Начальника инженерных войск Вооруженных Сил – начальника управления инженерных войск Генерального штаба Вооруженных Сил Республики Беларусь полковника Андрея Петровича Куракова хорошо знают и в белорусской армии, и далеко за пределами нашей страны. Более 10 лет он возглавляет инженерные войска, представляет Беларусь на международных форумах по запрету противопехотных мин, гуманитарному разминированию. Полковник Кураков – кавалер ордена «За службу Родине» III степени, награжден медалями «За безупречную службу» I, II и III степеней, другими наградами. 36 лет жизни он, как часто говорят, «отдал армии». Есть в этой фразе нехороший подтекст: «отдал» – как будто потерял.
И я отправился на встречу с офицером, чтобы познакомиться с ним, развеять собственные сомнения, взглянуть на наши инженерные войска глазами их начальника.
Андрей Петрович встречает меня на пороге служебного кабинета искренней улыбкой. Здороваемся. По личному опыту я знаю – вот так, по-доброму, улыбаются только сильные люди. Быстро окидываю взглядом кабинет – обстановка может многое сказать о его хозяине. Рабочий стол, шкаф с книгами, сувенирами на память о встречах, карта страны на стене. Все по-армейски скромно, деловито. Переживаю, что беседа может получиться сухой, официальной. Вдруг Андрей Петрович предлагает:
– А не выпить ли нам по чашечке кофе?
– Не откажусь, – отвечаю я и понимаю, что если собеседник сам делает мне шаг навстречу, это значит, что интересный разговор состоится.
Метр резьбы на запале гранаты
Лето 1994 года. Лихие, как окрестили их в народе, девяностые… Командир понтонной роты 7-го отдельного понтонно-мостового батальона, дислоцированного в Борисове, старший лейтенант Андрей Кураков был назначен командиром нештатной группы разминирования воинской части.
В один из дней в канцелярии роты зазвонил телефон.
– Группа разминирования – на выезд. Записывайте адрес, – передал команду дежурный по воинской части.
Тихая улочка в частном секторе. За воротами подворья перед дощатым домом стоял белый микроавтобус. У калитки в нетерпении топтался молодой мужчина. Поодаль стояли пожарная машина и «скорая», с двух сторон улицу перекрывали милиционеры.
– Приветствую, ты вызывал саперов? – спросил Андрей Петрович, спрыгнув с подножки автомобиля.
– Я, – отозвался хозяин микроавтобуса.
– Показывай! – потребовал офицер, застегивая ремешок каски.
– Вот, у переднего правого колеса.
Андрей Петрович поправил бронежилет, опустился на колено, заглянул под днище машины. «Картина маслом» – под топливным баком стояла ручная осколочная граната РГ-42. Предохранительной чеки в гранате не было. Запал не сработал, а потому граната не взорвалась. «Мужику повезло, – промелькнуло в голове офицера. – Повезет ли мне?».
– Сколько в баке топлива? – спросил сапер.
– Литров двадцать, – ответил мужчина.
– Будем сливать, – офицер прокручивал в голове возможные варианты развития ситуации. – Не дай бог граната взорвется…
Осторожно, чтобы микроавтобус не шелохнулся, не зацепил рулевой тягой гранату, слили топливо в канистру.
Андрей Петрович продолжил работу. В те времена специальных защитных костюмов у саперов не было. Обезвреживать взрывоопасные предметы приходилось в бронежилете и каске, голыми руками. Пехотной лопаткой он выкопал возле гранаты шурф – узкую и глубокую, насколько позволяла рука, яму, в которую он планировал стянуть гранату «кошкой».
На земляные работы ушло полтора часа. Сапер приготовил «кошку», но… «Если граната не взорвалась из-за заклинивания бойка запала, то не факт, что она рванет после падения на дно шурфа, – рассуждал Андрей Петрович. – Придется ее уничтожать накладным зарядом. То есть все равно взрывать. А рядом – жилые дома. Оконные стекла вылетят во всем квартале, да и без случайных жертв может не обойтись…». Надо было найти иное решение.
Офицер снял бронежилет, скрутил его в трубку, просунул левую руку. «Если левую руку оторвет, останусь с правой, я же правша», – черным юмором он попытался снять напряжение. Улегся на землю, протянул руку в «бронике» к гранате.
«Привет, – прошептал он ей. – Ты какого года рождения?».
Осторожно повернул корпус гранаты. На оливковом боку цифры – 1942. «Старушка, а выглядишь молодо».
Зажав гранату, сапер начал медленно выкручивать запал. Резьбы на запале – всего сантиметр. Минута сменялась минутой, Андрей вывинчивал из гранаты ее огненное жало. «Когда же закончится резьба? – рука начала затекать. – Я уже как минимум целый метр выкрутил».
Наконец весь запал оказался в руке сапера. Он тут же бросил его в шурф, приготовился услышать хлопок капсюля-детонатора. Прошла минута. Тишина. Старший лейтенант поднялся, смахнул со лба капли пота. В руке – обезвреженное тело гранаты. Дело сделано…
– Став командиром нештатной группы разминирования, я не просто служил в инженерных войсках, не просто занимался подготовкой личного состава, – комментирует этот эпизод Андрей Петрович. – И тогда, и сейчас самые сложные работы, связанные с обезвреживанием взрывоопасных предметов, выполняют офицеры. Я стал реально спасать людей от взрывоопасных предметов, которыми нашпигована белорусская земля. Это была возможность реализации внутренней потребности быть полезным народу.
«Я – советский человек»
Какая простая фраза – «быть полезным народу». И какая глубокая по сути. Часто ли мы на службе, работе задумываемся: а какую конкретную пользу приносим людям? Такое понимание военной службы у офицера в воинском звании старшего лейтенанта показалось мне нарочитым. Решил поискать корни этой жизненной позиции в биографии офицера.
– Андрей Петрович, откуда вы родом?
– Из Советского Союза, – не задумываясь отвечает полковник Кураков. – Я – советский человек. Не только как офицер, окончивший военное училище еще до развала СССР, но и как человек, который смог использовать те возможности, которые предоставляла молодежи та огромная страна.
– Расскажите, пожалуйста, из какой вы семьи?
– Отец, Пётр Васильевич, был геологоразведчиком на буровой. Мама, Мира Васильевна, работала там же поваром, затем лаборантом, – с ностальгической теплотой начинает свой рассказ мой собеседник. – В шестидесятые годы прошлого века мои родители, выросшие в чувашской деревушке на Волге, не побоялись трудностей и отправились колесить по просторам СССР. Первая рабочая точка – в Казахстане. Отец искал не нефть, не золото, а пресную воду. И с детства, глядя на родителей, я понял, как важно приносить людям пользу.
– Интересно, что означает ваша фамилия?
– Все просто, – отвечает Андрей Петрович. – Кураков – от слова «курак», по-чувашски «грач».
– Я знаю, что родились вы не в Казахстане…
– Из Казахстана геологов перебросили в Молдавию, под Кишинев, в небольшой городок Новые Анены у реки Бык, – продолжает Андрей Петрович. – Вот там я и появился на свет. Через три года отца перевели на Украину, в Болград Одесской области, что стоит на берегу реки Ялпуг. Еще через три года семья оказалась в белорусском Молодечно. Там, впервые после жизни в бараках и вагончиках, родители получили благоустроенную квартиру.
Недалеко от Молодечно у реки Уша раскинулась деревня Красное, где с давних пор дислоцируется одна из воинских частей инженерных войск. В эту часть в семидесятые годы прошлого века Петра Васильевича Куракова призвали на военный сбор. Геологоразведчик не мог даже предполагать, что спустя годы это воинское формирование будет в подчинении его сына…
– А как прошло ваше детство?
– Школьником я долго занимался в секции классической борьбы. Высшее достижение – серебро чемпионата БССР среди юношей в 1985 году. Тогда я выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР.
– Серьезное достижение для старшеклассника…
– Мне всегда было важно быть первым, лучшим, идти вперед, не боясь трудностей. Такой стержень характера заложили во мне родители, школа и спорт, – буднично говорит Андрей Петрович.
«Будешь летчиком-бомбардировщиком»
В мою школьную молодость у ребят на слуху были военные профессии летчиков, моряков, десантников, ракетчиков. Стезя инженера ассоциировалась с чем-то по-граждански скучным, кабинетным, совсем не героическим.
– Андрей Петрович, вы стали военным инженером по примеру отца? Ведь одна из задач инженерных войск – оборудование и содержание пунктов полевого водоснабжения…
– Не угадали, – улыбается офицер. – Я мечтал стать пилотом воздушного лайнера! После окончания школы подал документы в Бугурусланское летное училище гражданской авиации, что в Оренбургской области России. Увы, «срезался» на медкомиссии…
Вот это поворот! Из дальнейшего рассказа я узнаю, что перспективного спортсмена-борца оценили не только в БССР. Переманить его к себе мечтали латвийские чиновники от спорта. Даже готовы были создать самые благоприятные условия для продолжения спортивной карьеры, гарантировать поступление в Рижский институт инженеров гражданской авиации. Латыши предлагали и запасной вариант – студенческий билет Даугавпилсского педагогического института. Только согласись выступать за сборную Латвии! Но в Балтию юношу не тянуло.
До призыва на срочную военную службу оставался год. Андрей решил использовать его на всю катушку. Он стал учащимся Молодечненского радиотехнического училища по специальности «радиотехника», окончил его с отличием. Но… В год поступления в институт Андрею исполнилось 18 лет. В почтовом ящике забелела повестка в военкомат.
…Военный комиссар недолго листал личное дело призывника Куракова. Узнав, что Андрей пробовал поступать в летное, он уговорил парня вновь поступать в летное, но уже – военное училище: «Будешь летчиком-бомбардировщиком».
Однако врачебно-летная комиссия вновь вынесла вердикт: «Не годен». Такое же заключение получил и друг Андрея по борцовской команде Дима.
Андрею казалось: до неба можно было достать рукой, только протяни. И вот опять судьба его жестко приземлила.
…По аллее вдоль реки Уша в тени деревьев брели двое парней – Андрей и Дима.
– Что будем делать? – спросил Дима, прищурившись от ярких лучей солнца, выкатившегося из-за облака.
– Я не знаю, – Андрей опустил глаза, теребил в руках медицинское заключение. – Осенью призовут на «срочку», отслужу, а потом поступлю в радиотехнический институт в Минске. Мне экзамены не сдавать, только собеседование пройти…
– Это не вариант.
– С чего ты взял?
– А с того: тебе сначала два года придется сапоги топтать, потом пять лет в студентах ошиваться. Итого семь годков. Когда ты получишь диплом института, я уже старшим лейтенантом буду, с квартирой, а может быть, и с женой.
– И что ты предлагаешь?
– В другое военное училище надо поступать. В инженерное, коль в летное не прошли. Физику, математику ты знаешь, физкультура у нас – на «отлично». Русский язык подтянешь…
– В какое училище? – Андрей взглянул в небо, где серебристая точка самолета оставляла за собой белый след, вздохнул.
– Хвалят Каменец-Подольское. Инженерное. Командное, – отозвался Дима. – Это на Украине.
Андрей вновь посмотрел на небо – самолет скрылся за пушистым облаком. Смял в руке заключение медиков, перевел решительный взгляд на друга:
– Поехали!..
«Разрешите отвечать без подготовки»
Легко ли отказаться от мечты? Конечно, нет, особенно если она глубокая и большая, жизнеобразующая. Но что делать, если на пути к мечте встают непреодолимые обстоятельства? Водить самолеты – значит помогать людям. Да не выходит сесть за штурвал! И Андрей решил тогда, летом 1986-го: помогать людям можно и по-другому. Так юношеская мечта сменилась взрослой, мужской.
…Андрей и Дима шагали по узким мощеным улочкам жемчужины украинского Подолья. Древний Каменец-Подольский не раз переходил из рук в руки русских, польских, литовских, татарских правителей. А вот и она – гордость города, средневековая крепость, возведенная в излучине реки Смотрич. Сорокаметровый каньон, отвесные стены, островерхие башни. Живой пример образцовой фортификации своего времени. Ох, неспроста в этом городе разместили высшее военное инженерное командное училище…
Первый вступительный экзамен – физика. Андрей вошел в аудиторию, вытянулся в струнку:
– Абитуриент Кураков для сдачи экзамена прибыл!
– Тяните билет, – сухо сказала строгая женщина-педагог, председатель экзаменационной подкомиссии. Как выяснится позже – кандидат физико-математических наук, доцент кафедры физики Пастушкова.
Андрей подцепил со стола белый конверт:
– Билет номер 21! – огласил он и впился глазами в строчки.
– Вопросы понятны?
– Так точно!
Первый вопрос билета – «Явление полупроводимости, его физическая характеристика».
– Садитесь, готовьтесь к ответу.
– Разрешите отвечать без подготовки! – выпалил Андрей.
Председатель подкомиссии вскинула голову, внимательно посмотрела на юношу. В ее глазах промелькнул какой-то подвох. Пастушкова обвела взглядом оторопевших членов подкомиссии, вновь взглянула на самоуверенного абитуриента:
– Отвечать будете лично мне.
Андрей не знал, что перед ним – гроза училища, настоящий ученый-физик, «жертвами» которого стал не один десяток курсантов. А уж «подстреленных» ею абитуриентов – не счесть. Но отступать было поздно. Он набрал в легкие воздуха, как всегда делал перед схваткой на борцовском ковре, и, глядя Пастушковой прямо в глаза, стал чеканить:
– В 1833 году английский физик Майкл Фарадей в своей работе «Экспериментальные исследования по электричеству» описал температурную зависимость электропроводимости сульфида серебра, которая увеличивалась при повышении температуры. Впоследствии это явление получило название полупроводимости…
Доцент Пастушкова тоже не отрывала взгляда. Она не знала, что перед ней – дипломированный радиотехник.
Закончив изложение теории вопроса, Андрей подошел к доске, брусочком мела нарисовал несколько схем электронных приборов с использованием полупроводников – усилителей, мультивибраторов, стал пояснять течение в них электрических токов.
– Достаточно, – вдруг громко объявила Пастушкова. – У членов подкомиссии есть дополнительные вопросы?
Те молча, не поднимая глаз лишь замотали головами.
– Оценка «отлично»! – председатель подкомиссии вывела в экзаменационном листе пятерку и размашисто расписалась. – Можете идти!
Так в руках абитуриента Куракова оказался «абонемент» на следующие экзамены – авторитетное мнение Пастушковой педагоги других подкомиссий оспаривать не смели. Вскоре Андрей Кураков, будущий офицер-сапер, командир подразделений инженерных войск, примерял новенькую курсантскую форму…
– На училищном полигоне был учебный объект, прозванный курсантами «дорогой жизни», – делится воспоминаниями о годах учебы полковник Кураков. – Он представлял собой участок дорожного полотна, отсыпанного песком с гравием и камнями, с уложенными по обочинам огромными валунами – копия отрезка тех дорог, по которым ходили колонны техники ограниченного контингента советских войск в Афганистане. На «дороге жизни» нас учили устанавливать и снимать мины, вести инженерную разведку, применять технику.
– В 1989 году закончилась Афганская война Советского союза. Многие курсанты нашего училища, в том числе и я, восприняли это известие отнюдь не радостно: для чего учились, где же теперь совершать славные ратные подвиги? – с жаром говорит Андрей Петрович.
«Путевка в жизнь»
Колесо истории катилось своим чередом. Через два года СССР затрещал по швам…
– После выпуска в 1991 году меня направили для прохождения службы в Баку – столицу Азербайджана, – рассказывает о том периоде своей жизни полковник Кураков. – Первая должность – командир саперного взвода 135-го мотострелкового полка 295-й мотострелковой дивизии. Первый год офицерской службы оказался богатым на события. В Азербайджанской ССР в тот период было введено чрезвычайное положение. В конце 1991 – начале 1992 годов между Азербайджанской Республикой и непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой начался вооруженный конфликт. И войскам Закавказского военного округа пришлось принять участие в поддержании конституционного порядка в столице.
После распада СССР 295 мсд была передана в состав вооруженных сил независимой Азербайджанской Республики. Вскоре соединение расформировали. Офицеры-азербайджанцы остались на родине. Остальные принялись строчить рапорта командованию – надо было определяться с дальнейшей судьбой или местом службы. Вопрос решался просто: офицеру на руки выдавались два экземпляра его личного дела и он отправлялся в «свободный полет».
– Вот так, получив на руки «путевку в жизнь», я и оказался в Минске, в управлении кадров Министерства обороны Республики Беларусь, – вспоминает Андрей Петрович.
Как не раз бывало в 1992 году и позже, лейтенанту Куракову сразу же предложили уволиться из армии – в Беларусь возвращалось слишком много «нацкадров». Но офицер с таким предложением категорически не согласился. Спустя время его направили в Борисов, в 7-й отдельный понтонно-мостовой батальон командиром понтонного взвода. Побежали служебные будни…
В последнее десятилетие XX века многие офицеры, столкнувшись с низким денежным довольствием, бытовой неустроенностью, плохим обеспечением, легко расставались с армией: «Не мы такие – жизнь такая». Лейтенант Кураков мыслил иначе: «Взявшись за гуж…». Прошел всего год, и офицер пошел на повышение, стал командиром понтонной роты.
– Считаю, что воинская должность, которая дала мне становление как офицеру – это должность командира роты, – говорит полковник Кураков. – У командира роты появляется высокая ответственность перед своими подчиненными, прежде всего – офицерами.
В круге забот ротного – не только выполнение задач по предназначению, организация боевой подготовки, содержание вооружения и военной техники, ведение ротного хозяйства, но и внимание к нуждам солдат и сержантов, забота о людях. Словом, весь комплекс задач, который должен решать управленец в погонах любого ранга.
– Став командиром роты, я понял, что офицерская служба – это не служба, а жизнь, – продолжает Андрей Петрович. – Разделить службу и жизнь невозможно. Чем быстрее офицер понимает, что служба это и есть его жизнь, тем интереснее и даже легче ему служится. Есть известное уставное требование: стойко переносить тяготы и лишения воинской службы. Но это, на мой взгляд, неверно: если искать в службе только тяготы и лишения, то и вовсе незачем служить. В службе надо находить реализацию тех возможностей и потенциала, которые заложены в личности. Служить через силу, через колено – неверный путь. Так высоких результатов не добиться. А вот когда у офицера возникает потребность к самореализации, он придет к успеху. Это и есть тот двигатель, который обеспечивает движение вперед настоящего командира и начальника.
Борисовский кульбит
Полковник Кураков перечисляет вехи своей карьеры: заместитель командира понтонно-мостового батальона, начальник штаба – первый заместитель командира батальона.
– В какой-то момент я понял: багаж знаний, полученных в училище, помноженный на опыт службы, хоть и велик, но имеет свой предел, – Андрей Петрович переводит взгляд на шкаф с книгами. – Не раз при разработке комплекта документов для проведения командно-штабных учений мне, майору, приходилось обращаться за советом и подсказкой к офицерам оперативного отдела 65-го армейского корпуса.
Бесконечно это продолжаться не могло, не тот у офицера характер. Выход был один – пойти учиться. И майор Кураков со свойственной ему методичностью принялся бомбить старших начальников рапортами с просьбой направить его на учебу на командно-штабной факультет Военной академии Республики Беларусь.
…Начальник инженерной службы 65-го армейского корпуса полковник Геннадий Дмитриченко злился:
– У меня нет, товарищ майор, таких должностей, которые требуют академического образования. Куда я вас после выпуска размещу?
Что значит «нет должностей»? Не за будущей должностью майор Кураков рвался в академию – за знаниями. Армия в 2000-х активно развивалась, трансформировалась. Офицер был готов служить в любом населенном пункте Беларуси – на Борисове свет клином не сошелся.
На одной из встреч с начальником в 1999 году Андрей Петрович обмолвился, что через год его возраст превысит проходной в академию ценз.
– Что ж, это аргумент, – полковник Дмитриченко нахмурился. Ему очень не хотелось отпускать надежного и проверенного делом офицера. Сам же он окончил Военно-инженерную академию в Москве, поэтому понимал важность образования. – Просьбу вашу я удовлетворю. Но имейте в виду, что в Борисов вы не вернетесь…
Пролетели два с половиной года за академической партой. Майор Кураков получил назначение на должность старшего офицера инженерной службы сформированного к тому времени Северо-западного оперативного командования. Снова в Борисов. Через несколько лет последовало очередное назначение: начальником штаба – первым заместителем командира 7-го инженерного полка. Через три года подполковник Кураков вернулся в управление СЗОК, но уже начальником инженерной службы. Берега Березины, несмотря на пророчество полковника Дмитриченко, не желали отпускать офицера.
ЧП районного масштаба
Офицеры запаса иной раз бахвалятся, что за время службы сменили с десяток гарнизонов. Для многих категорий военных руководителей это абсолютно нормально. Но ведь есть и «штучный товар»…
Пришло время сниматься с обжитого Борисова – перед полковником Кураковым замаячила следующая карьерная ступень – должность начальника штаба управления инженерных войск Генерального штаба Вооруженных Сил. От здания административного корпуса № 1 Министерства обороны Республики Беларусь открывался прекрасный вид на реку Свислочь…
– В июне 2013 года меня назначили начальником инженерных войск Вооруженных Сил – начальником управления инженерных войск Генерального штаба Вооруженных Сил Республики Беларусь, – продолжает рассказ полковник Кураков. – Служу в этой должности до сегодняшнего дня.
Новая должность потребовала и поддержания достигнутого высокого уровня боевой и мобилизационной готовности рода войск, и осмысления перспектив его развития исходя из экономических возможностей государства, потенциала самих инженерных войск.
– Моими предшественниками был заложен крепкий фундамент, – поясняет Андрей Петрович. – Они делали все возможное в реальных условиях для развития наших войск.
И все же каждый новый руководитель дает свежий импульс подчиненному коллективу, привносит в его деятельность свои требования к организации работы.
– Каждый воинский коллектив, даже в масштабах войск – это живой организм. И главная задача, которую я перед собой поставил, состояла в том, чтобы этот организм рос и развивался, приносил пользу обществу, – продолжает полковник Кураков. – Инженерные войска тем и отличаются, что очень много делают для народного хозяйства, для людей. Всего с 1994 года военные инженеры построили 30 «гражданских» мостов и переправ, только в текущем году – три. Это ли не общественная польза, не единство армии и народа?
Как пример полковник Кураков вспомнил «ЧП районного масштаба» в Житковичском районе Гомельщины, где в 2017 году потребовалось оперативно навести мостовую переправу через реку Припять рядом с аварийным железобетонным мостом. Основные задачи тогда легли на плечи 188-й гвардейской инженерной бригады. 22 речных и береговых звена общей протяженностью 150 метров оперативно доставили из Пинска и Могилева. Переправу военные инженеры навели всего за четыре часа!..
– Артерия, связавшая берега Припяти, исправно служила людям 11 месяцев, – вспоминает Андрей Петрович.
За эту работу полковник Кураков был удостоен Благодарности от премьер-министра Республики Беларусь.
Еще одно из направлений помощи военных инженеров экономике страны – разрушение неиспользуемых объектов взрывным способом. За последние десять лет саперы филигранно и безопасно разрушили более 300 таких объектов, сэкономили государству уйму средств.
Выше говорилось, как Андрей Петрович стремился на учебу в Военную академию. Так вот, в 2015 году полковник Кураков вновь поступил в Военную академию Республики Беларусь, но уже на факультет Генерального штаба Вооруженных Сил, где отучился заочно, «без отрыва от производства».
«Молодцы, продолжайте в том же духе»
Стремление приносить пользу людям полковник Кураков на протяжении службы постоянно масштабирует исходя из должностных полномочий и возможностей. Есть в списке его достижений и настоящий «бриллиант».
– Горжусь созданием противоминного центра Вооруженных Сил, в который я вложил и свое желание помогать людям, и идеи моих предшественников, – говорит Андрей Петрович.
Много лет попытки создать противоминный центр натыкались на непонимание высоких должностных лиц: «Справляетесь без противоминного центра? Молодцы, продолжайте в том же духе. В Беларуси есть взрывотехнический центр внутренних войск. Создание дублирующей структуры в Вооруженных Силах считаем нецелесообразным».
Добиться понимания важности создания противоминного центра Вооруженных Сил было нелегко. По замыслу создавался не просто центр по разминированию объектов и территорий. Куда важнее была его методическая, обучающая составляющая, а также исследовательский компонент в профессиональной сфере. В конце концов «инженерная формула» мышления полковника Куракова оказалась убедительнее выкладок его оппонентов.
– Толчок, сдвинувший «в верхах» процесс принятия решения о создании противоминного центра, сделала сама жизнь, – вспоминает Андрей Петрович. – В 2019 году в Совете министров обороны стран СНГ началась работа над соглашением о создании совместного инженерного подразделения гуманитарного разминирования вооруженных сил государств – участников СНГ. В этом русле потребовались практические шаги со стороны Минобороны Беларуси.
На основании директивы министра обороны Республики Беларусь на базе противоминной службы 2-й инженерной бригады с 1 ноября 2019 года был сформирован противоминный центр Вооруженных Сил –воинская часть, готовая в любой момент принять участие в операциях по гуманитарному разминированию в странах СНГ.
– Противоминный центр объединил лучших специалистов, – продолжает Андрей Петрович. – Они обладают колоссальным массивом знаний и уникальным опытом обезвреживания взрывоопасных предметов, в том числе изготовленных кустарно.
В настоящее время через курсы по обезвреживанию взрывоопасных предметов ежегодно проходят сотни военнослужащих. Противоминный центр аккумулирует передовые технологии устройства инженерных заграждений и их преодоления.
Всего за период с 1995 года по настоящее время на территории Республики Беларусь группами разминирования Вооруженных Сил обнаружено и обезврежено 400 511 взрывоопасных предметов». Четыреста тысяч!
– Это, без преувеличения, спасенные жизни людей, – комментирует офицер.
«Пусть не лезут…»
Показываю Андрею Петровичу фото: просторный зал, он за столом в костюме, на лацкане – значок Генерального штаба Вооруженных Сил.
– Это я в Швейцарии, принимаю участие в конференции на площадке ООН по выполнению Оттавского договора, – поясняет полковник Кураков.
Оттавский договор, или Конвенция о запрете противопехотных мин, – договор о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении. Договор предусматривает полное уничтожение всех запасов противопехотных мин ненаправленного действия (за исключением небольшого количества мин, необходимых для обучения разминированию) и ликвидацию минных полей. Участниками договора являются более 160 государств, включая Республику Беларусь.
– В ходе конференции я информирую международную общественность о выполнении белорусской стороной договорных обязательств, – поясняет Андрей Петрович. – Защищаю национальные интересы Республики Беларусь в военной сфере.
– Но эта конвенция вроде бы и так нас защищает, – не совсем понимаю я слова собеседника.
– Все не так просто, – объясняет полковник Кураков. – Под прикрытием конвенции о запрете противопехотных мин наши западные «коллеги» пытаются протащить решение о запрете и противотанковых мин. Но противотанковая мина в силу конструктивных особенностей безопасна для людей. В то же время противотанковые мины – эффективное оборонительное оружие. А нас пытаются этого оружия лишить. Вот я и разъясняю им несостоятельность такой позиции. Пусть не лезут…
«С опорой на собственные силы»
10 лет руководства инженерными войсками – срок солидный. Начальнику инженерных войск можно подвести краткие итоги работы, наметить перспективы, а мне – задать соответствующие вопросы. К своему стыду, я вдруг понимаю, что почти ничего не знаю об инженерных войсках.
– Андрей Петрович, что представляют собой инженерные войска Вооруженных Сил Республики Беларусь сегодня? На обывательском уровне известны подразделения саперов, понтонеров…
– Хорошо, я поясню, – отвечает Андрей Петрович. – Воинские части и подразделения инженерных войск подразделяются на формирования, подчиненные центральным органам военного управления, и формирования в объединениях, соединениях и воинских частях. Начальнику инженерных войск подчинены две инженерные бригады, противоминный центр и две инженерные базы. В подчинении командующих войсками оперативных командований две инженерные воинские части, в подчинении командиров бригад – инженерно-саперные батальоны или роты. Инженерные подразделения есть и в силах специальных операций, и в воинских частях ВВС и войск ПВО. Всего в нашей армии более трех тысяч военных инженеров.
– Инженерное обеспечение – это один из видов боевого обеспечения, целью которого является создание благоприятных условий для выполнения задач соединениями и воинскими частями, – листаю я свои записи. – Без инженеров в войсках не обойтись?
– Действительно, без выполнения задач инженерного обеспечения не проходит ни одно учение, – отвечает полковник Кураков. – Подразделения инженерных войск привлекаются для выполнения наиболее сложных задач, которые предполагают применение специальной техники, использование инженерных боеприпасов.
– Где же учат таких специалистов?
– Солдат, сержантов и прапорщиков для инженерных войск готовят в 72-м гвардейском Объединенном учебном центре подготовки прапорщиков и младших специалистов, в учебных подразделениях Департамента транспортного обеспечения, в организациях ДОСААФ, а также непосредственно в воинских частях. Офицеров тактического уровня – на военно-техническом факультете в БНТУ, а также в Тюменском высшем военно-инженерном командном училище Российской Федерации. К слову, это училище возглавляет генерал-майор Дмитрий Евмененко, наш земляк, уроженец Брестчины. Офицеры оперативно-тактического и оперативно-стратегического уровней обучаются на факультете Генерального штаба Вооруженных Сил Военной академии Республики Беларусь.
– В последние годы многие прогнозы о развитии военного дела оказались опровергнуты реальным ходом боевых действий в различных уголках планеты…
– Вооруженные конфликты дают развитие не только теории военного искусства, но и практики, – сходу продолжает мою мысль полковник Кураков. – Наиболее наглядно мы это видим в зоне специальной военной операции Вооруженных Сил России в Украине. В частности, одной из черт боевых действий стало нетрадиционное применение вооружения и военной техники. К примеру, российская армия применяет реактивные установки разминирования для нанесения ударов по укрепрайонам ВСУ, саперы устанавливают инженерные боеприпасы не в штатном режиме, используют нестандартные приемы при устройстве инженерных заграждений. Мы этот опыт изучаем и уже много внедрили в практику подготовки войск.
– В этом году мы стали свидетелями строительства двух узлов сопротивления – под Гомелем и в Брестской области. В их создании принимали участие ваши подчиненные?
– Безусловно. Узлы сопротивления оборудованы в тактически выгодных для обороны местах с учетом маскирующих свойств местности, естественных преград, возможностей дорожной сети, – поясняет Андрей Петрович. – Главная цель – научить войска их оборудованию и эффективному применению. И эта работа будет продолжена.
– Минные поля стали бичом для обеих сторон СВО, применяются средства дистанционного минирования местности. Есть ли подобные средства в нашей армии?
– Военные инженеры знают, что минные поля устанавливаются по стандартным схемам. Но сегодня ввиду совершенствования способов проделывания проходов в минных полях стандартные схемы устарели. Такие показатели, как глубина минного поля, количество рядов мин, их плотность меняются исходя из реальной обстановки. И да, активно развиваются средства дистанционного минирования местности. В нашей армии подобные системы тоже есть – артиллерийские и авиационные. Дистанционное минирование мы отрабатываем на практике на наших полигонах.
– Насколько я могу судить, наша инженерная техника произведена в основном во времена СССР. Есть ли у нее потенциал для модернизации?
– Мы уже давно модернизируем инженерную технику с опорой на собственные силы, – деловито отвечает полковник Кураков. – Я вообще сторонник того, чтобы Беларусь сама производила, к примеру, землеройную технику для инженерных войск. Тем более что промышленность нашей страны уже производит отличную строительную и дорожную технику.
– В продолжение темы не могу не вспомнить про наплавные мосты, о которых вы рассказывали…
– Особое внимание мы уделяем поддержанию высокой готовности парка переправочных средств, – говорит Андрей Петрович. – Опыт СВО показывает, что успех продвижения войск во многом зависит от наличия у них средств преодоления естественных и искусственных препятствий. Беларусь – речная страна, преодоление водных преград становится неотъемлемой частью действий войск при ведении боевых действий.
– Еще одна сторона развития инженерных войск, на мой взгляд, это совершенствование средств маскировки…
– Да, средства маскировки тоже развиваются, – охотно рассказывает полковник Кураков. – В зоне проведения СВО активно применяются макеты вооружения и военной техники. Производство маскировочных комплектов в Беларуси будет налажено в ближайшее время.
На любой мой вопрос начальник инженерных войск отвечает мгновенно. И все же мне хочется «загнать собеседника в угол».
– Какую самую необычную задачу как начальнику инженерных войск вам довелось решать?
– У нас все задачи необычные, – улыбается Андрей Петрович и на мгновение замолкает, задумывается.
Я мысленно потираю руки – «он попался!».
– Как-то меня пригласил помощник министра обороны по идеологической работе в Вооруженных Силах – начальник главного управления идеологической работы Министерства обороны генерал-майор Александр Николаевич Гура, – вспоминает полковник Кураков. – Он предложил мне выступить в роли рецензента сценария драмы, которую ставила труппа Драматического театра белорусской армии. Спектакль «Я твой офицер» был о современной армии, о сегодняшних молодых офицерах-саперах, о патриотизме, любви, о жизни и смерти. Я, конечно, не мог отказаться. Несколько ночей провел за письменным столом, вспоминал свою службу, вносил необходимые правки. А потом, по прошествии нескольких месяцев, с удовольствием смотрел на блестящую игру артистов на сцене ДТБА.
Расписываюсь в своем поражении – Андрей Петрович уверенно вышел победителем из нашей «схватки».
Украдкой бросаю взгляд на циферблат часов – ого, я и не заметил, как мы проговорили три часа. Пора закругляться.
– Товарищ полковник. У вас за плечами огромный багаж знаний и опыта. В прошлом году вы были награждены орденом «За службу Родине» III степени. Без определенной структуры, подхода достичь таких карьерных высот было бы невозможно…
– Орден – это оценка многолетнего труда всего коллектива инженерных войск, – без малейшего пафоса говорит полковник Кураков. – Наши войска вносит достойный вклад в укрепление обороноспособности Республики Беларусь, создание безопасных условий для граждан. Что же касается подхода к службе, то у меня сложилось несколько принципов, которыми я руководствуюсь. Первый: военные инженеры – скромные труженики войны. Мы много работаем, учимся, но не выпячиваем свои достижения. Второй: все виды и рода войск должны действовать совместно в интересах обеспечения военной безопасности государства. Только сообща, только вместе, кирпичик по кирпичику можно построить здание. И, наконец, третий принцип: выбрал жизненный путь – иди по нему до конца. Инженерным войскам я посвятил 36 лет своей жизни. И ни разу не пожалел ни об избранном пути, ни о годах службы в армии.
* * *
Работая над очерком, я решил глубже разобраться со словами «курак», «грач». На латыни «грач» – сorvus frugilegus. На русский язык это переводится как «ворон, который собирает плоды». И тут я вспомнил: в седьмой главе Евангелия от Матфея сказано: «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые... Итак, по плодам их узнаете их». Действительно, по добрым плодам мы узнали начальника инженерных войск. Абсолютно закономерно, что 21 января 2018 года в День инженерных войск епископ Слуцкий и Солигорский Антоний наградил полковника Андрея Петровича Куракова иконой Христа Спасителя…
Сергей Алексеевич,«Ваяр»
Фото Яна Горбанюка, из архива Андрея Куракова и агентства «Ваяр»