабрике Шуру уважали. Все понимали, тяжело ей, но старается. Дети опрятные, чистые в школу ходят. Правда, учителя все время вызывали мать для разговора. Изучать географию и историю мальчишки не желали. Зимой из-за холодов на улице не погуляешь, так они еще хоть как-то могли усидеть в классах за партами, а как только приходила весна, географическую карту заменяли берега большой реки.
Как-то раз, возвращаясь домой, Шуру окликнули:
- Александра, это не твой ли Славка на льдине в путешествие отправился?
Женщина пригляделась, точно, шапка и пальто драповое его. Ахнула, забегала по берегу, глядя, как льдина стремительно несет ее сына. «Помогите!», - кричала она. На пристани уже столпились люди.
Какой-то молодой военный бросился к реке, перепрыгивая по льдинам, он добрался до Славки, схватил и уже вплавь добрался до берега вместе с пацаном. Даже не поблагодарив мужчину со страху, Шурочка притащила сына домой, то лупила по всему телу материнской ладошкой, то снова натирала водкой, а ревела, как белуга: «Что ж ты со мной делаешь, засранец! В могилу свести хочешь?».
Тяжело было Шуре воспитывать троих сыновей без мужской помощи. Нельзя сказать, чтобы к ней не сватались мужики, но она отказывала. Сначала все горевала по своему Николаю, любила, а потом боялась, что неродной отец обидит ее мальчишек.
Так и вырастила. Володька привел в дом невесту, а через месяц уехал вместе с ней на юг, там и обзавелся домом, хозяйством, двумя детьми. Славка два года отсидел в колонии за хулиганство, а потом устроился работать шофером в автоколонну, колесил по стране, всю жизнь проработал дальнобойщиком. Школу с трудом окончил, а женился на молодой учительнице, приехавшей в их город после института.
Невеста Шуре не понравилась.
- Что ему на фабрике девок мало что ли? У этой и руки крюки, и за душой ничего нет. Один чемодан с книжками, - рассказывала Шура подругам.
Но внуков Славка со своей женой-учительницей матери подарил – мальчика Никиту и девочку Танюшку.
А племянник Генка, как получил паспорт, вообще уехал из города и слуху о себе не подавал.
- Вот и вся благодарность, - вздыхала Шура.
Всю жизнь она проработала на фабрике, вышла на пенсию с почетом, как ветеран труда. Теперь Александру Сергеевну каждый Первомай поздравляли, приносили подарки – чай, конфеты, палку колбасы.
А она на старости лет все мечтала найти, разбросанных по свету родственников – братьев и сестер. Их у отца с матерью двенадцать было. Четверо умерли еще в детстве в войну, а где остальные, Шура не знала.
В один из дней она собрала внучку Танюшку, банты красные заплела в белокурые волосы, платье нарядное надела и отправились они вдвоем на пристань.
Потом много часов плыли на «Метеоре» в большой город, где собрались родственники Шуры. Из двенадцати детей нашлись только двое – старший брат Степан и сестра Анна.
Собрались они за большим столом, соседей позвали, радость то какая, обрели друг друга на старости лет. Пили, закусывали, пели песни, а потом плакали, вспоминая свое трудное послевоенное детство и юность.
Вспоминая свою жизнь, старушка всплакнула. Скоро юбилей – девяносто лет, а уж не собрать никого за одним столом.
Хорошо хоть, Танюша вернулась из-за границы. Глядя, как повзрослевшая внучка, сама уже мать двоих детей, хлопочет по дому, готовит еду и слушает рассказ бабушки, Александра Сергеевна вдруг проговорила:
- Вот осталась я одна, а все не рожденная дочка приходит…
- Как это, бабуля? – не поняла Таня, присела рядом с ней на диван, взяла за руку, погладила по морщинистой, теплой коже.
- А так. Сядет вон там на кровати и сидит, молчит, не упрекает меня. И такая уж она красивая, в платьице голубом и в платочке на голове, как та девочка с обертки на шоколадке «Аленка».
- И что часто она к тебе приходит? – покачала головой Таня.
- Теперь уж почти каждый день. Скоро с ней увижусь на том свете. Грех свой замаливать буду, стоя на коленях.
- Бабуля, да какой же это грех? Кто же тебя осудит? Время тогда тяжелое было!
- Время всегда тяжелое. Вот скажи, Танюша, если бы я ее родила, не побоялась трудностей, сейчас сидела бы одна в старости? Разве бы дочь родная не подала мне тарелку супа да стакан чая?..
Стоя у могилы бабушки Шуры, Таня не сдерживала слез.