Я стоял на середине моста и смотрел на закат.
Именно сегодня - в мой последний день - он казался мне особенно впечатляющим: солнце медленно, но покорно уползало за горизонт, позволяя тьме, чувствующей собственную безнаказанность, угрожающе подбираться с противоположного края. Его лучи – последняя надежда этого мира – неумолимо гасли, как угасает всякая жизнь, растворяясь в космической синеве, стирая грань между небом и землей, жизнью и смертью.
Сумерки…
Внизу река. Об зеленоватые опоры моста разбивались небольшие пенные волны, неудержимо гонимые ветром, ожесточенно дующего с севера. В воде сверкали лучи, напоминая тоннель, по которому предстоит вскоре пройти.
На мосту – ни души…
Не отрываясь, смотрел вниз. Откуда-то вновь взялась нерешимость, в горле пересохло, я почувствовал, как потрескались губы, противный холодок в животе. Дрожали колени, голова немного кружилась, сердце взволнованно молотило в груди и невольно сутулились плечи. Я видел мир с большой высоты, но, по правде сказать – сегодня впервые его заметил…
Слишком поздно…
Я начал считать. Помогает, когда обрастаешь сомнениями.
Раз…
Подул ветер сильней. И волны зашумели громче как будто, все разбиваясь о ненавистные опоры моста, желая сбить помеху на бесконечном пути, но тщетны старания, не хватит силы у них. Они, как и я, обречены.
Два…
Черный галстук, по привычке надетый с утра, развивался, как флаг, - знамя, которое я нес исправно на протяжении пятнадцати лет. Я снял его и пустил по ветру. Сразу легче дышать. Мне больше не страшна высота…
Три…
И все сомнения прочь… Носы лакированных идеально начищенных туфель выступают за край. Расправил руки. Еще немного и я полечу…
Четыре…
Зреет решимость, вырастает уверенность, уходит страх. Не получится начать все сначала, как бы мы не пытались, и завтра мы жить не начнем, как хотели когда-то. Наш поезд ушел,… и шансы все растеряли. Мы сидим на перроне, на перроне, где нет расписаний.
С меня хватит…
Сегодня я здесь, я на мосту…
Чтобы сжечь все мосты…
…
Яркое пятно слева от меня. Но уже слишком поздно. Не утруждайтесь, спасая меня. Я для себя все решил. Смысла больше не вижу ни в чем я. Здесь покончу с собой, и поставлю точку в своей жизни никчемной. И поверьте, мне ни капли не больно! И не будет больно уже никогда, через долю секунды я буду счастливым. Не утруждайтесь, спасая меня…
Но пятно замерло. И нет движения в нем. И не кричит никто. Мне стало любопытно, но поворачиваться я не хотел, уж больно тяжело мне дался настрой. Я боялся передумать и вернуться обратно… в боль и страдание.
Но все же интерес взял свое. Я повернулся. И готовый минуту назад со своей жизнью навеки проститься, краем глаза заметил ребенка и, поймав его плачущий взгляд, сам не понял, как остановился…
Мальчонка на вид лет восьми, утирая слезы, перелезал через дорожный отбойник моста и становился на узенький край. Он дрожал, сжал ладони в кулак и смотрел вниз свысока. Он словно из дерева, встал как вкопанный и, похоже, не знал, в отличие от меня, что ему делать дальше.
Солнце окончательно скрылось из вида, лишь из-за горизонта на прощанье тоскливо брызгая красной слезой на ленивые облака.
Я отвернулся. Наверное, это не мое дело. Что мне до него? Хотя признаться смотреть на это непросто. Мир совсем сошел с ума. Но что нам до него? Ведь мы уже совсем не в нем…
«Стоп!»
Я осекся и неосознанно вновь повернулся. Мальчонка слегка оживился и двигал руками взад вперед, как будто готовясь к прыжку…
Замерло сердце, тяжелей стало дышать. Я внезапно поймал себя на мысли, что мне не все равно, что я не должен быть безучастным, но подойти не решался. Ребенок переминался с ноги на ногу и трясся, как в лихорадке, но я словно прирос к земле, не мог заставить себя сделать и шагу, помешать ему, сделать то, на что сам решился - имею ли право? Глупость какая!
Он перестал дрожать и весь как-то приободрился. Он смотрел в высоту, но, что видит он там? Неужели тоже, что и я?
Я чувствовал, что должен помочь, что не могу стоять в стороне. Я понял, что переживаю за этого маленького человека. Но откуда взялось это чувство, оно появилось из ниоткуда и накатило словно прибой. Я должен…
Робко пошевелившись, пришел в себя. Собственное движение неожиданно вселило в меня уверенность, и я аккуратно двинулся по краю моста к малолетнему самоубийце. До него было всего метров десять, но это мизерное расстояние казалось мне непреодолимым препятствием. Ноги затекли и не слушались, а в голове не было ни одной мысли о том, что же делать дальше?
Мальчишка меня совсем не замечал. Он был погружен куда-то в свои мысли, чувства, возможно, даже мечты. Он смотрел на воду, я смотрел на него, но он был уже словно не здесь, а там, где хотел.
- Красиво, п-п-правда? – как можно более буднично спросил я.
Он вздрогнул и повернулся ко мне. Я выдавил из себя подобие улыбки, чтобы компенсировать испуг, но это, конечно же, было бессмысленно, да и к тому же нелепо. Его красные от слез и бесконечно печальные глаза уставились на меня. Таких глаз мне никогда не доводилось видеть. Я растерялся и на секунду пожалел, что влез не в свое дело.
- Не знаю, - растерянно ответил парнишка, - я просто гуляю…
- Я т-т-тоже. Но д-д-детям опасно гулять н-н-а мосту в одиночку. Где твои р-родители? – спросил я, и тревожное чувство кольнуло мне в грудь.
Тяжелое молчание.
Холодный ветер теребит его русые волосы.
Мученическая гримаса исказила лицо паренька.
Слезы.
- Дядя мне сказал, что мамы больше нет! – закричал в истерике ребенок и одним резким движением опустился на корточки. Я рефлекторно выпустил вперед руку, чтобы поймать его, но все обошлось. Он обхватил колени руками и продолжал безостановочно рыдать, всхлипывая время от времени.
Я следом опустился на колено и на всякий случай взял его за рукав куртки. Но он выдернул руку и принялся яростно утирать слезы.
- Сказали, что…, - хнычет, - сказали, что она умерла!
От этих слов у меня по телу пробежали мурашки, появилось желание сию секунду провалиться на этом месте. Я не знал, что ему сказать, чем утешить этого несчастного, все слова даже для такого маленького человека казались лишь никчемным и бессмысленным набором звуков, выпущенных в пустоту. Этого я и боялся: что делать дальше – было совершенно не ясно.
На мгновение все стихло. Не шумели волны, не шевелились кроны прибрежных деревьев. Даже ветер перестал завывать где-то в вышине, прислушиваясь к двум несчастным людям на мосту.
Стемнело. На небе стали появляться первые звезды.
- Скажи, а где твой п-п-папа? У тебя же есть п-п-папа… - сказал я лишь бы что-нибудь сказать, дабы порвать это саднящую тишину.
Парнишка задумался.
- Не знаю, - ответил ребенок слегка растерянно, - я никогда его не видел. Н-н-наверное тоже… тоже умер!
Он вновь посмотрел на меня своими большими печальными глазами, и я на долю секунды представил, что этот парнишка мой. У меня никогда не было детей, работа не позволяла иметь их, да и желанием особым не горел.
Ребенок слегка успокоился и спросил меня.
- Дядя, а вы кто?
Я смотрел на лицо мальчика и потихоньку стал забывать о том, для чего пришел на этот мост. Его судьба взволновала меня больше собственной, быть может, впервые в жизни я не прослыву эгоистом, коим по праву считался. Лицо ребенка было чистое живое, хоть и подавленное горем. Смотря на него – видел себя. В голове отчаянно билась мысль о том, что я должен ему помочь.
Родилась вполне банальная идея…
Улыбнувшись, я сказал.
- Твой папа.
В его взгляде что-то изменилось. Снова хлынули слезы, и он неожиданно бросился на меня с кулаками, повторяя «где ты был?». Затем он схватил меня за края пиджака и уткнулся мне в грудь, рубашка тут же промокла.
Я опешил, никак не ожидал такой реакции, но я не жалел о своих словах.
- Где же ты был… - голос мальчонки был уставшим. – Почему ты бросил нас? Почему ты бросил маму? Быть может… - он хныкал, но уже спокойнее, похоже, совсем выбился из сил, - быть может, если бы ты был рядом, мама бы не… Где же ты был…! Папа.… Где ты был…?
Он все повторял эти слова, уткнувшись мне в грудь.
- П-п-прости меня, сынок, п-п-прости… Я в-в-се это в-в-время искал в-вас. Я должен был быть р-рядом.
Неожиданно для себя я и вправду почему-то почувствовал себя виноватым.
- Но теперь в-все будет х-хорошо.
- Значит, я не один? – спросил он, глядя мне прямо в глаза.
Я немного помолчал.
- Теперь ты н-не один, - я приобнял его и шепотом пробормотал, - теперь и я н-не один…
Впервые за это время он улыбнулся и взял меня за руку.
- Еще н-не в-время умирать, - сказал я, поднимаясь и ласково улыбаясь в ответ, - еще н-не в-время…
…
Мы не спеша спустились с моста. Ночь. Давно зажглись фонари. На мосту ни души. Я кинул взгляд через плечо. Он позади… Мы все дальше шли от моста. И даже жизнь изменилась как будто. Ребенок с надеждой крепко сжимал мою руку. Мы больше не вернемся сюда, потому что нужны мы друг другу…