Вечером 16 января 1947 года во дворе внутренней тюрьмы МГБ Лефортово были казнены бывшие деятели Белого движения, а теперь нацистские пособники Пётр Краснов, Семён Краснов (двоюродный племянник Петра), Андрей Шкуро, Султан Клыч-Гирей, Тимофей Доманов и "примкнувший к ним" группенфюрер СС Гельмут фон Паннвиц. Последний, будучи немецким офицером, курировал казачьи коллаборационистские формирования. И не пожелал расставаться со своими "подопечными".
Гитлеровские расовые теоретики очень вольно обращались с фактмии. Особенно под угрозой реального поражения в войне, которое замаячило перед ними после Сталинграда. Но ещё раньше, в 1942-м казаков было решено считать потомками ост-готов, германского народа, населявшего Северное Причерноморье в IV в. н.э. При этом с самого начала Великой Отечественной войны ряд белоказачьих деятелей в эмиграции изъявили готовность сотрудничать с Рейхом.
Генерал Краснов - один из самых известных белогвардейцев-соратников фюрера. В принципе это стало закономерным итогом его жизни. Человек, полный противоречий, неудачно игравший в политику. Очень хитрый, но явно лишённый стратегического мышления. Обычно у таких в итоге получается перехитрить лишь самих себя... Зоологоческий антисемит и сторонник сильной неограниченной власти. Уже в 1930-е большой поклонник Адольфа Гитлера.
Пётр Краснов в 1917 году носил чин генерал-лейтенанта. Известный, но не отличавшийся какими-то особыми военными талантами офицер, более прославился в дореволюционной России как писатель и журналист. Пером и правда владел хорошо. Что же касается содержания... Слово генералу Деникину (тоже писателю, при этом очень склонному к патетике):
«Статьи Краснова были талантливы, но обладали одним свойством: каждый раз, когда жизненная правда приносилась в жертву «ведомственным» интересам и фантазии, Краснов, несколько конфузясь, прерывал на минуту чтение:
— Здесь, извините, господа, поэтический вымысел — для большего впечатления…
Этот элемент «поэтического вымысла», в ущерб правде, прошел затем красной нитью через всю жизнь Краснова — плодовитого писателя, написавшего десятки томов романов…»
Здесь трудно не согласиться. После того, как большевики отпустили Краснова в Петрограде в ноябре 1917-го (после неудачной попытки вернуть власть Керенскому), генерал какое-то время жил на Дону, в политику не вмешиваясь. Но весной 1918 года у казаков и многих крестьян отношения с новой властью испортились. Городам нужно продовольствие, а дать селу взамен особо нечего, заводы стоят, деньги обесцениваются... Осталось прийти и взять... Казаки восстали. И Краснов принял роковое для себя решение. Решил, что вот его шанс.
Задумав разыграть политическую карту независимого донского казачьего государства, Краснов сделал ставку на кайзеровскую Германию. Как раз тогда, в мае 1918 г. немцы оккупировали Украину и часть Донской области с Таганрогом и Ростовом. Это возмутило деникинцев - Добровольческую армию, которые считали, что хранят верность союзникам по Антанте - Великобритании и Франции. Правда, довольно лицемерно получалось - с немцами деникинцы соблюдали вполне дружеский нейтралитет, добровольцы ехали потоком в армию Деникина через немецкие территории, в Ростове работали вербовочные бюро белых... Тогда как красные в то же самое время с немцами воевали. Да, несмотря на Брестский мир. Бои в Батайске, Таганрогский десант, прорыв отрядов Донецко-Криворожской республики в Царицын...
Но Краснов зашёл дальше всех. Вот что он писал Вильгельму:
"Ваше Императорское и Королевское Величество! Податель сего письма, Атаман Зимовой станицы (посланник) Всевеликого Войска Донского при Дворе Вашего Императорского Величества и его товарищи, уполномочены мною, Донским Атаманом, приветствовать Ваше Императорское Величество, могущественного монарха великой Германии и передать нижеследующее:
Два месяца борьбы доблестных Донских казаков, которую они ведут за свободу своей родины с таким мужеством, с каким в недавнее время вели против англичан родственные германскому народу буры, увенчались на всех фронтах нашего государства полной победой и ныне земля Веевеликого Войска Донского на девять десятых освобождена от диких красногвардейских банд. <...> Всевеликое Войско Донское предоставляет Германской Империи права преимущественного вывоза избытков за удовлетворением местных потребностей хлеба, зерном и мукой, кожевенных товаров и сырья, шерсти, рыбных товаров, растительных и животных жиров и масла и изделий из них, табачных товаров и изделий, скота и лошадей, вина виноградного и других продуктов садоводства и земледелия. <...> Кроме того, правительство Всевеликого Войска Донского предоставит Германской промышленности особые льготы по помещению капиталов в Донские предприятия промышленные и торговые, в частности по устройству и эксплоатации новых водных и иных путей...."
В окружении Деникина оценили - Краснов, похоже, соскучился по свитской службе.
Но уже в ноябре 1918 года Германия проиграла войну и погрузилась в штормовой вихрь собственной революции. Оставшись без союзников, красновское войско быстро начало проигрывать. Атаман заметался, начал налаживать отношения с Антантой. Уже в декабре он принимал их делегации в Атаманском дворце Новочеркасска:
"Лучшие представители русского народа гибнут в большевистских застенках. Взоры их обращены на вас: они ждут вашей помощи, и им, и только им вы должны помочь, не Дону. Мы можем с гордостью сказать: мы свободны! Но все наши помыслы, цель нашей борьбы — великая Россия, верная своим союзникам, отстаивавшая их интересы, жертвовавшая собою для них и жаждущая так страстно теперь их помощи. Сто четыре года тому назад в марте месяце французский народ приветствовал императора Александра Первого и российскую гвардию. И с того дня началась новая эра в жизни Франции, выдвинувшая ее на первое место. Сто четыре года назад наш атаман граф Платов гостил в Лондоне. Мы ожидаем вас в Москве! Мы ожидаем вас, чтобы под звуки торжественных маршей и нашего гимна вместе войти в Кремль, чтобы вместе испытать всю сладость мира и свободы! Великая Россия! В этих словах — все наши мечты и надежды!"
Не помогло. С февраля Краснов в отставке. И больше никакой руководящей работой не занимался. Примечательно, что в эмиграции Пётр Николаевич также менял лозунги в зависимости от коньюнктуры. В своих романах, написанных в 1920-е - 1930-е он русский патриот. Организация, им возглавляемая, так и называлась: "Брастство Русской Правды". А сами романы... Написано красивым языком, факт. Но остальное... Если кто-нибудь представляет себе примитивные идеологические произведения в стиле "партия - наш рулевой"... Вот отрывок из романа о революции и гражданской войне, на дворе 1918 год, плохой персонаж пришёл к хорошей барышне:
"... — Марья Семеновна, здравствуйте.
Ершов протянул ей руку. Муся быстрым движением заложила обе руки за спину и, гордо выпрямившись, откинула голову назад.
— Что это значит, Марья Семеновна?
— Вы… дезертир… вы… — она не могла продолжать. У нее не хватило дыхания и она до крови закусила нижнюю губу.
— Идите вон!.. — глубоко передохнув, наконец, сказала глухим шепотом Муся.
— Меня?.. Вон? — проговорил Ершов, складывая руки на груди так, как делал это Андрей Андреевич, когда в своей речи говорил что-нибудь особенно сильное. — Меня, вон?.. Да вы понимаете ли, Марья Семеновна, кому вы это говорите?.. Да я не нынче-завтра буду член Совета солдатских и рабочих депутатов… Я, может, такое высокое назначение получу в армии, что никому и не снилось!.. Я предан революции… Я пошел за народом… А вы, я вижу, все еще в путах кровавого царизма. Да ежели донести на вас, ежели только товарищам сказать, какие такие контрреволюционные мысли у вас в голове, — вас сгноят в тюрьме!.. Туда сошлют, куда Макар телят не гонял… Вас можно даже, между прочим, и совсем истребить, как гидру буржуазных предрассудков! В теперешнее время, когда народ нашел пути к свободе, когда у него осталось позади все темное прошлое, когда плети, пытки, тюрьмы и смертная казнь отменены навсегда, в эти великие дни свободы я не вижу ни на вас и нигде в комнатах ни нашего священного знамени, ни красного банта или какого другого признака преданности революции. Можно сказать, наоборот! В эти дни, когда справедливый народный гнев готовит достойную участь Николашке Кровавому, вы оставляете висеть на стенах его портреты, да еще с коронами, то есть с атрибутами его проклятой власти.
Муся не дала ему окончить. Судорога точно от боли пробежала по ее лицу, она протянула вперед руку и сказала:
— Вон!.. Немедленно… Сию же минуту… Вон отсюда… и навсегда!..
Глаза ее блистали такою силою, что Ершов неожиданно для самого себя как-то съежился, неловко выбрался из-за кресла и вышел с прихожую. В прихожей он потоптался в нерешительности, потом нахлобучил на брови фуражку и вышел на лестницу...."
П. Краснов. Единая-Неделимая. 1923 г.
А вот роман о главных погубителях всего хорошего и служителях всего наихудшего:
"Толстый, пузатый, с короткими ногами американец, тот самый, еврей Самуил, которого видела Лиза сидящим на рабочем столе в мастерской у мисс Эдит, когда её посылали в первый день её работы у Сары Брухман, открыл двери.
– Мистрисс Кодрингам?.. – испуганно, с сильно бьющимся сердцем, спросила Лиза.
Самуил осклабился.
– Мистрисс Кодрингам, – ответил он, пропустил Лизу в прихожую и тщательно запер двери. <...>
– Я вижу, что я ошиблась адресом, – сказала Лиза, и взяла картонку. Самуил перегородил Лизе дорогу к двери:
– А, нет, милая девочка, – сказал он с холодной жестокостью, – ничуть вы не ошиблись. Сара Брухман вас именно ко мне и послала. Я купил вас, милая девочка, и на сегодня вы – моя, а там дальше это уже будет от вас зависеть, как пойдёт у нас дело…
Глаза Лизы налились ужасом. Она выронила картонку из рук:
– Ка-ак!? – душным криком вырвалось из её горла. Самуил стоял против неё и говорил спокойно:
– Будем благоразумны, милая девочка. Оценим положение. Что вы можете предпринять, вы, русская беженка? Без прав, без Родины, без паспорта?.. Идите жаловаться: вас в двадцать четыре секунды посадят и тюрьму за беспаспортность… Поднимете шум. Вы не знаете силу Брухман и Нью-Йоркского еврейства. Советую вам быть просто благоразумной. Я вам не нравлюсь; очень может быть. Верю и этому. Но факт есть факт. Тут есть несколько бутылок, а у меня найдется и кокаин, а под ним и сам дьявол покажется вам ангелом…
– Пустите меня, – прохрипела Лиза и подалась к двери. Самуил схватил Лизу за руки:
– Оставьте ваш характер, – говорил он, крепко держа Лизины руки. – Я повторяю вам: я вас купил. За вас заплачено Саре. Я и вам что-нибудь подарю. То платье, что вы принесли, – ваше… Мы поедем потом танцевать… Ваша игра кончена, вам остается смириться, сесть со мною за стол и пировать: ночь наша…
Лиза плечом навалилась на насильника и старалась оттеснить его от двери. Самуил был сильнее Лизы, но Лиза была ловче и гибче американца, и между ними началась безмолвная борьба.
Тяжелое, отвратительное, вонючее дыхание отравляло Лизу; у неё темнело в глазах...."
П. Краснов. "Ложь" 1939 г.
Не беспокойтесь, в последний момент девушку спасли отважные и благородные казаки!
Как уже было сказано, Краснов проживал в Германии и очень симпатизировал одной перспективной партии. И в 1941-м 71-летнему экс-атаману снова показалось, что вот его шанс! Он приветствует то, что произошло в самый длинный июньский день:
"Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Гитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г."
Как говорится, те же сладостные воспоминания, но с другим партнёром... Но вот те раз - не получился косплэй 1813-14 годов... А про казаков немцы вспомнили только, когда уже замаячила серьёзная перспектива поражения. В 1944 году Краснов возглавляет ГлавноеКазачье управление вермахта. Под патронажем СС. Казаки-белоэмигранты и примкнувшие на Дону и Кубани в 1942- коллаборационисты боролись с партизанами в Белоруссии, потом в Югославии. Под конец их перебросили в Северную Италию. Обещав в награду за верную службу наделить итальянской землёй. Казачки уже бодро начали переименовывать местные селения. Олессио стал Новочеркасском, Каваццо - Краснодаром...
А что говорил Краснов теперь, получив долгожданную должность?
"Казаки! Помните, вы не русские, вы Казаки, самостоятельный народ. Русские враждебны вам. Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь"...
Но война близилась к концу. В мае 1945 г. казачьи формирования во главе с Красновым и другими вышеупомянутыми экс-генералами отступили в Австрию, в зону английской оккупации. Не зная, что согласно Ялтинским соглашениям 4-11 февраля 1945 г. все советские граждане подлежат репатриации на родину, в том числе насильственной. Но причём же здесь белоэмигранты? Скорее всего, причина не в каком-то "особом коварстве англосаксов", а в самих коллаборантах. Ненависть в нацизму была слишком велика. В том числе у английских офицеров. Им тоже было чтов спомнить. Лондон, Ковентри, Ливерпулль... И на всех, кто надел немецкую форму, смотрели соответствующе...
В начале июня 1945 г. в окрестностях автрийского города Лиенц англичане передали всех офицеров казачьих формирований советской стороне. Правда, проявили вероломство: обещали, что повезут на встречу в английским командующим, а сами...
Ветеринарный врач кавалерийского корпуса Владимир Доценко так вспомнал это событие:
"Павлов привёл нас в довольно просторное помещение. Десяток старцев при полной форме лениво поднялись со своих мест. Вперёд вышел длинный дряхлый человек с воспалёнными глазами. За ним — обрюзгший коротышка с красным испитым лицом. На плечах у обоих поблёскивали генеральские погоны с серебряной канителью.
— Господа! — обратился к ним Павлов. — Перед вами заместитель командира советского Донского казачьего кавалерийского корпуса генерал-майор Малеев. Прошу представиться, господа.
— Генерал Краснов, — сухо сказал высокий старик с воспалёнными глазами.
— Генерал Шкуро, — промычал обрюзгший коротышка. За их спиной раздались невнятные голоса.
Малеева, видимо, больше, чем нас, поразила эта сцена. Некоторое время он молчал, пристально разглядывая арестованных.
— Простите, генерал, — нарушил тишину Краснов. — Не знаете ли вы, от чего умер Борис Михайлович Шапошников?
— Маршал Шапошников был тяжело болен, — ответил Малеев.
— А как здоровье Будённого и Ворошилова? — полюбопытствовал Шкуро.
— Отличное. Если это вас интересует…
— Как же! Как же! Приходилось с ними встречаться… Я имею в виду поле брани… Вы ещё не воевали в те времена.
— Напротив, воевал. И, представьте себе, именно в кавкорпусе Семёна Михайловича Будённого…»
Кстати, даже внучатый племянник Краснова Николай - тоже служил в вермахте - несмотря на свою ненависть в коммунистам, в воспоминаниях подчёркивает, что советские офицеры вели себя исключительно корректно. Николай был осуждён на 15 лет, сидел в лагерях Сибири до 1954 г., в 1955-м получил право на выезд. Уехал к родным за границу.
И был суд.
Подсудимые слушают приговор
А это спустя несколько секунд. Приговор вынесен...
А ведь мог бы просто писать романы лёгкого жанра. Есть дороги, которые лучше не выбирать.
Спасибо за ознакомление! Следите за каналом, подписывайтесь, комментируйте и тому подобное)
