Роман Софьи Саркисян. 18+
Глава 20
Та утварь, которая, как ей казалось, может пригодиться для дальнейшей их счастливой семейной жизни, поспешно перемещалась с первого этажа на второй. А то ненужное, что находилось на втором этаже, спускали на первый. Мнения младшей невестки, жены Ахмеда, никто не спрашивал.
«Пусть займется приготовлениями к родам и молится, чтобы ребенок родился здоровенький и крепкий». У нее и без домашнего хозяйства много дел. А если приспичит помогать по дому, то на скотном дворе работа есть всегда: корову и козу подоить, кур покормить, хлев почистить. Да младшая невестка особо свое мнение и не высказывала. Марву она избегала еще с детства, всё больше молчала и предпочитала не попадаться ей на глаза, скрываясь в своей спальне и проводя там свои дни, с нетерпением ожидая, когда же закончится в доме этот переполох.
Мать Марвы на радостях, что дочь, наконец, снова обретает семью, расщедрилась и передала в ее хозяйство индюка, пять кур и петуха, старого, хромого и немощного, видимо, ненужного ей самой, но все же... В хозяйстве всякой животине и птице есть место. И еще выделила два мешка риса и мешок бобов на первое время кормить мужа и детей. Отец подарил Марве старенький, расписной золоченой вязью томик Корана. Невестки подарили по платку. Все были рады, что у нее налаживается семейная жизнь, она покидает отчий дом, и дружно помогали с переездом.
«Пусть Аллах вам даст еще много детей...», – искренне напутствовали они Марву, провожая ее.
Давнюю вожделенную мечту Марвы, огромную кровать из родительской спальни перенесли в спальню на втором этаже сразу же. Кровать эта была настолько велика, что на ней могло свободно уместиться человек пять. С любовью и нежностью глядя на эту громадину, Марва представляла себе, какую важную роль предстоит ей сыграть в зачатии их будущего потомства. Там сначала был зачат сам Карим, сейчас пришло время зачинать детей Карима.
Таков закон жизни.
«Ты сделаешь меня беременной на этой кровати, и не один раз, Инша Алла!», – ликовала Марва, тщательно застилая супружеское ложе свежим постельным бельем.
«Сегодня ты, наконец, выполнишь свой супружеский долг, да будь ты неладен со своими развратными, жадными до чужих мужей богатыми европейскими шармутами!», – плотоядно облизываясь, предвкушала она предстоящую ночь.
Марва всецело пребывала в фантазиях о брачных игрищах. Но прежде всего нужно решить сложную задачу. В какую из ночных рубашек ночью облачиться. Ведь она должна понравиться мужу. Именно этой ночью. Не может же он неделями торчать рядом с ней. Ему бы поскорее ехать обратно работать, зарабатывать для семьи. Этой ночью она постарается сделать так, что он забудет всех своих шармут. Главное, чтобы привез ей денег, да побольше, как и обещал, и подарков, и заморских сладостей, о которых она мечтала. Она ему постоянно говорит э, что детям нужно сладкое, и одежда, и золото ей, жене. И представила, как все это подняло бы ее настроение и во стократ усилило ее желание, а значит, и его.
Марва приоткрыла свой платяной шкаф с особым благоговением. Он был такой же безразмерный и необъятный, как и его хозяйка. Шкаф этот сверху донизу был забит адским количеством одежды, беспорядочно напиханной в его недра. Если бы шкаф умел говорить... Когда его открывали, оттуда непременно вываливалось что-нибудь. Сколько тряпья! И все это почти никогда не надевается... Некуда это все надевать. Лишь изредка содержимое шкафа выпускают наружу, тщательно перебирают, чтобы остановить свой выбор на чем-нибудь одном, чтобы похвастаться перед завистливыми соседками, либо просто по настроению, порадовать свое отражение в трудные жизненные моменты, когда ярость застилает глаза, и нужно успокоиться. Все тряпье вываливается, бережно раскладывается на кровати, и начинается многочасовая демонстрация нарядов перед зеркалом. И после того, как глаз насытится собственным отражением во множестве, один за другим чередующихся нарядов, весь этот ворох одежды обратно запихивался в пасть шкафа.
Это самое любимое занятие Марвы еще с раннего детства.
У нее было несколько нарядных, еще ненадеванных ночных рубашек, очень хороших, добротных, теплых, с начесом, закрытых наглухо до горла и с длинными рукавами. В комплекте с ними – такие же панталоны на резиночке, до середины бедра, тоже ненадеванные, теплые, с начесом. Они очень неплохо смотрелись на необъятных колышущихся ягодицах Марвы. Она натянула их и покрутилась перед зеркалом, представляя себя, лежащей рядом с мужем. То, что зеркало показывало Марве во весь рост, ей очень нравилось. Значит и Кариму понравится. Отражение в зеркале и фантазии о предстоящей в ближайшую ночь близости с мужем вызвали у нее нечто, похожее на возбуждение.
Вообще, день у Марвы выдался действительно сложный и запутанный. До приезда мужа надо было переделать кучу дел. Успеть примерить все ночные наряды перед зеркалом, которое она предусмотрительно распорядилась установить рядом с шифоньером напротив кровати, и выбрать какое-нибудь одно. Еще надо переодеть детей в чистую новую одежду и накормить досыта. Марва с досадой вспомнила, что дети не кормлены с самого утра. Они играли и шалили на скотном дворе, откуда доносились их звонкие голоса, и, конечно, уже успели несколько раз изваляться в навозе. От них дурно пахло, особенно от маленькой Саиды. Надо будет ее отругать за это и отшлепать побольнее. Только сначала не забыть покормить.
Марва была в ударе. Маленькие глазки-буравчики лихорадочно блестели от предвкушения брачных игрищ. Она почему-то вспомнила, что давно уже не ходила беременной. А сегодня наступил лучший лунный день для зачатия потомства. Ей, во что бы то ни стало, очень нужно было этой ночью возбудить плоть Карима. Способ она знала единственный, зато верный: погасить свет, закрыть ставни, намазать на волосы свое любимое ароматическое масло, которое она брала в мечети, надеть лучшую ночную рубашку, лечь в постель, закрыть глаза и ждать мужа.
В эту ночь они зачали следующего, четвертого ребенка.
***
– Мам, я пополнил карточку. У тебя там 500 баксов. Можешь пойти снять... Вообще, как ты там?.. Машуня скучает по бабушке... Ладно, мам, целую. Я еще позвоню... Да, на работе все ок... Передам... Ира тоже целует....Пока... Береги себя.
Это звонил ее сын Алеша, Ира – ее любимая невестка, Машеньку, свою трехлетнюю внучку, Алевтина не видела больше года, как, впрочем, и остальных детей и внуков.
Сын ей выслал денег. А она по иронии судьбы не может ими воспользоваться. Алевтина не находила себе места. Деньги на карточку уже поступили, но карточки у нее нет, и она бессильна что-либо изменить. Телефон Карима не отвечал: был либо занят, либо отключен. И так – постоянно... А сам он так ни разу и не позвонил. А ей надо было срочно решать вопрос с покупкой билета домой. Она нашла хороший вариант, и цена ее устроила, и время вылета подходящее... Она уже забронировала себе билет, но его нужно выкупить до закрытия офиса, в противном случае терялась бронь!
И вот незадача! Деньги эти сейчас ей были недоступны, так как карточка эта осталась в портмоне Карима. А Карим в настоящее время едет в автобусе на Кену. Значит, воспользоваться карточкой она сможет не раньше, чем через десять дней? Но деньги ей нужны сегодня! Прямо сейчас...
Она поспешно набрала текст смс:
«Хабиби, люблю, скучаю, жду тебя обратно», и вслед «Ты забыл у себя банковскую карточку, возвращайся, прошу».
Ответа не последовало. По всей видимости, он сейчас спит и не слышит сигнала смс. Ну ничего, как только проснется, то увидит смс с ее номера и переправит одному из своих друзей, тот переведет и переправит ему ответный смс на русском языке, а Карим ее перешлет Алевтине. Таким способом общения смс они довольно часто пользовались. Она напряженно ждала. Но и позже ответа от Карима не поступило. Ни смс, ни звонка и на следующий день...
Чтобы Карим не ответил на смс Алевтины, такое случилось впервые...
Бывало, она, соскучится по нему и напишет: «Хабиби, люблю, скучаю, жду», и вскоре телефон ее оповещал об ответной смс: «habibti, xa4y cilavat tiba gubi» или просто «habibti, xa4y tiba».
Его примитивные ответы очень ее смешили, она знала, что это пишет не он сам. Такие смс в очередной раз убеждали Алевтину, что ее Карим любит ее, помнит о ней и скучает.
А что же сейчас? Когда он так нужен! Он ей не отвечает...
Когда же он, наконец, обратит внимание, что на экране его мобильника появился значок непрочитанных сообщений? Ведь ей так важно, чтобы он поскорее отреагировал на них... Как он не поймет, что ей могут понадобиться деньги. Ему же самому часто бывают нужны деньги....
«Конечно... Он занят более важными делами, своей семьей. А я сижу здесь одна, без денег. Без своих денег. Эх ты, хабиби, хабиби ...»,– горько усмехнулась Алевтина.
Она вдруг четко осознала, что для Карима она никто, что он равнодушен к ней и был равнодушен всегда. Но как же так? Ведь они так любили друг друга...
«Ты, наверное, и не помнил, когда садился в автобус, что эта чертова карта осталась в твоем портмоне », – Алевтина сразу же придумала оправдание Кариму.
Если бы она знала, для чего он поехал в деревню... Ей и в голову не могло прийти, что этой ночью он ляжет в постель к Марве...
***
Вся семья расположилась на полу в общей зале. Дети во все глаза смотрели, как Карим выкладывает пакеты с подарками на низенький обеденный стол. Он обожал те минуты, когда видел своих детей радостными от предвкушения... Как у них заблестели глаза! Им не терпелось расправиться со всем этим богатством! Кариму очень нравился азарт детей и их неравнодушие к хорошим вещам. Такое воспитывается с детства... Всё, что Карим привозит им из Хургады, по египетским меркам качественное и недешёвое.
Старший сын в этом году пошел в платную школу, среднему уже пять с половиной лет, а маленькой четыре. Все они вытянулись и изменились. На его взгляд, немножко худоваты. А если уж быть совсем точным, то тощие и костлявые. Но так всегда бывает, когда дети растут. Ему нравилось видеть их весёлыми, ухоженными, чистенькими и сытыми. Нравилось видеть, с каким нетерпением они ждут, когда же отец, наконец, начнёт разворачивать подарки. Дорогие подарки из богатого города Хургада, города красивых дворцов-отелей, огромных аквапарков, дорогих магазинов и шикарных ресторанов... Папа каждый день видит эту роскошь. Дети завидовали ему. Как же они мечтали о конфетах в блестящих, шуршащих обёртках! Такие показывали в рекламе по телевизору. Папа, наверное, их пробовал. И не раз. Мама всегда говорила, что если они будут себя хорошо вести и помогать по дому, то отец обязательно привезет им таких сладостей.
Марва была неравнодушна к сладкому даже больше, чем дети. И съесть могла намного больше и, всё равно, хотелось ещё и ещё. Как жаль, что все хорошее так быстро заканчивается! Причём к сладкому Марва была неразборчиво неравнодушна, она была всеядна. Лишь бы очень сладко, обязательно в золотистой обертке, и чтобы сверкало... Детей старалась приучить к тому же.
Они подслушали из маминых телефонных разговоров с отцом, что есть такой город богатств и сладостей. Только мама почему-то была этим недовольна и часто повторяла какое-то смешное, непонятное слово – «шармута». Дети тоже научились его произносить, особенно маленькая, которая только-только научилась говорить. Они часто дразнились и обзывались этим словом. В таких случаях мать кричала на них и своей тяжелой рукой выдавала каждому по увесистому подзатыльнику. Как-то раз малышка Саида спросила у нее, что означает это слово, но та почему-то сразу разозлилась, раскраснелась, раскричалась, страшно выпучила глаза, как будто они вот-вот выскочат. Саида, увидев такое страшное лицо матери, испугалась и заревела. Она вообще часто ревела. А мать рассердилась и со всего размаху ударила её по лицу ладонью так, что Саида не удержалась на своих маленьких, слабых ножках, упала и ударилась головкой о ступеньку. Ей было так больно, что она заплакала ещё громче. Но мама даже не подошла к ней, даже не повернулась в её сторону, а просто ушла в дом, ругая её, «тупых детей» и «их проклятого отца»... Хорошо, что старший брат прибежал на её крик и плач, помог подняться и долго успокаивал.
Мать била и ругала всех троих, когда они просили дать покушать, потому что ещё не ели с утра. Самовольно брать лепёшки дети не осмеливались: вдруг мама разозлится, накричит, и они, вообще, до завтрашнего дня останутся голодными? По лепёшке с фулем она все-таки им выдавала. Она же их мать... Как можно оставить своих детей совсем голодными? (Фуль – Блюдо из бобовых (араб.) Кроме фуля и лепешек, они иногда ели яйца и мясо, но только раз в год, во время праздника после Рамадана.
Мать всегда говорила, что во всем виноват их отец, который не заботится о них. Дети давно заметили, что мать вспоминает отца при любой их провинности, что бы ни случилось. Во всем всегда был виноват он. Ну, это и понятно, он же их отец, а они его дети. Часто доставалось Фаресу с его младшим братом, когда заигравшись с мальчишками на улице, они забывали налить скотине воды или насыпать курам корма. Мать звала их к себе в комнату, отчитывала, называла разными плохими словами, зачем-то вспоминала папу и Хургаду, где он работал. Часто в её тирадах проскальзывало то самое, уже знакомое, но непонятное, плохое слово. А потом навешивала такие болезненные оплеухи по лицу, что краснели и опухали носы и губы. Дети маму боялись до смерти, потому что у неё была очень тяжелая рука, громкий голос и страшное лицо. Но одновременно они её и жалели. Она же очень уставала, воспитывая их. Кто её пожалеет, если не собственные дети?
Они с нетерпением ждали приезда отца ещё потому, что мама в тот день была очень добрая и спокойная. Их не била, а только вкусно и обильно кормила, купала с мылом, стригла ногти на пальцах рук и ног, расчесывала непокорные волосы и одевала в новую красивую одежду, которую их бабушка покупала им на базаре. Мама говорила, что в этот день они должны быть красивые, сытые, послушные. И лучше чтобы молчали, чтобы отец не рассердился. Самое главное, не задавать отцу глупых вопросов, а то он тоже может больно побить, гораздо сильнее, чем она, он же мужчина всё-таки. Карим был так рад видеть своих детишек весёлыми, чистенькими и сытыми... В этот раз Алевтина накупила для них столько вкусных сладостей, красивых игрушек и детских вещей, что они с восхищенными возгласами, криками и визгом набросились на пакеты и, выхватывая друг у друга, стали потрошить содержимое. Реакция детей доставляла Кариму огромное удовольствие. Вот бы Алевтина была здесь и порадовалась бы восторгам детишек! Как бы её это развлекло! Она ведь очень любила его детей, не просто же так она покупала им вещи и сладости. Жаль, что это невозможно. Её никогда бы не приняли у них в деревне всерьёз. Алевтина – не из их мира. Если только представить, что он приедет сюда с европейкой, односельчане высмеют его. Хотя бы из-за того, что его женщина одевается не так, как положено одеваться уважающим себя мусульманкам. Она не скрывает волосы от бесстыдных мужских взглядов, не прикрывает плечи, шею, руки и ноги. Да... Алевтина никогда так не одевалась... Но он прощал её. Она же европейская женщина и, к сожалению, не понимает, как должно одеваться. В этом нет её вины, лишь незнание. Да и вера её не истинная. Независимо от всех этих сложных для него особенностей мировоззрений Алевтины, она не переставала быть желанной для Карима, особенно теперь, когда носит его ребенка. Он, конечно, понимал, что Марва не примет её так, как ему бы хотелось, чтобы её приняли в его семье. А Марву раздражать не стоило. Особенно говорить о том, что у него будет ребёнок от европейки. Это её взбесит. Хотя, почему? Ведь дети – это так хорошо! Чем больше детей, тем больше рабочих рук, тем больше денег можно заработать... Ну, в том случае, если дети мужского полу, конечно же. С девочками – сложнее.
Девочек надо еще умудриться замуж выгодно выдать. Но у них с Алевтиной родится красивая дочь, потому что будет похожа на неё. Она вырастет такой же умной и доброй. Надо будет воспитать её по закону Ислама, в правоверной традиции Священного Корана, чтобы Аллах хранил и оберегал её душу. Но об этом еще рано...
Как же сложны отношения между женщинами, имеющими одного общего мужчину! Ведь все так просто: он уважительно относится и к той, и к другой. Почему они этого не понимают? Ну, с Марвой ясно: у неё тяжёлый, непредсказуемый характер. Но почему даже такая умная, образованная, чуткая Алевтина проявляет какую-то непонятную ревность к его жене? Он всегда ощущал это, когда в её присутствии разговаривал по телефону с Марвой. Она смотрела так, что ему становилось неловко, словно он делает что-то запрещенное... Карим Алевтину в глубине души за это осуждал. Она должна понимать, что Марва – его жена по Корану, у них дети, рожденные в официальном браке. Ревновать неправильно и просто бессмысленно.
«А почему моя Хабибти, моя Алевтина, так давно не звонила?» – спохватился Карим и обнаружил, что телефон разряжен и поэтому выключился автоматически. Наверное, ещё в автобусе, – «Надо его зарядить, а потом проверить».
Фарес отнёс телефон отца заряжаться в родительскую спальню. Время уже было позднее. Наверху Марва готовилась ко сну, разбирая постель. Карим давно не видел своих родственников и друзей-односельчан. Все уже были в курсе, что они с Марвой снова сошлись, и радовались за них. Ему хотелось с ними встретиться, посидеть, покурить кальян, поболтать о разном, рассказать о своей работе, о Хургаде, похвастаться успехами и достижениями. Посиделки эти длились почти до утра. Затем собравшиеся вместе совершили утренний намаз и разбрелись по домам.
***
На постели лежали панталоны и красивая белая ночная рубашка до пят с золотой вышивкой одной из сур Корана, благословляющая на удачное зачатие. Марва решила, что пора переодеться и только потянулась к панталонам, как услышала телефонный звонок, доносящийся откуда-то снизу, рядом с кроватью.
«Тупица забыл свой телефон. А кстати, где его бумажник? Как бы он его где-нибудь не потерял, а с ним и все наши деньги, сохрани их Аллах. Надо будет проверить...», – засуетилась Марва.
«А ну-ка, посмотрим, кто это тебе звонит...» – взяла она телефон и нажала на кнопку «ОК».
На том конце провода певучий женский голос сказал какие-то непонятные слова и связь прервалась.
«Женщина!!! Аааааа... Это русская шармута, с которой он живёт и тратит её, Марвы, деньги!» – внутри заклокотала злоба. Ну, сейчас она ей выскажет! Всё, что накопилось за семь несчастных, одиноких лет! Не помня себя от бешенства, Марва разбросала по кровати панталоны с ночной рубашкой. В данный момент ей было не до белья, не до постели. Даже о бумажнике мужа забыла на время и, кусая губы, изучала последний входящий вызов. Имя абонента – Алев. Странное имя. Такого она не слышала. Русское, наверняка. Разъярённая Марва нажала кнопку вызова. Многоэтажный монолог длился полчаса. Она даже не задумалась, что эта самая Алев наверняка её не понимает, а только высказывала ей, высказывала и высказывала. И вот, наконец, отдышавшись и успокоившись, Марва вспомнила о своем супруге и задрожала всем телом от истомы, вдруг охватившей её.
– Где его носит, будь он проклят? – негодовала «новобрачная», тяжело дыша. Надо позвонить и узнать, когда он собирается явиться домой. Ей нравилось контролировать перемещения супруга. К тому же, это являлось её прямой обязанностью. Марва набрала его номер. Зазвонивший в другой руке телефон Карима показал всю абсурдность её действий.
«Это у меня от волнения».
Грудь вздымалась, а вместе с ней – подбородок и мясистое в рытвинах лицо. Марва решила всё-таки уложить детей спать, а потом облачиться в ночную рубашку с панталонами, лечь на свою половину брачного ложа, укрыться одеялом и терпеливо ждать мужа.
Продолжение следует...