У дороги возле леса на стоянку встал казак вольный. До села родного уж рукой подать, на холм поднимись, видать будет церковь и крыши домов. Отпустил коня казак, сидит на валежнике, трубку курит. Уж замечтался как родных, да соседей привечать будет, как жену целовать. Сидит, улыбается, усищи наглаживает. Вдруг видит путника пешего. Вроде бы ну и пусть себе идёт, но у казака уж больно настроение хорошее. Так и просит душа языком почесать.
– Эгегей, прохожий, – кричит казак, – а чего эт у тебя шапка такая чудная?
– Для кого чудная, а у нас все так ходят, – ответил прохожий.
Ответил он, да даже голову не повернул.
– Да ты не пужайся, – говорит казак, – я не леший и не чёрт, не разбойник с дороги. Я казак вольный, домой еду к родным со службы. Негодяев изловили, да по домам, сам знаешь, наверно.
А он всё идёт себе, слова не проронит. Как в рот воды набрал.
– Пойди сюда, поздороваемся.
Молчит.
– Руки пожмём.
Идёт себе, как ни в чём не бывало.
– Табачку отсыплю. Байки потравим.
Так и ушёл путник. Плюнул казак, махнул рукой. Но…
Неспокойно на душе. Табак горчить стал. Валёжник показался неудобным. Комары злющие дыма бояться перестали. И мысли в голове лишь о прохожем.
Решил казак проучить неприветливого. Вскочил на коня и помчался вслед. А как нагнал, хвать с головы его шляпу. Ух, и заругался путник, хотел было догнать, но куда уж там – пеший конному не товарищ.
– Приходи к нам в деревню, – весело кричит казак, – мы напоим тебя чаем, да и шапку отдадим.
Прискакал казак домой. Полюбовался с женой, ребятне дал потрогать ружьё, выпил самогону соседского, с сабелькой сплясал, да на печь завалился. Положил возле себя шапку, наказал ждать гостей поутру. Но старушка мать спать не даёт.
– Ой, напрасно колпак ты захватил, сынок. У незнакомца отобрал. А если то барин какой или того хуже нечистая! Чую беду. Ой, не дай господи, колдун тебе повстречался!
Мать креститься, а казак на другой бок перевернулся.
– Полно Вам матушка, бродяга то. Из городу, невесту искать пошёл небось. У них там, сама знаешь, барышни какие.
– Он сказал тебе чего? Проклинал? Заговоры читал?
Казак захрапел, а матушка в угол к иконе молитвы читать.
А как солнце над полем показалось – стук в дверь. Собака лает, надрывается. Никто не открывает. Поднялся казак с печи, шапку прихватил и повелел ставить самовар. Дверь отворил, а там дядька лысый и бритый. На лице из волос одни лишь брови. Узнал казак в нём путника с дороги.
– Ну, здравствуй, гость, добро пожаловать на чай.
Ответил путник:
– Меня ты оскорбил. Хочу с тобой сразиться.
– От драки никогда не бежал, но уж изволь сначала чаю испить, а после биться.
Запыхтел, насупился лысый, но делать нечего. Не побежит же он в дом с оружием, при бабке с детками оружием махать, как разбойник бесчестный.
Усадили его за стол, всё как полагается. Сидят казак и путник друг напротив друга, глазами борются. Пока чай заваривается, решил казак слово взять.
– Позволь совет дать, гость дорогой.
– И чему же ты, да меня можешь научить, вояка?
– Принято у нас с незнакомцами любезничать. А мимо пройдёшь, нос задерёшь, так пинка получишь. У нас в селе на словцо не жадные люди. Уж прости, коли обидел, но вот тебе мой самый дорогой совет: лишку ты не зазнавайся, а то мигом на место поставим. Ха! – и ударил казак по столу.
Покраснел незнакомец. Зло прищурился.
– У нас все так ходят, и если кто не в настроении, того не донимают.
– Ох и повезло тебе, что не попался по пути злой человек. Шапка то ничего, ведь могут так и голову увезти. Погубит тебя, твоя невоспитанность.
– Шляпу отдай, грабитель ты гнусный! – вспылил гость. Он вскочил со стула, бранясь и объясняя где видел он его чаи и нравоучения и насколько противное его общество ему.
– Выходи драться, нет сил ждать, – подытожил вконец он и хлопнул дверью.
Пошёл казак вслед, а родные ему всё говорят:
– Отдай шапку, да и дело с концом.
– Да не в шапке дело, – ответил казак, – в уважении. Спасибо потом мне скажет, что научил с людьми считаться, от беды спас.
Но не думал казак, что лысый не на кулачках звал драться, а насмерть. И как не уговаривал он образумиться – всё напрасно. И когда взялся за сабельку казак, начался вихрь клинков, пляска битвы.
Казак первым бить не стал. Увернулся от первого неловкого выпада, спросил:
– Не передумал ли?
– Не передумаю.
Как принял казак на саблю первый удар меча, так и начался бой смертельный. Лысый управлялся с мечом расчётливо, без лишних движений. Сабля же извивалась словно змея вокруг казака. Не жалел сил казак, наступал. А враг всё пытался разгадать его защиту. То выпадом, то с плеча ударит. Но хитрость казака была не в этом. Навёл наступлением он лысого на чурку для рубки дров. И как только споткнулся противник, что есть сил рубанул казак саблей. Но успел враг поставить защиту. Казак не растерялся и саданул другою рукой по уху. Да так хорошо приложился, что зазвенело в голове и закачало лысого. Тут казак его и прикончил, новым ударом распорол куртку дорожную, оголив рёбра ломаные и кровавые.
Батюшка сказал:
– Коль нет на нём креста нательного, отпевать не буду.
Похоронили незнакомца у дороги. Решили, что так ближе к дому будет. Шапку, причину гибели, матушка в печи сожгла. Меч, да сапоги почти даром продали. И спать, хоть и с грустью, но спокойно улеглись.
А как солнце над полем показалось – стук в дверь. Собака скулит, сердце из груди вырывается. Казак мигом у двери оказался, а как отворил – рот разинул. Стоял на пороге путник с дороги. Всё тот же, лысый, да только босоногий и безоружный. Держал от ворота куртки, как при ветре сильном, тем скрывая ранение смертельное.
– Так мы ж тебя похоронили.
– Прости, – говорит призрак, – был неправым. Чаем, обещал ты напоить.
Впустил казак его, сам самовар поставил и всё повторял:
– Прощаю уж, прощаю…
Призрак без умолку болтал о том, о сём. И слышалось в голосе его замогильное эхо, от которого холодок бежит по коже и волосы дыбом встают. Призрак рассказывает, что видел по дороге в деревню – казак потом обливается. Призрак жалуется на погоду – бледный казак за стол руками держится.
– Что же ты чай не пьёшь, хозяин? – спросил призрак, когда уж свой чай закончил. Выпил казак за три глотка, глаз не спуская.
Стал откланиваться призрак и под конец шапку попросил вернуть. А как узнал, что сгинула она в огне, закричал, да так, как только нечисть и может. Только когда догадался казак оконные ставни распахнуть, впустить солнца свет, лишь тогда только призрак сгинул.
На крик сбежалась вся деревня, но первым вошёл поп. И увидел он седого казака за столом при двух чашках и мертвую старушку у кровати. Не выдержало сердечко.
И стал призрак приходить каждое утро. И как только поп не старался: поливал святою водою, знамя божие раскладывал, уж и на пути призрака с молитвою вставал – всё зря. Махнули на казака рукой, мол, пускай сам несёт свой крест. Даже родные и те казака проклятого бросили. А он слушал рассказы призрака уж не о дороге, а жизни загробной. А когда совсем изнемог, прогнал призрака, бесстрашно рубя саблей и бранясь. И каждое утро теперь сидит на крыльце казак седой, точит саблю и никого в дом не пускает.
Рассказ опубликован на Синем сайте.
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!