Внизу статьи Вы найдёте ссылки в Подборке на предыдущие статьи.
ПРОДОЛЖЕНИЕ РОМАНА «ДОРОГА В АД» часть 2
Саратов встретил Стаса неприветливо – милицейский наряд, остановив его на платформе и проверив документы, стал допытываться о цели приезда.
Проведя инструктаж о правилах регистрации в органах внутренних дел, и напомнив об ответственности, блюстители порядка с неохотой отпустили его. Стас понял, что грезы о свободной жизни закончилась, и что впереди его ждут новые испытания.
Взяв такси, он назвал адрес в пригороде и, откинувшись на спинку сиденья, предался воспоминаниям. Ему вспомнился день, когда сестра, будучи выпускницей заочного факультета института, познакомила его со своим однокурсником – Игорем, своим будущим мужем. На Стаса Игорь произвел неплохое впечатление, но ревность к сестре так и не сблизила его с ее женихом.
После выпускных экзаменов Ирина переехала жить к нему, в эту небольшую, забытую богом деревушку. Стасу было очень тяжело расставаться с ней.
Но жизнь есть жизнь. Любовь к мужу пересилила для Ирины все: и проживание в Москве, и расставание с друзьями, и привязанность к Стасу.
Муж ей достался, как оказалось, хороший. Добрый, хозяйственный. Он буквально носил ее на руках. Но судьба Ирины оказалась злосчастной. В один из холодных ноябрьских дней, когда ее муж рыбачил на резиновой лодке, поднялся ураганный ветер, и его унесло вглубь водохранилища к заброшенным островам. Его тело нашли на третий день. Врачи констатировали смерть от переохлаждения.
Замуж Ирина больше не вышла – не смогла предать память мужа. Единственным утешением для нее был сын, в котором она души не чаяла.
«Как она там?», подумал Стас, с тоской глядя на удручающий сельский пейзаж, стелющийся за окнами автомобиля. Справа и слева виднелись заброшенные избы, между которых встречались жилища, где еще дымились печные трубы, и в которых еще теплилась жизнь.
С трудом преодолевая ухабины и рытвины, машина, наконец, добралась до указанного адреса. Расплатившись с таксистом, Стас направился к старенькой избушке.
Ему вспомнился последний приезд сюда. Это было лет десять назад, когда он был в Саратове по своим делам. Как была рада его приезду сестра! Каждая встреча была для них праздником. Помнится, он привез тогда ей целую машину продуктов. Она радовалась как ребенок – пригласила всех родственников мужа в гости, и каждому с гордостью говорила, что к ней приехал ее родной брат.
Теперь он с трудом узнал жилище сестры: покосившийся забор; палисадник, весь проросший бурьяном, сорванные с петель ставни – все указывало на то, что за домом давно уже никто не смотрит.
С чувством необъяснимой тревоги Стас тихонько постучал в облупившуюся дверь. Не услышав ответа, он приоткрыл ее и заглянул внутрь.
– Кто там? Входите… – неожиданно послышался из полумрака тихий надломленный голос Ирины.
Едва переступив порог, он почувствовал запах тлена – пред ним предстала его сестра, беспомощно лежащая в постели. Он узнал ее только по глазам – исхудавшее тело, укрытое одеялом, растрепанные седые волосы, желтый цвет лица и ввалившийся рот говорили о том, что ей недолго осталось жить в этом жестоком мире.
Стас не смог удержать слез: – Родная моя, ты узнала меня?
– Стасик, братик мой, ты вернулся?! Я так ждала тебя. Думала, не увижусь больше.
– Почему ты одна? Где твой сын?
– Да он все с друзьями шастает. Заходит изредка, да и то, когда приспичит. Посидит минут пять, поклянчит денег с пенсии и опять бежит за очередной бутылкой. Только спать ночью приходит.
Горько вздохнув, она попросила Стаса налить ей стакан воды.
– Ты кушала что-нибудь сегодня? – спросил Стас, вставая.
– Стасик, я не ем уже третий день. Только воду пью, да и то, если кто- то подаст.
Сердце Стаса было готово разорваться от горя. Всю жизнь она делала людям добро и то, что в конце жизни ее постигла такая участь – было в крайней степени несправедливостью.
– Ирочка, милая, ты потерпи. Я сейчас сбегаю за продуктами. Мы с тобой такой обед приготовим – как в ресторане!
– Стас, подойди поближе… – отрешенно прошептала Ирина, с трудом просовывая руку под матрас. – Возьми деньги. Это доллары, которые ты мне давал. Я их берегла на черный день. Забери, все равно сын пропьет их…
Стас, едва сдерживая рыданья, нагнувшись, поцеловал руку сестры и, взяв деньги, торопливо вышел из избы.
(Читаю этот эпизод и у самого слезы на глазах…) и у автора тоже...
До магазина было рукой подать. Здесь, в селе, все было рядышком: и школа, и поликлиника, и сельсовет. Купив необходимые продукты, Стас быстрым шагом направился в сторону медучреждения.
В приемной за окошечком сидела худосочная медсестра, вяжущая спицами шерстяной носок.
– Скажите, – обратился к ней Стас. – Вы не могли бы направить дежурного врача к Ирине Андреевне Челобановой?
– А что к ней направлять, если она уже на ладан дышит. – Поджала тонкие губы медсестра, не отрывая взгляд от вязания. – Врач вчерась к ней заходил. Сказал, что у Петровны уже пульс еле прощупывается и начался необратимый процесс.
Выйдя из поликлиники, Стас облокотился о крыльцо. В горле стоял ком, глаза стали застилать слезы. Слезы бессилия перед предначертанием судьбы.
Сжав кулаки, Стас, ссутулившись, побрел по извилистой деревенской улице.
Он уже приближался к дому, когда его остановил возглас:
– Ба, никак дядька Стас откинулся?
Подняв глаза, он увидел троих нетрезвых подростков, среди которых узнал своего племянника.
– Славка, ты?
– А то, кто ж. – Ухмыльнулся тот, подмигивая собутыльникам. – Надо обмыть
это дело!
– Ты знаешь, что твоя мать лежит присмерти?
– Да ладно гнать. То, что она не встает с постели – это еще не означает, что скоро дуба даст. Слушай, дядька, – похлопал он по- панибратски по плечу Стаса, – пойдем в магазин, возьмешь пару пузырей, посидим за околицей. Байки потравишь, как на зоне был в авторитетах. Говорят, ты какого-то фраера завалил из-за своей шалавы…
Сильный удар Стаса в подбородок говорящего остановил этот пьяный поток грязной бравадной речи.
Один из дружков племянника бросился на Стаса. Увернувшись, тот ткнул нападающему в дых. Второй, узрев ситуацию, подхватил скрючившегося от боли приятеля под мышки и, гнусавя что-то типа «Мужик, мы с тобой еще разберемся», потащил его восвояси.
Подняв за шиворот вмиг протрезвевшего племянника, Стас хрипло произнес:
– Подними пакеты и быстро пошли домой. Надо приготовить еду для твоей матери.
Подойдя к дому, Стас на миг остановился и посмотрел в глаза Славки.
В них он увидел только ненависть. Никакого состраданья к матери и раскаянья за свои поступки в них не было.
Вздохнув, Стас тихонько открыл дверь дома. В полумраке комнаты бледным пятном выделялось лицо сестры. Рука ее безвольно свисала с кровати. Взгляд ее был устремлен вверх. На слова сына: – «Мам, мы продукты принесли» – она ничего не ответила.
Стас, многое повидавший на зоне, сразу все понял. Встав перед сестрой на колени, он поднял ее остывшую руку и с рыданиями прильнул к ней губами.
Перед глазами Стаса пролетели годы их детства. После смерти родителей Ирина заменила ему и мать и отца. Он вспомнил, как сестра сидела с ним за учебниками; как растягивала скудную зарплату, чтобы хватало им на еду и на одежду. Несмотря на трудности, Ирина всегда относилась к нему с нежностью и любовью. Иначе, как Стасик, она его никогда не называла.
«Как несправедлива судьба – подумал он – я даже не успел поговорить с ней…»
Закрыв рукой веки усопшей, он повернулся к застывшему племяннику:
– Пойди, пригласи попа и скажи соседям, что твоя мать умерла. Пусть женщины помогут с похоронами. Вытащив из кармана деньги, которые ему дала Ирина, Стас протянул было их Славке, но, увидев алчный блеск в его глазах, решил отдать их для проведения ритуалов кому-нибудь из близких подруг Ирины.
В день похорон стояла мрачная дождливая погода. Казалось, сама природа оплакивала ангельскую душу, повидавшую столько горя за время пребывания на этой грешной земле.
Черные каркающие вороны, сидящие в отдалении на крестах, заунывное песнопение священника и причитания женщин нагнетало невыносимую тоску. Осунувшийся от горя Стас с трудом сдерживал себя.
В какой-то мере и он приблизил ее кончину. Все невзгоды она перенесла одна. Никого не было рядом с ней в тяжелые минуты жизни. Чувство вины перед сестрой не покидало его, да и, наверное, оно никогда не уйдет из его израненной души.
В памяти Стаса она осталась святой, положившую свою жизнь во имя близких. Только сейчас, вспоминая ее письма, он прочувствовал всю невысказанную боль сестры, сквозящую между скупых строк.
Для Стаса она была единственным человеком, кто всю жизнь поддерживал его своей любовью, лаской и добрым словом. С ее смертью оборвалась последняя ниточка, связывающая Стаса с этим миром грез.
Сидя в рейсовом автобусе, направляющимся в Саратов, Стас стал размышлять о дальнейших планах. Ехать в Москву не было никакого смысла, да и такой возможности у него не было. Оставшихся денег едва хватило только на этот рейс.
Обуреваемый невеселыми мыслями, Стас, вздохнув, уставился в окно.
– Что так тяжело вздыхаете? – обратилась к нему сидящая рядом пышногрудая женщина. – Такой симпатичный, а глаза грустные. Что-то случилось?
Как это часто бывает в дороге, незнакомые люди начинают делиться с попутчиками со своими проблемами и невзгодами, с потаенными мыслями и переживаниями. Подчас они рассказывают друг другу такие откровенные вещи, которые едва ли бы открыли даже близкому человеку. Известно, дорога тем и хороша, что тот, с кем ты общаешься – через какое-то время навсегда исчезает из твоей жизни, унося с собой в вечность весь твой негатив и облегчая этим твою душу.
Стас рассказал этой женщине, от которой веяло добротой и внутренним теплом, все – начиная с того времени, когда он был крупным бизнесменом и кончая своим сегодняшним положением.
– Бедненький, сколько же ты пережил…– Еле слышно прошептала попутчица– А знаешь что? Я тебе помогу устроится. Моя подруга заведует буфетом и ей, как она говорила, нужен грузчик.
Поблагодарив за содействие Любу, так звали женщину, Стас попросил ее рассказать о себе.
– Да особо- то нечего рассказывать. – Вздохнула она. – Судьба моя тоже не подарок: живу одна, муж сидит в тюрьме. Он был любитель выпить. Трезвый вроде нормальный мужик, а когда пьянел – становился очень агрессивным. С ним никто не мог справиться. Здоровенный он у меня: почти два метра ростом, да и, как говорится, косая сажень в плечах.
Так уж случилось, что однажды между ним и его собутыльниками произошла ссора. Вроде не поделили что-то. Ну, те втроем и набросились на него. Так он пару раз кулачищами махнул и двое из троих так и остались лежать на земле.
Перекрестившись, она продолжила:
– Муж у меня как Тайсон – одним ударом сразу отправляет в нокаут. – С нескрываемой гордостью, присущей женщинам за своего мужчину, произнесла Люба. – Его на зоне теперь так и кличут – Тайсоном.
Ну так вот, после случившегося осудили моего муженька за двойное убийство на семь лет. Четыре года он уже отсидел. Пишет, что очень жалеет о случившемся, и что больше никогда не возьмет ни капли в рот.
Да что-то я сомневаюсь, – усмехнулась рассказчица, – где это видано, чтобы мужик да не пил? Не пьют только язвенники да больные какие-нибудь.
Главное – не напивались чтобы. Ну, там – стакан, другой, да и хватит. Водка – она ж для веселья создана, а не для пьяных разборок.
«Да, – подумал Стас – вот она женская душа: вроде и осуждает мужа за содеянное, и в то же время в словах ее чувствуется жалость и нежность к нему, будто к нашкодившему ребенку.
– Скучаете по нему?
Люба неожиданно покраснела.
– Да как же без мужика-то? Ни тебе доброго слова, ни мужской ласки. Проснусь, бывает, ночью, а рядом никого. Реву в подушку. Лежу без сна и думаю – за что мне такое наказание? Жизнь- то проходит, а я ведь еще не старая.
Произнеся это, она как-то странно посмотрела на Стаса.
– Ничего, – смущенно произнес он, – все будет хорошо.
За окном автобуса проносились безбрежные российские просторы. Засеянные озимыми поля пестрели разноцветным ковром. Разделенные на квадраты, многогранники и другие причудливые формы, всходящие ростки пшеницы, гречихи, овса и проса создавали необыкновенные узоры в бескрайнем ландшафте степей. Казалось, будто кто-то расстелил огромный ковер, вытканный из разноцветных фигур.
Стас перевел взгляд на небо. Высоко, меж кучевых облаков, ловя восходящие потоки воздуха, парил одинокий орел. Его путь определял изменчивый ветер.
«Так и я, – подумал Стас, – подобно ему я отныне буду лететь туда, куда понесет меня ветер судьбы».
Его ничего не обязывало в этой жизни. Он был свободен как тот орел.
К Саратову автобус подъехал в сумерках. Подхватив сумки попутчицы, Стас вынес их на улицу.
– Ну что, Любаша, будем прощаться?
– А куда ты пойдешь? – вопросила та со смущением в голосе. – Ночь уже. У тебя же здесь никого нет. Знаешь, что – давай поедем ко мне.
Переночуешь, а утром я тебя сведу с подругой.
Дорога на такси заняла минут двадцать. Высотки постепенно сменялись одноэтажными деревянными домами, утопающими в зелени. Уже стемнело, когда такси остановилось возле одного из них. На улице кое-где горели фонари на столбах, бросая призрачные тени от деревьев на разбитую дорогу. Открыв калитку из штакетника, Люба пропустила гостя вперед.
Через полчаса, умывшись с дороги, Стас сидел за уютным кухонным столом.
Хозяйка доваривала пельмени, которые, видимо, были заготовлены впрок.
На столе уже стояли соленые огурцы, салат из капусты и нарезанная буханка хлеба.
– Ты просто волшебница! – восхитился он. – Когда же ты все это успела?
– Долго ли умеючи? – зарделась румянцем Люба. – Стараюсь угодить гостю.
Подойдя к кухонному серванту, она потянулась за выпивкой, стоявшей на верхней полке.
Стас залюбовался ее женственной фигурой: высокая грудь, подчеркивающая гордую стать, соблазнительные бедра и округлые колени, будто невзначай обнажившиеся из-под полы расстегнувшегося халата, взбудоражили кровь.
Наполнив рюмки, Люба вопросила:
– За что будем пить то?
– За прекрасную хозяйку! – поднял тост Стас.
– И за удачу, – добавила та, многозначительно взглянув на гостя.
После ужина, уже сидя за круглым столом в зале, Стас рассматривал семейные фотографии, предоставленные гостеприимной хозяйкой. Стоя за его спиной, она комментировала снимки, вспоминая эпизоды из своей жизни.
Нагнувшись за очередной фотографией, уже не совладавшая собой женщина, будто невзначай, коснулась его грудями. Словно током ударило захмелевшего Стаса. Повернувшись к ней, он впился в ее пухлые губы…
Эта была самая лучшая ночь в его жизни. Люба выполняла любые его прихоти в постели. Причем она делала это с таким наслаждением, что он сходил с ума от ее ласк. Ее податливое тело и бессвязные слова возбуждали его до безумия.
У Стаса было много женщин, но ни одна не вызывала у него столь сильное сексуальное влечение. Ее большая грудь бурно вздымалась, пышное тело изгибалось в его объятиях. Он тонул в ее содрогающихся от экстаза широких бедрах. Это была истинная женщина, которая отдавалась любовной страсти вся, без остатка.
За окном стих поднявшийся было ветер, и смущенная луна ушла за большое облако, давая возможность тысячам звезд во всей красе кружиться на небосклоне.
Уснули они далеко за полночь, счастливые и довольные друг другом. Уже светало, когда Стас проснулся от нежных прикосновений губами. Открыв глаза, он залюбовался ее пышными формами. Такая женщина была воистину достойна кисти Рубенса. Воспылав от желания, он вновь притянул ее к себе…
С начала трудовой деятельности Стаса прошло несколько дней. За это время он усвоился и исправно выполнял свои обязанности, успевая сделать все, что требовала он него хозяйка. Частенько, сложив в конце рабочего дня ящики с оставшейся продукцией в подсобку, он с безразличием ждал, когда закончится трудовой день, чтобы можно было отправиться в свою ночлежку.
Буфет, как правило, закрывался к восьми часам, и все работники спешили по домам, к своим семьям и детям. И только Стас неторопливо направлялся к своему пустому унылому жилью – обшарпанной квартире в старой хрущевке,
Дворик дома, где Стас снимал квартиру, был тихим и ухоженным. Пенсионеры, как и было принято в общественных домах, вечерами играли в домино, а их почтенные дамы судачили на скамейке. Стас старался быть приветливым со всеми, и жильцы дома отвечали ему тем же. Жизнь, в общем-то, входила в свое русло.
Иногда его приглашала к себе Любаша: то забор починить, то грядки помочь прополоть. Стасу нравилось проводить время в огороде. Здесь он чувствовал себя в полной гармонии с природой.
Наблюдая за тем, как из сухого семени произрастал маленький зеленый росток, который со временем, с трудом пробиваясь сквозь землю, становился кустом, затем цвел и в итоге, созрев, давал плоды, Стас поражался мудрости и терпению природы.
Накормив жаждущих, и этим исполнив свою миссию на Земле, куст засыхал и смешивался с землей, и со временем сам превращался в удобрение и давал силу другим семенам произрастать и снова давать плоды.
«Вот так же и люди, – подумал Стас, – приходят из праха, что-то оставляют после себя и вновь, уходя в небытие, становятся прахом. Таково мироздание».
От очередных философских размышлений его прервал оклик Любы:
– Красавчик, иди мой руки. Ужин готов.
Вечер, как правило, заканчивался знойными объятиями хозяйки и бессонной ночью.
Так незаметно пролетело два года. В один из вечеров вдруг погрустневшая Любаша сообщила, что скоро возвращается ее муж, которого досрочно освобождают по амнистии.
Хорошего от этого известия для Стаса было мало: наверняка соседи уже написали ее мужу о нем, осмелившемся посягнуть на самое святое сидящего на зоне зека. И наверняка, освободившийся Тайсон, отсидевший за убийство, будет искать с ним встречи, о которой жаждет.
Стас хорошо знал то, что испытывает мужчина, которому изменила жена, ибо он сам побывал в этой шкуре. Все возвратилось бумерангом. Только этот раз грех лежал на его душе.
Подняв голову, он посмотрел в полные слез глаза Любы.
– Прости меня Любаша, что все так вышло. Мне надо идти.
Окинув ее прощальным взглядом, он направился к двери. Люба бросилась к нему, но он мягко отстранил ее:
– Так будет лучше для всех. Прощай, я тебя никогда не забуду.
По ее молчанию Стас понял, что это была их последняя встреча.
Стаса разбудил грохот грома. За окном сверкали всполохи молний, освещая его убогое жилище. Он долго лежал без движения, уставившись в потолок. Тяжелые мысли обуревали его. Надо было срочно уезжать из Саратова. Но куда?!
У него не было ни родных, ни друзей, которые могли бы приютить его. Оставаться же в этом городе он не мог – это было небезопасно. Да и для Любы было бы лучше, если бы он навсегда исчез из ее жизни.
Судьба лишь на миг подарила ему эту удивительную женщину, которая словно солнце озарила его мрачную и темную жизнь. Но судьба же и забрала у него мимолетное счастье и несбывшуюся надежду, оставив в душе только горькую печаль разлуки. Конечно, и ей теперь будет не сладко жить с мужем, но в этой жизни приходится платить за все.
Сев на кровати, он осмотрелся. Грязная комната, стол, заваленный пустыми бутылками, въевшийся запах табака – нагоняли тягучую, как одиночество, тоску.
Стас налил в стакан водки и, залпом осушив его, закурил папиросу. Память вновь вернула его в прошлое. Ему вспомнилась жена, которая так подло предала его. Перед глазами вновь возникла сцена последней ссоры с ней. Стас даже не мог предположить, что она, этакий божий одуванчик, могла спать с другим. Да еще с его другом, продавшемуся Крюкову. Стас уже не сомневался, что Андрей соблазнил его благоверную по его же заданию.
Мало того, что Крюков разорил его – он таким образом отомстил Стасу за тот проклятый корпоративный вечер, когда Стас имел неосторожность предложить молодой жене Крюкова встретиться наедине. Стас тогда не мог даже предположить, что одно пьяное слово перевернет всю его жизнь. Месть Крюкова была страшна, но он перешел все границы. Все нутро Стаса взывало к ответной мести.
Он долго еще лежал без сна, перебирая в голове всевозможные варианты, но его враг был очень могущественен, и в одиночку сделать что-то было нереально.
Закрыв глаза, Стас стал проваливаться в сон. Мысли начали путаться.
Где-то вдалеке послышался перезвон колоколов, который становился все громче и громче. Пред ним опять предстал старец с книгой в руках. Пролистав несколько листов, он остановился на одной из страниц. Подняв палец, седобородый мудрец прочел следующее четверостишье:
Все бытие с рождения – азартная игра,
Как вечность истина известная стара:
Все повторяется и ставка – жизнь твоя,
Так нужно ль рисковать, коль карта не твоя?
Виденье исчезло так же внезапно, как и появилось. От чего предостерегал его старец в этот раз? Неужели встреча с Крюковым может повлиять на его и так катящуюся под откос жизнь? Что может быть хуже, чем его сегодняшнее положение? Он оказался на обочине жизни – без средств существования, без семьи, без жилья.
Продолжение следует...
Понравилась статья, поделитесь с друзьями...
Современный Омар Хайям - Руслан Бабаев Подборка всех публикаций
Поэзия современности для осмысления настоящего! группа в ОК
Автор: РУСЛАН БАБАЕВ поэт, писатель и художник