ВДОЛЬ БЕРЕГА
"Вдоль реки, кустарником и перелеском шла неприметная тропка. Разведчик шел первым. Пригнувшись, он внимательно осматривал тропу. За ним, держа дистанцию, следовали остальные.
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/strannaia-voina-659f9f4313804104c9b37350)
Пройдя совсем немного, он остановился, присел.
- Так–так, та-ак, и чегой-то тут такое антиресное? Хм... подарочек непрошеным пешеходам. Растяжка... РГН. Угу, вполне ожидаемо, - бормоча себе под нос, он неспешно обезвредил находку, сунул трофейную гранату в разгрузку, - пригодится, наши-то гранаты все закончились.
Обернувшись к настороженным друзьям, махнул рукой, пошли дальше. Через пару километров, впереди за кустарником мелькнули строения. А вот и кошара, стараясь не шуметь, обошли с двух сторон, осмотрели, проникли внутрь и...
- Оба-на! Сурпри-и-из! - удивился Игорь.
В стойле, аппетитно похрумкивали из кормушек... лошади. Обернувшись на вошедших ближний жеребец всхрапнул и тревожно запрядал ушами.
- У моста было трое и три лошади здесь. Вот значит на чем они по лесам шастают, - сделал вывод командир.
- Нормально! - обрадовался Поручик - Дальше верхАми пойдём, всё лучше чем пешком топать, и оторвёмся от преследования быстрее.
- А я не умею на лошади, - испугался Подсекалов.
- Ну, тогда сзади побежишь, держась за хвостик коняки,- рассмеялся Белюченко, - тем более что их три, а нас четверо.
Седла и сбруя лежали здесь же, на скамье и, не мешкая, капитан принялся за дело. Накинул уздечки, оседлал, подтянул подпруги и, оглянувшись к друзьям улыбнулся:
- Асее Ву силь ву пле, месью ле мушкетэр!
- Вот полиглот, чего сказал-то? - спросил Симонов разглядывая упряжь.
- Эх господа, вижу не мушкетёры вы. Ну, тоды по-русски: - По ко-о-оням!
Белюченко влез в седло, сзади пристроили слегка испуганного Лёшку. Поддержав стремя и повод Симонову, уселся в седло и сам Поручик.
- Только не гоните, я свалюсь! - попросил под смех Игоря Подсекалов.
- И как этой штукой управлять, а тормоза где? – недоумевал он.
- Тормоза рядом со сцеплением, - продолжал посмеиваться Игорь...
Неспешным шагом двинулись вдоль реки, по тропе. Быстрее ехать было невозможно, уже стемнело, приходилось уклоняться от колючего терновника и пригибаться под низкими ветвями. Монотонность и размеренное покачивание в седле навевали строки из песни Высоцкого:
«Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги,
Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов.
По нехоженым тропам протопали лошади,
Неизвестно, к какому концу унося седоков»...
От размышлений Поручика отвлёк жизнерадостный голос:
- Ё-моё! Говорила мама: «учись сынок на доктора»... Эх, был бы сейчас гинекологом, и руки в тепле и деньги в кармане. И чего я, дурак, в ментуру попёрся? - шутливо сокрушался Игорь. – И вообще, у нас же оперативное подразделение по борьбе с уличной преступностью, причем в Москве. А чего мы тогда здесь делаем?
- Вот и борись, вон какая огромная улица, - засмеявшись обвёл рукой потемневшие горы Юрий, - и уличных преступников навалом, только почему-то не мы, а они за нами гоняются.
- Да-а, не порядок на территории местного Аниськина, - протяжно добавил Симонов.
Только Подсекалов помалкивал, судорожно вцепившись в Игоря.
- А классный мы им фейерверк устроили! - вспомнил Игорь – и в деревне, и с Нивой тоже.
- Угу, большой костёр. Сын мой в МЧС работает, не желал бы я ему такого пожара с газовыми баллонами.
- Он у тебя пожарник?
- Пожарный, - поправил Юрий.
- А дочь кем работает? - продолжал интересоваться Игорь.
- Студентка она, учится ещё, ну и подработает в рекламной компании.
- А жену твою я видел, в командировку провожала, красавица.
- Мы с ней уже двадцать пять годков скоро вместе.
- Ух ты, столько не живут!
- Как видишь живём, и всё у нас нормально...
Стемнело окончательно. Продвигаться дальше было невозможно, решили спешиться и вести лошадей в поводу, пока не отыщется место для ночевки.
- Чего расселся? Жопу оторви и, давай, слезай! - обернулся к Лёшке Игорь.
- Братцы, снимите меня с этой клячи ради бога, не могу сам, ноги свело.
Посмеиваясь, ему помогли спуститься на землю, и Лёшка в раскоряку поплёлся за друзьями в лес.
Темнеет на Юге мгновенно, всего каких-то полчаса и как будто местный Чубайс выключает рубильник. Только лишь луна и яркие звезды не подвластные олигарху усмехаются сверху, поглядывая на суетящихся в потёмках людей.
Почти на ощупь друзья нашли небольшую поляну. Разведчик привязал коней к дереву, разнуздал, снял сёдла, и похлопывая гнедую, приговаривал:
- Хорошие лошадки, потерпите, завтра отвезёте нас и отпустим, сами дорогу домой найдёте.
Гнедая, кося лиловым глазом всхрапнула и закивала головой, как будто понимая его слова. Доброе слово и кошке приятно.
- Огня не разжигать, дежурим по два часа. Я - первый, за мной Подсекалов, потом Белюченко, и под утро Поручик. А сейчас, отбой, - распорядился командир.
Подстелили войлочные попоны, под головы пристроили сёдла, не бог весть какое ложе, но всё же не на голой земле. Только Игорь никак не успокоится, оглядывается и нерешительно топчась на месте бормочет:
- Спать хочу, как медведь бороться.
- Ну так ложись, не маячь.
- Да стрёмно как-то, на земле... Юра, а-а... змеи здесь водятся?
- Вероятно, лес же вокруг, горы, скалы, но тебя они не тронут. Спи, не бойся.
- Как это «не тронут»? Подползёт кобра какая, да цапнет за задницу. Чё делать тогда?
- Игорёк, ложись. Не переживай ты так за свою жопу, кобры здесь не водятся, гадюки может быть, но под тобою потник конским духом пропитанный. Змеи, скорпионы и прочие ползучие гады лошадей опасаются, затоптать могут, и от этого запаха ползут подальше. Инстинкт у них такой, понимаешь? Так что, не сомневайся и спи спокойно дорогой товарищ.
- Ну спасибочки, успокоил. Вроде и правда, где-то я такое слышал или читал, только там про верблюдов было... - укладываясь бормотал сам себе под нос Игорь, постепенно затихая.
Этот разговор напомнил капитану случай из жизни, впрочем, тогда он еще не был офицером...
Стояли они тогда в пригороде Герата, и был у них в роте прапорщик Цибулько, злой и вредный характером человек. Солдат обижал почем зря, и шибко за это не любили его в роте. И вот, как-то вечером решили бойцы подшутить над ним.
Животный мир в Афганистане разнообразен и богат на всяких пресмыкающихся. Однажды солдаты убили где-то немалых размеров кобру. Приволокли её в роту, свернули кольцами и аккуратно прапорщику на раскладушку поверх покрывала пристроили.
Вечер, ничего не подозревающий Цибулько заходит в палатку и плюхается задницей на шконку и тут же подскакивает как на пружинах, с диким воплем ужаса и боли. Все вокруг хохочут: ну-у еще бы, подкололи прапора, спужа-ался! А он чего-то ослабел и на глазах зеленеть начинает.
Переполошились все, перепугались, кинулись помогать и едва сами не поплатились. Никто ничего понять не может, ведь змея эта была не живее шланга, а тут стоит покачивается, шипит и бросается на людей.
Позже выяснилось, оказывается у пресмыкающихся в весенний период брачный сезон - время свадеб и гуляний, (кто бы знал) вот самец-то и приполз да вокруг самки убиенной обвился.
Лежит бедолага тоскует, даму сердца оплакивает, а тут прапорщик сверху уселся. Не понравилось гаду такое обхождение беспардонное, вцепился он в широкий зад вымещая на нём всю свою злобу.
Вот и думай-гадай, тварь вроде как неразумная которую опасаются но всерьёз не воспринимают, а так же как и теплокровные имеет возвышенные чувства. Опасная штука змеиная любовь.
Неудачная в общем-то шутка получилась. Хорошо что в санчасти сыворотка была, едва откачали Чиполинко...
Алексей крутился и ворочался на непривычном ложе. Хоть и нелёгким выдался этот день, но сон никак не шел, вдобавок ко всему болели ноги от непривычной езды. Вздохнув, он приподнял голову:
- Юр, не спишь?
- Ну, чего тебе?
- Откуда ты всё знаешь? И технику, трактор вон легко завёл. И лошади... Про змей опять же, и много всего другого. Сергеич и то к тебе прислушивается.
Помолчав немного, капитан нехотя ответил:
- Эх Лёша, столичный ты житель. Казалось тебе что Чертаново центр вселенной, а теперь вот убедился, что и за МКАДом жизнь существует. Мне ведь уже за сорок, и по миру помотало и по жизни... А жизнь, это такая штука, брат, хитрая, она чему хочешь научит. А кто не желает учиться тому и жить недолго, в таких вот условиях... Так что смотри, Лёша, запоминай, и учись. А сейчас спи давай, вставать рано...
Ночь прошла относительно спокойно. Лишь донимали комары, да Игорь изредка тревожно вскидывался, подозрительно осматривал пространство вокруг, и опять проваливался в тяжелый сон.
Утром, едва забрезжил рассвет, Поручик бесцеремонно растолкал друзей, полушепотом командуя:
- Рота подъём. Вставайте, ехать пора. Не забыли, что абреки нас ищут? Надо к цивилизации выбираться.
- А пожрать нету? - первый вопрос, едва разлепившего глаза Белоченко.
- Ты вчера последнюю тушенку схомячил, причем в одну харю, не поделился с друзьями.
- А вы и не просили, - сразу насупился Игорь.
- Держи, - протянул ему плитку в красивой обертке, и американские галеты Юрий.
- Ооо! А я и забыл, что от почившего араба трофейная жрачка осталась, - тут же обрадовался он, вгрызаясь в жесткие квадратики шоколада.
- И это отрадно, иначе вчера бы всё слопал, - усмехнулся Симонов, - а вообще, наверно последний медведь в лесу сдох, раз ты забыл о таком важном для себя деле…
Разделив паек, наспех пожевали, не ощущая вкуса, запили водой из фляжки, оседлали коней и тронулись в путь. Местами, где позволяла тропа, Юрий пускал коня легкой рысью. Попривыкнув к необычному способу передвижения, друзья чувствовали себя в сёдлах увереннее, и не отставали, лишь только постанывал и тихо матерился Лешка, подпрыгивая на крупе гнедой вцепившись в Игоря.
Двигались уже часа три, удалившись довольно далеко от места ночевки. Рассвело окончательно, высохла роса на высокой траве, потеплело. Сделали небольшой привал, Юрий подтянул подпруги, и едва тронулись, тут же натянули поводья...
- И-а-а! И-а-а! И-а-а! Где-то отдалённо впереди, в лесу, истошно заорал ишак.
Быстро спешились и, укрывшись в кустарнике, устроили военный совет:
- Дикие ослы в этих местах не водятся.
- Значит рядом хозяин.
- Вероятнее всего… Ага! Слышите?
- В лесу раздается топор дровосека!
Равномерное постукивание, не оставляло сомнений, что кто-то занимается заготовкой дров.
- Игорь, остаешься с лошадьми, а мы познакомимся с лесорубом.
- А почему сразу Игорь?! Я с вами хочу!
- Потому, что это приказ! - жестко оборвал возмущения командир, и, видя неприкаянный вид непоседы, уже мягче добавил, - Алексей не справится с лошадьми, боится он их, а транспорт нам еще понадобится, посиди немного, мы скоро, связь по рации, звук отрегулируй на минимум…
Осторожно ступая пробирались они на стук топора, мягко пружинил под ногами мох, тонкие лучи пробивались сквозь плотный лесной покров, создавая на земле причудливые тени. Но не было у друзей, ни времени, ни желания любоваться игрой света…
Приблизились почти вплотную, и вот, сквозь ветви им предстала картина, достойная кисти Репина: широкая поляна в обрамлении сосен, высокая трава, и вековой ствол, очевидно поваленный бурей. Только не было на нем весёлого семейства косолапых, и сухие ветви почти все срублены с массивного ствола.
Рядом мирно жевал травку вислоухий ослик, и находился сам виновник торжества – дровосек, который выглядел неважно. Заросший, измождённый и грязный, с первого взгляда напоминал собою он древнего старца, но приглядевшись, становилось понятно, что это молодой в сущности парень, лет двадцати.
Армейская форма без погон и ремня, висела на нем как на вешалке, и напоминала рубище нищего. Вязанки хвороста он навьючивал на флегматичного осла, а чуть в стороне, на пне, прислонившись к дереву восседал гордый воин, весь из себя гладкий и упитанный, высокомерно поглядывая на раба.
Автомат лежал у его ног, а сам он обстругивал ножом ветку, и что-то напевал вполголоса, изредка покрикивая на парня и поторапливая его. Юрий, показав жестом контролировать «духа», углубился в лес, по широкой дуге обходя его сзади.
Солнечно утро, хорошее настроение, птички поют, «сейчас русский нарубит дров, Мариям напечет лепешек, а потом...», что будет потом, домыслить горец не успел, лежащий слева автомат почему-то пополз назад.
Удивленно повернул голову и... в лоб уперлось что-то металлическое, холодное и неприятное. Сфокусировав взгляд, он понял, что это глушитель «стечкина», который держал заросший дядя с недобрым взглядом.
Руки почему-то онемели, а по спине побежали мурашки, и становилось их всё больше и больше… Хотелось вопить от ужаса и обиды, но, из гортани вырвалось только непроизвольное:
- А, а, а... - впрочем, глушитель, переместившийся в рот, прервал непонятное междометие.
Недобрый дядя, приложив палец к губам, прошипел:
- Ш-ш-шуметь не надо, вякнешь – умрёшь. Жить хочешь? - утвердительный кивок, - Отлично. Мордой в землю, руки за спину.
Горец опять кивнул в ответ, но онемевшие конечности отказывались повиноваться, «спасибо» хмурому – помог справиться с собою, легонько стукнув по башке. На руках защелкнулось железо, в голове совсем не было мыслей, а по травинке перед носом, покачивая усиками неспешно ползла какая-то козявка…» Юрий Воякин
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/strannaia-voina-7-65a68acb53a6b21c6a2ab2ce )
