События 2020 года разворачивались для меня наименее привлекательным способом. От безысходности хотелось выть, кусать локти и рвать волосы на голове одновременно. Если бы на фоне еще стояла какая-нибудь дурацкая радостная песенка, вышло бы ну совсем комично. В 2020 году мир потрясло от осознания необходимости самоизоляции ввиду жизнеугрожающей опасности выходить из дома , сопряженной со страхом подхватить разом погрузивший весь мир во тьму неизвестный ранее вирус. Те дни были самыми мрачными, но, также, самыми теплыми в моей жизни. После закрытия границ, в том числе, и моего военного городка, я волей случая осталась переживать изоляцию у своего жениха. Ежедневное отслеживание новостей по радио, в интернете, кричащие заголовки газет и рекламных баннеров, заставило нас прижаться друг к другу покрепче в тесной однокомнатной квартирке на окраине города-милионника. И для нас это было поистине чудесное время. По утрам мы варили кофе, каждый день разный-черпая идеи из всемирной паутины , а, после,-обсуждая полученный нами продукт с пафосом эстетом-кофеманов, которыми мы никогда не являлись, слушали музыку, кружили в танцах по крошечной кухне, писали картины и играли незатейливые песенки на наполненных разным уровнем воды бутылках. Нас совершенно не тревожила необходимость находиться нос к носу 24 часа в сутки, а если необходимость времени-на-самого-себя все же зашкаливала, расходились по комнате-кухне и проводили несколько часов порознь. Мы занимались любовью, смакуя наши новые статусы-«жених и невеста, тили-тили-тесто». Я день за днем примеряла новую фамилию, жених же тихо улыбался , наблюдая за моим молчаливым, но, все же, чаще, громким и шумным экстазом. Так проходили наши недели, месяцы. Мы учились, в ход шли все доступные средства связи-видеоконференции, пресловутые переписки в социальных сетях, звонки по телефону с преподавателями. К тому моменту я уже четко определилась со своей будущей профессией-психиатрия влекла меня с 5 курса обучения в Медицинском ВУЗе и ,будучи человеком творческим, я не могла не влюбиться в этот диковинный и невероятно красочный мир ментальных заболеваний. Жених же находился в поисках-то и дело он, посреди беседы замолкал, начинал хмуриться, выпячивал вперед нижнюю губу, и с видом мыслителя устремлял сосредоточенный взгляд в окно. В такие моменты я осыпала его лицо поцелуями, пропускала сквозь пальцы длинные густые волосы и оставляла одного, ведь знала, что он сейчас очень далеко от меня и для возвращения ему нужно время. В будние дни я с содроганием сердца отправляла его на работу. В каждом человеке, с которым он проконтактирует в метро, в каждом пациенте, которого ему доведется лечить, я видела потенциальную опасность. Я боялась за его жизнь гораздо больше, чем за свою и ,честно сказать, не знаю , какой страх доминировал во мне сильнее-страх тог, что мой любимый человек заболеет или страх остаться в этом жестоком и непредсказуемом мире без него. Вопреки общей тенденции медицинского мира я осознанно не пускала его работать в эпицентр эпидемии. Я обрывала любые разговоры о мифической помощи стране (знала, что с текущей ситуацией , когда лечение все еще находится на позиции «экспериментальное», вакцина все еще не опробирована , а люди мрут один за одним вне зависимости пола, возраста и национальной принадлежности), пропускала мимо ушей рассказы о высоких зарплатах врачей-«ковидологов», коими в то время стали специалисты самых узких профилей-от офтальмологов до абдоминальных хирургов, упрямо игнорировала перспективы заработать лишние баллы для поступления в ординатуру (тогда мы еще не знали, насколько мы недооценивали этот пункт). Моей единственной задачей было не потерять его, человека, без которого я не видела смысла в жизни. К моим страхом также прибавлялось осознание того, что мой любимый страдает бронхиальной астмой и находится в группе риска, а шокирующая информация, полученная мной несколькими днями ранее, о том , что мой одногруппник, также страдающий от астмы пошел работать в «ковид» и уже после пары смен мог дышать, лишь будучи подключенным к аппарату ИВЛ, возводила беспокойство в совершенно неземные степени. Был и еще один немаловажный фактор-мои одинокие, пожилые родители-«сердечники». Но о них, пожалуй, чуть позже. Вот в таком страхе и , в то же время, минутах блаженства, проходил наш карантин. Но рано или поздно, мы все же заболели. Не помогла ни обработка продуктов из магазина спиртом, ни медицинские маски, ни перчатки. В один день я проснулась с жуткой головной болью, глаза резало будто в них по очереди каким-то садистом втыкаются гвозди, чтобы вдохнуть, приходилось приложить невероятные усилия, и , конечно же, обоняние…Какую же важную роль в моей жизни ,как оказалось, имело обоняние. Любимые духи, запах свежесваренного кофе, тело моего мужчины, наивкуснейшие блюда пахли одинаково-эфемерное воздушное «ничто». Мы быстро забили тревогу-были и врачи на дому, засовывавшие тонкие палочки по самое «мама не балуй» (жених чуть не испустил дух во время такой процедуры-это был жестокий удар по его рвотному рефлексу), и анализы крови, и подписание разного рода унизительных согласий на «добровольную» самоизоляцию от общества на 14 дней, подключение отслеживающего приложения на телефон и прочие малоприятные ,возведенные в стандарт, действия медперсонала. И, как ни парадоксально, наши диагнозы не подтвердились. Такая вот история - все признаки страшной болезни были на лицо, но номинально - то ли наши вирусы успели переползти в места, до которых не достали даже километровые палочки медичек, то ли сам анализ оказался не точным (в дальнейшем подобные случаи уже перестали кого-либо удивлять, но в 2020 это вызвало у меня дикий ужас). И вот, мы оказались условно «досрочно освобождены» из под нашего внезапно ужесточенного«тюремного заключения», однако остались беспомощны и невероятно одиноки, оставшись один на один с болезнью. И мы побороли болезнь – в ход пошли все наши, полученные на двоих за 6 лет, медицинские знания. И нам удалось, и мы вышли из этого неравного боя с антителами. Маленькая победа, которую мы тут же отметили бутылкой, по привычке обработанной спиртом, белого сухого. Вскоре мы отметили очередную годовщину наших отношения (чем красивая ночная сорочка не выходное платье?) и вновь окунулись с головой в подготовку к гос. экзаменам, с ней же вернулись переживания касательно предстоящего поступления в ординатуру. В один из дней случилось то, чего мы так боялись, но что было совершенно ожидаемо- вывесили новые критерия поступления в ординатуру (да, в мае 2020, за 2 месяца до гос. экзаменов критерии решили поменять), и мы увидели это. «50 баллов-красный диплом, 15 баллов-год работы средним мед.персоналом, 10 баллов-научные статьи, опубликованные в журналах…200 баллов-работа с вирусом COVID-19». Вся наша подготовка, все наши надежды в один миг рухнули. Это был полный крах. Новая Коронавирусная инфекция: два несчастных студента медицинского-1:0. Снова пошла в ход недопитая бутылка белого. А после-мы кричали, открыли настежь окна на балконе, в которые беспощадно хлестал ливень, и кричали, что есть мочи. По нашим телам струилась дождевая вода, волосы прилипали к лицу, но мы, не замечая этого, отчаянно выкрикивали ругательства, не стесняясь в выражениях, кляли чертову систему, чертов вирус, проклинали весь это несправедливый мир. Жених почти сразу сдался и стал подыскивать поликлиники для работы, но я была упрямее, всегда была упрямее, на этом отчасти и держались наши отношения. «Красный диплом»-камень преткновения наших с матерью расприй. Она лишь к курсу 4 смирилась с мыслю, что я с легкой руки пролетела аки фанера над Парижем с медалью по окончанию школы (как не знала я законы термодинамики, так их и не знаю, и нет, в канаве я не умерла, любимая вы моя учительница физики), а теперь необходимость получения красного диплома уже перестала быть лишь способом удовлетворения маминых амбиций - от этого теперь зависело мое будущее. Мама, казалось только обрадовалась такому раскладу- “иди и пересдавай оперативную хирургию”- вот и все, что было мне сказано в одном из телефонных раговоров. Тут стоит вспомнить, как у человека с синдромом отличницы, не получившей “тройки” ни по одному , даже малозначимому, предмету за всю учебную жизнь (представьте себе, даже по физике в аттестате у меня красовалась унижающая достоинство матери до глубины души “четверка”), появилось это недоразумение в зачетной книжке. Но об это как-нибудь потом.