Единственное, что было из этого амплуа – маленькое старое кладбище, которое выглядывало старенькими крестами и памятниками из-за деревьев. Дом был как раз рядом с кладбищем. Мужа моего это не особо впечатлило, но покоробило. Не найдя источников звука, он успокоился и отправился спать. Уснул… прошло около часа, и он проснулся, словно от толчка. Проснулся и понял две вещи: он не может пошевелиться, и второе – его кровать каким-то неведомым образом стоит практически возле двери! Вот тогда, как он мне рассказывал, стало очень страшно, так страшно, что захотелось заорать, разбудить брата, – но закричать он тоже не мог – молча открывал рот. В тот момент он думал, что поседеет, потому что шаги возле дома возобновились, и было ощущение, что они возле двери, к шагам еще прибавились удары под полом… Как мне потом рассказывал Андерс – он думал, что сердце у него остановится, так бешено оно колотилось. В голове у него вертелись одни маты, которые он никак высказать не мог. Удары под полом продолжались, а возле дома были не просто шаги, а прямо кто-то бегал вокруг дома.
Полчаса он не мог пошевелиться, он был весь мокрый от пота и ужаса. Брат спал как ни в чем не бывало… Отпустило его так же резко – он заорал во всю глотку, тут же вскочил Вольдер, зажгли все, что можно, свечи, фонарики – никого. Тишина – на улице и в доме. Начали осматривать дом – под стареньким половиком нашли заколоченный подпол. Открывать его не стали, вся смелость испарилась. Быстро оделись и убежали в 4 часа утра в сторожку на станции, где кое-как проспали до 7 утра, а утром первой же электричкой уехали в город.
На самом деле грустная тайна была открыта – в доме этом жил мужчина, не сказать, что алкоголик, но выпить любил. Он полез в подпол без фонарика и, хорошо поддатый, оступился, упал и сломал себе шею… Падая, задел рукой крышку подпола, которая упала и сама по себе закрылась.
С тех пор на станцию “Глубокая” Вольдер ездит один и только утром.