Двенадцатая глава «Дневника» Саманты Маркл «Неразлучные» — фактически, просто небольшая зарисовка о том, насколько идеальной, оказывается, может быть (или вспоминаться) жизнь в семье, где совсем недавно появился младенец.
«Папа и Мег были неразлучны. Дории повезло: она могла немного отоспаться, потому что папа всегда выполнял много обязанностей в семье. Это определенно был период, когда он проявлял и отцовскую, и материнскую заботу. Когда Мег была маленькой, он называл ее своей фасолинкой, имея в виду, что из красивого зернышка вырастает прекрасный ребенок. Мег спала в колыбельке рядом с кроватью папы и Дории, пока не научилась переворачиваться.
Хотя у нас было две кошки, Бренди и Ксандр, мы взяли еще и щенка, чтобы дополнить нашу большую маленькую семью. Том завел щенка и назвал его Бо. Мег была слишком маленькой, а Бо — слишком активным, чтобы подпускать его к ней, но очень скоро она начала ходить и играть с ним.
Дория была очень любящей матерью. Она была очень нежна с Мег, как и папа, и часто пела для нее. Я удивилась, когда случайно услышала, как она поет в спальне или в коридоре, и подумала, что она даже не догадывается о том, какой у нее красивый голос. У нее был альбом Бренды Рассел, которому она иногда подпевала, и делала это так здорово, что песни понравились и мне.
Когда Мег научилась сидеть и стоять, у нее появилась собственная детская рядом со спальней папы и Дории — когда-то эта комната была кабинетом».
Летом в Вудленд-Хиллз была прекрасная погода, пишет Саманта, поэтому все они проводили очень много времени на улице — «целыми днями гуляли с коляской, играли во дворе и пели». Технических благ дня сегодняшнего — мобильных телефонов и цифровых фотоаппаратов — тогда, разумеется, еще не было, а имевшийся в семье «Кодак» они брали на прогулки очень редко: «Жаль, что тогда я не понимала, как важно сохранить все эти моменты в капсуле времени».
Томас всегда поощрял детей «проявлять творческий подход», но с маленькой Меган его педагогические принципы дали легкий сбой: «Творческие способности Мег он начал развивать еще до того, как ей исполнился год, поаплодировав ей за то, что она разбросала чернику по всему полу на кухне. Большинство родителей похвалили бы ребенка за то, что он оставил ягоды в лотке, но папа похвалил Мег, когда она их разбросала. Я расхохоталась: это было почти терапевтичное занятие — разбрасывать еду по кухне. Было весело! Она смеялась, и мы все смеялись. Зато убирать беспорядок было совсем не смешно. Хорошо, что на кухонном полу была бело-голубая линолеумная плитка со средиземноморским узором — ее было легко мыть. Когда люди приходили в дом, никто действительно не смог бы понять, где средиземноморский узор на полу, а где стильная россыпь пятен от черники».
По выходным, когда Томаса и Дории не было дома, Саманта присматривала за Меган, и ей это было не в тягость. Она рассказывает об одном забавном «проходном» жизненном эпизоде, произошедшем у них дома: однажды она, как обычно, нянчилась с Меган, и к ней зашла школьная подруга Николь, «что стало приятным сюрпризом». Они дружили довольно давно, после первого дня знакомства Николь «больше никогда не говорила о цвете чьей-либо кожи, понимая, что это неуместно», и ей нравилась Меган, которую подруги по очереди таскали на руках. Сегодня она заглянула, чтобы позвать Саманту отправиться в поход на вершину холма недалеко от их дома; Саманта согласилась, что это неплохая идея, да и Томас с Дорией вот-вот должны были вернуться, так что они просто занимали себя болтовней в ожидании. В этот момент Том-младший, видимо, желая смутить девушек, решил привлечь к себе внимание, эффектно продефилировав в раздетом виде по коридору второго этажа, — и вызвал, разумеется, громкий хохот всей троицы: «Это рассмешило и Мег, хотя на самом деле она, конечно, не понимала, над чем смеемся мы с Николь».
Томас и Дория вернулись домой, забрали Меган, и Саманта была свободна — но вокруг царила такая уютная, тихая, домашняя атмосфера, что ей безо всяких причин расхотелось куда-то идти и что-то делать. Не желая обидеть Николь, она отговорилась не очень хорошим самочувствием, пообещав отправиться в поход через несколько дней, — сама же просто поднялась наверх, в свою спальню, и плюхнулась на кровать: «Окно спальни было приоткрыто, и в комнату проникал приятный ветерок, заставляя кружевные занавески слегка колыхаться. Атмосфера была настолько идеальной, что это казалось почти зловещим».
