Когда говорят, что если мотивы людей которые пытаются поднять свой статус среди своих, озабочены деньгами, стремятся вести роскошную жизнь и при этом мало работать, и ключевым мотивом где во главе стоит вопрос территории, иерархии, политики, битвы за статус и богатства - всем этим на самом деле руководят первобытные механизмы и эго, то возникает желание покрутить у виска.
Но чтобы понять кто мы такие сегодня, нужно все таки посмотреть назад.
Один из способов сделать это — сравнить наше поведение с повадками шимпанзе. У нас с ними одни предки, и 98% наших ДНК совпадают. Наряду с бонобо они наши самые близкие родственники. Выявив общие черты в поведении человека и шимпанзе, мы можем понять, какая часть нашего «я» живет в нас с тех пор, когда мы еще не стояли на вершине мира.
Долго искать не придется: наши «обезьяные» черты выявляются довольно быстро. Таинственным образом много общего. Как и люди, шимпанзе - животные политические. Они живут стаями, которые похожи на те племена (хоть и меньше их размером на 70%), в которых жили люди сотни тысяч лет назад. Это означает, что большую часть своей жизни они проводят, пытаясь управлять своей судьбой посредством манипуляции окружающими. Они скрывают свои эмоции, чтобы добиться своей цели. Они могут надолго затаить обиду. Они ведут мирные переговоры, сводя вместе врагов. У них есть чувство справедливости, которое выражается в протесте, если им достается в награду меньше пищи, чем соседу, и они склонны наказывать эгоистов.
Однако поведение, типичное для группировок, подобных той, в которой которые показывают в фильмах про криминальные группировки 70-х 80-х,90-х, и не только в России, лучше всего заметно в озабоченности шимпанзе иерархией.
Более слабые и молодые шимпанзе регулярно сговариваются друг с другом - так, особи с низким статусом, работая в команде, предпринимают серьезные и опасные попытки свергнуть лидеров. Они следят за политическими союзами в племени: если один шимпанзе защищает другого, он будет ждать ответной услуги в после-дующих конфликтах. Нарушение этого кодекса чести может привести к кризису, который поведает к распаду. Шимпанзе участвуют в политических избиениях и убийствах, и эти акты насилия не являются результатами животной ярости- оно тщательно продуманы и спланированы заранее.
Когда же какой-то шимпанзе наконец поднимается на самый верх, он руководит племенем не только с помощью агрессии. Ему также необходимо быть хитрым политиком. Извест. ный приматолог профессор Франс де Вааль отмечал, что, когда альфа-самцы добиваются своего места на троне, они чередуют тактики поведения, и их занимают не только победы в драках и поддержание отношений с другими сильными самца-ми, но и защита более слабых членов племени от нападений:
«Шимпанзе настолько быстро и умело собираются в группы, что лидеру племени, чтобы укрепить свое положение, нужны союзники и одобрение большинства, - пишет он. — Чтобы оставаться наверху, нужно находить баланс между насильственным подтверждением своего доминирования, удовлетворением своих сторонников и избеганием массовых бунтов.
И если вам это кажется знакомым, то неудивительно, ведь политика в любой точке работает точно так же».
Описанное де Ваалем поведение «великолепного» альфа-самца по кличке Лейт дает нам захватывающую возможность взглянуть на те черты, которые наши «ближайшие родствен-ники» считают частью своего идеального «я»: «Лёйт пользо-вался популярностью у самок, был умелым судьей в спорах, защищал обиженных и эффективно разрушал союзы своих противников, руководствуясь тактикой „разделяй и властвуй", популярной как у шимпанзе, так у людей». Именно такое соче-тание силы, мудрости и заботы представляет собой тот образец лидера, который до сих пор превозносят люди.
Итак, шимпанзе и люди похожи в том, что наши модели идеального «я» во многом совпадают, по крайней мере в общих чертах.
Еще одно совпадение - озабоченность иерархией.
У человека она сохранилась, потому что в наших племенах, как и в племенах шимпанзе, иерархии неустойчивы: главенство альфа-самца обычно длится менее пяти лет. Это означает, что вокруг нас постоянно бурлят интриги и слухи. Готовятся заговоры и одерживаютсч победы. Разыгрываются кровавые драмы. Статус представляет для нас особую важность во многом потому что он в любой момент может измениться.
Еще одна общая черта наших видов заключается в том, что члены одного племени собираются в группы с целью напасть на другие племена. Антрополог Ричард Рэнгем заметил, что шимпанзе и люди склонны к «особо жестокой смертонос-ной модели межгрупповой агрессии... Из четырех тысяч видов млекопитающих и из десяти или более миллионов видов животных такое поведение характерно только для них».
Итак, мы — племенные животные. Мы озабочены статусом ' и иерархией, мы предвзято относимся к членам своей собственной группы и с предубеждением - ко всем остальным.
Это происходит само по себе. Так мы мыслим, и такие уж мы есть. Жить человеческой жизнью - значит жить в обще-
стве.
Лабораторные эксперименты показывают, что при встрече с незнакомым человеком люди автоматически считывают всего три вещи.
Что же наш мозг считает столь фундаментально и жизненно важным?
Это возраст и пол, которые важны для базового социального взаимодействия, а также раса, которая для этого не важна. Установлено, что детям обычно нравятся лица тех, кто одной с ними расы, а если детям младше шести лет показать фотографии людей другой расы в неоднозначной ситуации, они, скорее всего, скажут, что те «какие-то нехорошие». Эра человека как охотника-собирателя пошла на спад, но эта модель все еще живет в нашем мозге. И не смотря на то, что мы знаем о том зле, которое оно в себе таит, мы все также неисправимо социальны. И безжалостно делим группы на своих и чужих. И тут мы бессильны что либо изменить.
Мы древние, но современные, развитые, но примитивные. Мы- животные?
Библиография
Сторр У. Селфи // Москва: Индивидуум Принт, 2021 - стр. 49
Примечания
98 % наших ДНК совпадают: Thomson Jr. J. A., *AukoferC.*Why We Believe in God(s). Pitchstone Publishers, 2011. С. 35.
Наряду с бонобо: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 26.
(хоть и меньше их размером на 70%): Газзанига М. Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии». М.: Corpus, 2017.
чтобы добиться своей цели: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 24.
надолго затаить обиду: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 23.
сводя вместе врагов: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 24.
У них есть чувство справедливости: Bloom P. Just Babies. The Origins of Good and Evil. Bodley Head, 2013.
и они склонны наказывать эгоистов: Greene J. D. Moral Tribes. Atlantic Books, 2013.
сговариваются друг с другом: Ridley M. The Origins of Virtue. Penguin, 1996. С. 157–159.
в политических избиениях и убийствах: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 131.
не являются результатом животной ярости: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 187.
Франс де Вааль отмечал: Вааль Ф. де. Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека. М.: Альпина нон-фикшн, 2021.
Описанное де Ваалем поведение: Вааль Ф. де. Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека. М.: Альпина нон-фикшн, 2021.
длится менее пяти лет: Вааль Ф. де. Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека. М.: Альпина нон-фикшн, 2021.
Антрополог Ричард Рэнгем заметил: Wrangham R., Preston D. Demonic Males. Bloomsbury, 1996. C. 26.
считывают всего три вещи: Messick D., Mackie D. Intergroup Relations // Annual Review of Psychology. 1989. Вып. 40. С. 45–81.
одной с ними расы*:* Bloom P. Just Babies. The Origins of Good and Evil. Bodley Head, 2013.