В 1617 году Яков I, уставший бороться с пиратами, заявил, что пришла пора решительно разделаться с ними, «обнажив наш меч против врагов Бога и человека». Правда, быстрых результатов не получилось. Созданная из придворных и купцов комиссия никак не могла определиться, как же, собственно, с пиратами бороться. Единственное, что удалось сделать — это определить конкретного врага. Им стал Алжир. Дальше решение вопроса на государственном уровне застопорилось, и противостоять морским разбойникам пришлось отдельным английским капитанам.
С миру по нитке
Сэр Уильям Монсон, в прошлом адмирал Узких морей (Narrow seas — так называли Ла-Манш и Ирландское море), предложил создать в регионе международные силы правопорядка в составе 36 английских, испанских и голландских кораблей — мол, эти нации «наиболее способны нести все тяготы морской службы». Монсон предупреждал, что следует готовиться к войне на истощение, которая может продлиться не месяцы, а годы. С другой стороны, по его словам, от такого решения выиграют все государства Европы — даже те, кто не отправит корабли в крейсерство. По этой причине от последних нужно попросить финансового участия в предприятии.
Присутствие в проекте Испании, отмечал адмирал, особенно важно, ведь корабли нужно будет периодически ремонтировать, кренговать, переоборудовать и пополнять, а испанские порты расположены ближе всех к базам пиратов. Особенное значение имел доступ к испанским базам на Майорке, в Аликанте, Картахене и Малаге.
Монсон также предлагал тактику действий. Он считал, что Алжир лучше блокировать после того, как большинство пиратов покинет порт и выйдет на охоту. С учётом того, что ни один из дружественных корсарам портов — Тунис, Сафи и Агадир — не мог предложить им такой защищённой гавани, какой был Алжир, рано или поздно их должны были просто переловить. Для успеха предприятия очень важно было действовать скрытно: «если они поймут, что против них выступает сила, превосходящая их собственную, они не пойдут в море».
Предложение Монсона комиссия встретила в целом положительно, но некоторые её члены указали на сложность создания такой коалиции. Разве не проще использовать свой флот, а у испанцев попросить возможности пользоваться их портами? Монсон возражал. Во-первых, Испания в случае успеха экспедиции выиграет больше, нежели другие страны, и общественное мнение не обрадуется тому, что английские моряки отправятся сражаться за испанские интересы за счёт Англии. Во-вторых, международная экспедиция означала, что её участники разделят финансовое бремя, и оно не ляжет полностью и исключительно на плечи Англии.
Комиссия признала, что среди подданных короля от подобной экспедиции более всего выиграют купцы и судовладельцы, поэтому было бы крайне справедливо, если бы именно их финансовый вклад составлял львиную долю расходов на организацию вояжа. Лондон был крупнейшим портом страны, и столичным купцам было предложено выплатить королю 40 000 фунтов стерлингов. Остальные города должны были собрать ещё 9000. Левантийская компания обязалась внести в кассу 8000 фунтов стерлингов, компания по торговле с Испанией — 9000, Московская компания — 1000. Также в финансировании предстояло поучаствовать основным портам Англии: Бристоль должен был выплатить 2500 фунтов, Плимут, Эксетер и Дартмут — по 1000 фунтов, Кингс, Линн и Честер — по 100 фунтов. Тринити Хаус (служба маяков и портовых сооружений) ввёл новый сбор с судов, прибывавших в лондонский порт — эти деньги также предназначались на организацию экспедиции...