Приветствую моих подписчиков-читателей и тех, всех кто зашёл на данную страницу, посвящённую реставрации памятников архитектуры. Продолжаю ряд публикаций (всего будет пять частей) из моей книги «Кижи. Преображение» (2020 г.) – часть третья, глава 7-я «Воспоминания участников реставрации».
Ниже Вашему вниманию предлагаю ознакомиться с «мемуарами» следующего участника реставрации Преображенской церкви на острове Кижи.
Раша Иосиф Кириллович - инженер-реставратор высшей категории ООО "ПКФ Стройреконструкция", кандидат технических наук.
Воспоминания из книги И.К. Раша «Незаконченная история реставрации Преображенской церкви на острове Кижи» (С-Пб, 2016 г.).
Страсти терзают души и тела людей, для автора сильное переживание—это грибы и способы их добычи. Машин стало много и рядом с Санкт-Петербургом грибов мало, Карелия подальше и побезлюднее. Поэтому в августе 1988 года в домиках вблизи «Марциальных вод» под Петрозаводском начинается утоление страстей. А перед этим возникла случайная пауза в Петрозаводске, и я говорю 13-летнему сыну Пете «Столько лет работал в Карелии … а в Кижах не был, не видел. Поехали, посмотрим».
Приехали, красота, а в Преображенскую церковь не пускают, внутри стоит железный каркас. Раз не пускают, но есть железо, то интересно вдвойне. Иду в администрацию, визитку на стол (работал начальником отдела обследований и расчётов в проектном институте «Ленпроектстальконструкция»), пустите поглядеть. Дают сопровождающего Александра Яскялайнена - главного хранителя музея, и лезем внутрь и наверх. Демонстрируя компетентность, озвучиваю эксплуатационные проблемы здания церкви - протечки, гнилые брёвна и их врубки, забитые листьями водостоки «потоки», наружное обследование не выполнялось много лет. Получаю подтверждение диагнозу и предлагаю устранить часть проблем, например обследование. На вопрос «Как без лесов?» рассказываю про верёвки (которые в машине в Петрозаводске) и 20-летний опыт верхолазных малярных и обследовательских работ. В глазах слушателей читаю глубокое недоверие - опять на нашу голову свалился центровой (столичный) болтун. Предлагаю приехать на следующий день с верёвками и выполнить экспресс-обследование просто так, за красоту храма. Получаю добро и невысказанную вслух, но читаемую в лицах, уверенность, что этого чудика мы больше никогда не увидим. На следующее утро чудик с верёвками залез наверх и с фотоаппаратом поехал вниз, залезая в самые укромные места бочек, главок и кокошников, фотографируя разрушения и попутно расчищая бревенчатые потоки. Недоверие в глазах пошло на убыль, но настороженность осталась - эти центровые ничего просто так не делают и карела обязательно где-нибудь надуют. Прощаемся, оставляю визитку, жмём руки и вперёд за грибами.
В конце сентября 1988 года звонок из Петрозаводска с просьбой заменить молниеотвод на Преображенской церкви, поскольку в Сенной Губе (село в 11 километрах, на Клименецком острове) от удара молнии только что сгорела церковь. Проект молниезащиты есть, материалы есть, лесов и исполнителей нет, а на примете есть чудик из Питера. А молодому верхолазу к тому времени всего–навсего 50 лет. Чешем репу, и через 2 дня в отпуске за свой счёт три кандидата наук залезают на церковь с верёвками, кабелями, бухтами катанки и необходимым железом. Это Борис Любаров, Анатолий Журавлёв и автор эти строк.
Интересная деталь: существующий до 1988 года молниеспуск из круглой арматуры диаметром 6 мм, располагался под лемехом вплотную к дощатой основе. С учётом того, что молниеспуск при разряде раскаляется докрасна, а лемех в июльскую жару горит как порох, сохранность Преображенской церкви до 1988 года есть огромная удача.
Продолжение нашей первой встречи с Кижами было тоже интересным и поучительным. Главная проблема острова на тот период - огромный наплыв туристов. Турист на манер стада диких слонов вытаптывает остров и музей. И в конце апреля 1989 года на совещании в Беломорско-Онежском пароходстве (определяющим интенсивность движения «Комет» до Кижей) делаю доклад по отчёту «Оптимизация антропогенных нагрузок на музеи под открытым небом (скансены)». Никто из слушателей ничего в этой зауми не понял, но спорить невозможно, а докладчик производит впечатление знающего человека. Поэтому количество «Комет» становится разумным, задача Заказчика выполнена. А наш отчёт, как мне потом рассказывали, цитировался в трудах ЮНЕСКО по реставрационной тематике. Интерес музея, в котором основные экспонаты выполнены из дерева, к специалистам по стальным конструкциям несколько возрос, несмотря на различие материалов.
Затем мы занимались определением допускаемых нагрузок на полы домов-памятников с учётом их износа и повреждений, в очередной раз по требованию ЮНЕСКО установили новые конструкции молниезащиты с молниеспуском из меди на Преображенской и Покровской церквях и на колокольне.
Занимались мы и дождеванием кровель домов-памятников и Преображенской церкви. Были задействованы пожарные машины, подающие воду в брандспойт снизу вверх. Всё те же неутомимые экспериментаторы поднимались на верёвках вверх по стенам, бочкам и главкам, поливая кровельные конструкции и фиксируя протечки. Работа была оформлена в виде материалов обследования, придумали способы ремонта, и на следующий год дедушки и молодёжь выполнили гидроизоляцию кровель, что резко сократило количество протечек на церкви.
Денег в музее было немного, работали больше за красоту и удовольствие, но авторитет потихоньку рос. Работы уже выполнялись не только дедушками-кандидатами, но и молодёжью. Но о серьёзной реставрации Преображенской церкви мыслей у нас не было. Постепенно, по мере возникновения новых задач заказчика, мы начали втягиваться в основную проблему музея - «НАДО привести Преображенскую церковь в порядок». Состояние, когда деревянный сруб висит на стальном каркасе не должно быть вечным, хотя длится уже почти 30 лет. К обсуждению проблемы в разные годы привлекались отечественные знатоки деревянных конструкций: С.А. Душечкин, Ю.В. Пискунов, А.В. Беккер, Л.А. Новожилов, Е.Н. Серов, Е.В. Вахрамеев, Т.И. Вахрамеева. Иностранные специалисты: Манфред Гернер, Эндрю Поутер, М. Шур, Хаген Арндт, Карл Фогт, Сабина Пфалльфи и многие другие приезжали на остров, жили в спартанских условиях, и дарили своё время, знания и деньги музею во имя спасения красоты.
Нам задавались вопросы на тему «А как бы вы реставрировали церковь?». Мы же привыкли делать как? Есть объект, изучаем его, находим причины его повреждения (как у людей ставится диагноз), выполняем необходимые расчёты, находим способ усиления и ремонта, разрабатываем проект ремонта. Но мы тогда не знали, что реставрация, не важно чего, применяется только для объектов ценных, предметов искусства или человеческого мастерства, и наш простой ремонтный подход к проблеме такого уровня не приемлем.
Для начала мы предложили, не разбирая церковь, вычистить её от гнилого материала и заполнить утраты пластмассами, специально разработанными для условий острова. Был заключён договор с карельским Министерством культуры, и разработку нужного полиэфира мы заказали на кафедре пластмасс Технологического института. Потом мы стали умнее и поняли, что в реставрации, как и в медицине, «подобное должно лечиться подобным». Клей как основной соединительный материал безусловно отвергается экспертами ЮНЕСКО и только через много лет мы поняли, почему. Реставраторы разрешают соединение старых и новых деталей исторических деревянных конструкций выполнять только на нагелях (желательно деревянных), врубках, врезках и т.д. то есть прочность соединений обеспечивать честными механическими приёмами. Клей, который имитирует биологическое соединение, неизбежно создаёт на границах соединения непроницаемые преграды для воздухообмена, набухания и усушки. Эта модель неприятия клеёв возникла у меня лет через 15 после того, как мы стали участвовать в реставрации Преображенской церкви.
Затем в течение нескольких лет (1995—2000 годы) в стране было не до культуры. Правда, в этот период одна полезная затея нам удалась. Починка на высоте даже ерундового дефекта, вроде отвалившейся перекладины креста, выливается в большую и дорогую проблему, так как по технике безопасности надо строить леса и обеспечивать безопасный доступ рабочего к объекту труда. А мы к тому времени, дважды заменив молниезащиту, показали, как можно дёшево и быстро при определённых навыках решать подобные задачи. Я предложил, а директор музея Э.В. Аверьянова и Н.Л. Попов согласились, обучить молодых сотрудников музея добровольно приёмам верхолазных работ, двадцатипятилетний опыт которых у нас был.
В это время на Покровской церкви с трёх крестов упали поперечины, я предложил их починить в виде иллюстрации к урокам. Правда, молодому верхолазу было уже за 60 лет. Музей заготовил детали, я залез на крест, на всякий случай застраховался обвязочным кончиком, и стал остервенело приколачивать перекладину к центральной стойке креста. Гвоздь двухсотка, брус толстый, молоток тяжёлый, руки уже не те. И очередной удар молотком я наношу не по гвоздю, а по собственной 6-ти миллиметровой верёвочке, которую благополучно и перерубаю. Слетаю вниз метра на полтора и элегантно болтаюсь на страховке. В ответ на дружное «АХ» зрителей читаю сверху краткую лекцию о пользе дополнительной страховки в сложных случаях. Этот эпизод лёг в основу великолепного административного решения Дирекции музея. Несколько молодых сотрудников музея – Александр Любимцев, Александр Куусела, Аня Косканен и другие были посланы на курсы МЧС в Подмосковье, где они прошли теоретический и практический курс обучения промышленному альпинизму и получили соответствующие разрешительные документы. Теперь проблемы мелкого ремонта и обслуживания высоких объектов в музее решаются оперативно и недорого.
Но вернёмся к реставрационным проблемам Преображенской церкви. Всё изменилось после включения Кижского погоста в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО и после того, Президент страны посмотрел ансамбль. Было открыто финансирование с указанием цели - к 300-летию Преображенской церкви в 2014 году освободить её от внутреннего стального каркаса, на котором она последние 25 лет висит. Питерский проектный институт «Спецпроектреставрация» назначается генеральным проектировщиком реставрации Кижского погоста, главный архитектор проекта В.С. Рахманов обретает статус федерального архитектора и нас вновь приглашают на этот объект уже как субподрядную проектную организацию, умеющую обеспечивать прочность сложных строительных конструкций. И началась совсем другая работа. Наверное, предыдущие наши труды здесь и на других интересных объектах сыграли свою роль, так как репутация наших специалистов была достаточно серьёзной. И началась совсем другая работа. Об этом мы с коллегами из института «Геореконструкция» (которому в качестве генерального проектировщика пришлось сменить «Спецпроектреставрацию») постарались подробно рассказать в главе 9 «Укрепление и усиления конструкций».