По вновь сложившейся традиции документальная часть сегодняшней публикации должна была состоять из комментариев наградных листов на бойцов и командиров 39 гвардейской танковой бригады.
Но я не смог пройти мимо вот этого представления на которое наткнулся случайно, просматривая наградные приказы весны 1944 года по 6-й Гвардейской армии. В подчинение этой армии 39-я гвардейская танковая бригада находилась в марте 1944 года.
Алла Александрова, красноармеец-массажистка армейского полевого госпиталя 6-й Гвардейской армии. На момент оформления этого представления девушке едва ли исполнилось 20 лет. В Красной Армии она служила с 1942 года. В октябре 1942 года была ранена.
Представление написано почти печатным буквами и хорошо читается.
Считается, что женщины могут сдавать кровь не более 4-х раз в год. Объём сдачи крови за один раз не должен превышать 0,5 литра. Получается, что за год женщина может сдать не более 2-х литров крови.
Указанный в представлении объём крови превышает эту норму в 7 раз! Даже если допустить, что девушка начала сдавать свою кровь с лета 1941 года, то тогда норма всё равно была превышена в 3-3,5 раза.
Представление оформлено на медаль "За боевые заслуги". На обороте наградного листа нет никаких отметок об изменении старшинства награды, но приказом по 6-й Гвардейской армии от 23 марта 1944 года самоотверженная и мужественная девушка была награждена орденом Красной Звезды. Приказ этот был подписан гвардии генерал-лейтенантом Чистяковым.
В завершении хочу обратить внимание уважаемых читателей, что между оформлением представления и фактом награждения прошло полгода. И ещё один момент хотелось бы отметить. По информации из открытых источников больше никакими наградами донор-массажистка не была удостоена ни до окончания войны, ни после неё. Это обтоятельство наводит меня на грустные мысли.
Двое отличившихся воинов были награждены приказом по 6-й Гвардейской армии от 23 марта 1944 года орденами Красного Знамени. Первым из них был стрелок 148-го стрелкового полка 47-й гвардейской стрелковой дивизии Петр Иванович Ефимов.
Вот его наградной лист. В преамбуле обращают на себя следующие моменты. Во-первых, год рождения бойцы - 1896. Его участие в войне с 1941 года, 3 ранения и 2 контузии и то, что это была первая награда гвардиии красноармейца.
В тексте предсталения указаны точные даты получения ранений: 21.07.42, 21.02.43, 09.08.43, 16.01.44 и 10.03.44.
Представление подписано 23 марта 1944 года начальником госпиталя легкораненых с номером 4404. Кстати, это тот же госпиталь, в котром работала массажисткой и сдавала кровь Алла Александрова.
Я не знаю, как относится к записи относительно того, что "стремительно атаковав группу немцев в составе отделения взял в плен 8 вражеских солдат", попавшую в наградной лист явно со слов самого раненого. Но, на мой взгляд, это и не важно. 5 полученных 47-летним солдатом-ветераном ранений говорили сами за себя.
Теперь немного "сладкой истории".
Оригинальный рецепт печенья "Юбилейное" разработали кондитеры компании «С. Сиу и Ко» — фабрики в Москве, принадлежавшей французам по фамилии Сиу, которые стали после этого поставщиками императорского двора. Эта компания считалась одной из самых известных кондитерских фабрик России. Основана фабрика в Москве в 1855 году французским предпринимателем Адольфом Сиу. К 1900 году торговый дом "С.Сиу и Ко" имел сеть фирменных магазинов в Москве, Петербурге, Киеве и Варшаве.
Первое печенье "Юбилейное" имело овальную форму, а на коробке были изображены портреты монархов. Вервые это печенье было выпущено в 1913 году к 300-летию Дома Романовых. В советское время кондитерская фабрика, выпускавшая печенье "Юбилейное", была национализирована и переименована в «Большевик».
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Степке расхотелось дальше прохлаждаться на "санитарной площадке". У него возникло жгучее желание уйти отсюда куда-нибудь подальше. Лейтенант интендантской службы отправился искать Захара Матвеевича. Майор ужинал в компании Фомы и Якова Соломоновича. Степке тоже намазали ломоть хлеба с американской тушенкой. Он съел свою пайку, не ощутив вкуса. Подошли Курдо и Дильдар-хаджи, попросив и получив разрешение "присоединиться к трапезе".
У "гостей" с собой были лепешки с тушеным мясом и овощами, вкусный сладковато-кисловатый напиток в круглой фляге. От американской тушенки они вежливо отказались, а печение "Юбилейное" попробовали и оценили. При этом Дильдар-хаджи с удивлением заметил, что печенье с таким же вкусом но овальной формы он впервые попробовал в начале 1914 года, когда учился в Московском университете. Развитие этой темы никто из офицеров не поддержал. Тогда Дильдар-хаджи, отряхнув крошки с халата, сообщил, что ему удалось выяснить у искалеченного "человека курдов":
- На момент, когда Рожхата (так звали "человека курдов") запертые в ущелье кочевники передали своим, сокровища ещё не были найдены. Рожхату два дня назад удалось взорвать гранату, спровоцировать обвал камней у входа в одну из пустых пещер. Вход в эту пещеру и раскапывали предыдущие двое суток кочевники. Позавчера днём в ущелье появились двое вооруженных "белых людей", один из которых сразу потребовал, чтобы его провели к главарю кочевников. Этот человек говорил на курдском языке и на фарси. Второй "белый человек" мог изъясняться на фарси и турецком языке. Между собой "белые люди" разговаривали по-немецки или по-английски. У главного "белого человека" с собой был чемодан, с которым он периодически залезал на высокую скалу и проводил там от нескольких минут до четверти часа. Эти "белые люди" и указали на Рожхата, как на человека курдов.
Захар Матвеевич отреагировал на эти новости болезненно:
- Только этих "белых людей" нам ещё не хватало!.. Как на передовой-то просто всё было!..
Яков Соломонович "подлил масла в огонь" своим вопросом:
- Может быть тогда, товарищ майор, нападение на наш грузовик днем - это звено "цепи", связанной с этими "белыми" лазутчиками?
Захар Матвеевич махнул на него рукой:
- Окстись ты, старшОй!..
В ответ присутствующие услышали:
- Мне это сделать происхождение не позволяет, товарищ майор...
Дильдар-хаджи обратился более тихим голосом к Степке, сидевшим несколько в стороне, с "персональным" вопросом:
- Степан-ага, что ты будешь делать с причитающейся тебе долей сокровищ?
Лейтенант интенданской службы удивленно взглянул на пожилого человека:
- А мне ничего из сокровищ не причитается!..
- Совсем-совсем ничего?
- Ни дарика...
- А у вас в стране сейчас совсем отменили приданное или выкуп за невесту давать?
- Я когда в госпитале прошлой осенью лежал слышал от других раненых, что кое-где в Поволожье, на Кавказе и в Средней Азии ещё дают такой выкуп, так сказать, неофициально. Кажется, калым это называется.
- Правильно, калым... Ты быстро ушёл с площадки. Джанан тебе просила передать...
Тихая и тёмная ночь прервала эту "приватную" беседу, донеся отдалённые звуки пулемётных очередей. У противоположного выхода из ущелья снова началась перестрелка. Курдо вскочил и быстро скрылся в темноте. Дильдар-хаджи поспешил за ним. Майор допил свой чай и вздохнул:
- Никак не уймутся!.. Вроде бы обо всем договорились днем!..
Степка решил отреагировать га это замечание:
- Захар Матвеевич, раз у них появились "белые люди", значит надо ждать очередной каверзы...
Майор скривился:
- Это, Степан, твой опыт совместной службы со смершевцами подсказывает?
Лейтенант интендантской службы улыбнулся в ответ:
- Так точно, товарищ майор!
Подбежавший Курдо через Дильдар-хаджи сообщил, что курды сейчас же посылают на помощь Делилу пятерых своих бойцов. Договорились, что пойдут семеро курдов вместе со Степкой и расчётом миномёта. Трое курдов помогут нести ящики с минами и миномётную плиту.
Выступили через десять минут, по дороге прислушиваясь к звукам редких винтовочных выстрелов, чередующихся с трескотней пулемётных очередей. Курды хорошо ориентировались почти в полной темноте. Степка и командир миномётного расчёта, пожилой сержант с жёлтой нашивкой за ранение и медалью "За Отвагу" со старой прямоугольной колодкой на гимнастёрке, периодически подсвечивали дорогу фонариками. Степке нравилась неторопливая обстоятельность сержанта, который "неофициально" звался Иваном Лукичом.
Примерно через час пулемётная стрельбы совсем смолкла, а одиночные винтовочные выстрелы раздавались теперь с промежутками в несколько минут.
На месте кое-что прояснилось. Перед полузаваленным двумя взрывами выходом из ущелья горели два больших костра, вокруг которых лежали несколько убитых кочевников. Рядом с убитыми догорали факелы. В "тени" от пламени костров, за которыми вообще было трудно что-либо разглядеть в темноте. Оттуда слышались звуки активных "каменно-земляных работ". Ценой довольно больших потерь коычевникам в итоге удалось создать такую "световую завесу" из двух ярко пылыющих в темноте костров. Под прикрытием этой "завесы" они могли теперь более или менее безопасно стучать кирками и грести лопатами.
Из жестов-пояснений Делила Степка уяснил, что работают на разборе завала, в том числе, женщины и дети. Курд, поначалу не зная об этом, подстрелил одного подростка, теперь более тщательно выбирает цели. Пулемёт у кочевников замолчал после того, как Делилу удалось попасть в его "первого номера". Подошёл Иван Лукич и доложил:
- Товарищ лейтенант, миномёт к стрельбе готов. Только мин у меня, как вы знаете, всего двенадцать осталось...
Степка кивнул, продолжая в это время "на пальцах" втолковывать Делилу, что надо бы посмотреть, что у кочевников творится сейчас "внутри". Наконец Делил понимающе закивал, вернул Степке бинокль и позвал двух курдов, которые оставались с ним днем. Степка перекинул ремень автомата, висящего за спиной, через голову и жестами показал, что он готов "к восхождению".
Курды на этом пути запретили лейтенанту "исэ" совсем пользоваться фонариком. Им пришлось помучиться со Степкой, дважды обвязывая его торс верёвкой и подтягивая его "как куклу" вверх. Сами они обходились без верёвок и страховок, ступая тихо по камням в мягких сапогах с очень гибкими подошвами.
Взобравшись на нужную вершину Степка стал разглядывать открывшуюся внизу картину. Засыпанный взрывами проход был теперь почти расчищен снизу с одного бока. Теперь группа кочевников мотыгами, лопатами и кирками углубляли верхний слой с расчищенной стороны, которая проходила под накренившейся вершиной, которая упиралась в вертикально стоящую "соседку". Образовавшийся от расчистки прохода грунт кочевники под руководством высокого и бородатого старика ссыпали или укладывали под накренившуюся скалу, заполняя небольшую щель между её "стволом" у основания и поверхностью земли. Тем самым они старались предотвратить дальнейшее движение вниз накренившейся скалы. Углубляемая "тропинка" в самом высоком месте прохода в ширину составляла метр-полтора. Действительно основное количество "землекопов" у входа составляли женщины и подростки.
На всём протяжении ущелья горело несколько больших костров и с десяток костров поменьше. Ржали лошали и громко разговаривали люди у кибиток. Степка насчитал двадцадь кибиток разных рамеров и сбился со счёта. Другая большая группа кочевников "по цепочке" передавала друг другу большие камни или вёдра с мелкими камнями. Начало "цепочка" скрывалось во довольно высоком входе в пещеру, расположенную практически по середине ущелья. Справа и слева от этой пещеры чернели входы в пещеры пониже.
Правый от Степки курд (его звали Мардин) тронул лейтенанта интендантской службы за плечо и показал пальцем вправо вниз. По веревочной лестнице карабкался мужчина с "коробом" за спиной. Другой мужчина держал внизу конец лестницы. Происходил этот "перформанс" метрах в ста от того места, с которого Степка разглядывал всё "закульсье театра".
В бинокль Степке было теперь хорошо видно, что конечной целью "воздушного гимнаста" был выступ на скале пазмером три на пять метров, расположенный на высоте примерно двадцати метров с растущим на нем каким-то ветвистым и очень одиноким деревом. Суть выше выступа была ещё площадка размером всего метр на два. Но к этой площадке можно было добраться сверху от места, с которого сейчас смотрел на происхрдящее внизу Степка. А сам "гимнаст" действительно был "белым", из-под сдвинутого на затылок тюрбана были видны светло-русые волосы, посвеченные светом от горящих в ущельи костров.
Тем временем "гимнаст" достиг своей цели, вскарабкался на выступ, снял со спины "короб", открыл его и включил. Потом он достал с дерева свисающий конец антенны и присоединил его к рации. Степка перекинулся с Мардином несколькими выразительными жестами, убедился, что его поняли правильно, и осторожно двинулся вправо. За ним последовали оба курда.
До площадки, выше которой "гимнаст" проводил радиосеанс, Степка добрался минут за пять. На то, чтобы достать из кобуры и взвести "люгер" ушло ещё секунд десять. "Гимнаст" сидел на плоском камне боком к Степке. Вместо тюрбана у него на голове теперь были наушники. Рация мигала зелёными лампочками, "гимнаст" быстро писал огрызком карандаша на клочке бумаги.
Степка решил дать ему спокойно завершить начатое. Как только "гимнаст" выключил большим тумблером зеленые огонёчки, помощник торгового атташе спрыгнул вниз и негромко скомандовал:
- Хенде хох!
Не дожидаясь реакции на эту команду Степка метнулся влево за ближайший справа от него камень. Этот маневр совпал с резким движением "гимнаста" правой рукой и вспышкой бесшумного выстрела. Сразу после выстрела "гимнаст" выполнил явно отработанный раньше стремительный "кувырк" вправо. Сзади Степка услышал стон и "на вскидку" выстрелил два раза в ещё катящееся "бубликом" к обрыву тело. В ответ пуля высекла искры из камня, за которым прятался лейтенант интенданской службы.
У самого обрыва тело распрямилось, руки "гимнаста" схватили конец лестницы. Теперь ему оставалось только немного подтянуться, развернуться вокруг своей оси на полоборота, чтобы его ноги оказались над обрывом, нащупать ими веревочную "ступеньку" или просто "съехать" вниз на руках. "Гимнаст" и начал быстро выполнять это "упражнение", но не успел его "чисто" закончить.
Степка снова выстрелил два раза подряд, целясь в ноги "гимнаста", быстро перемещающиеся по земле как сдвоенная секундная стрелка по циферблату часов. Оба его выстрела теперь попали в цель. Неприятельский радист вскрикнул, дёрнулся и обмяк. Вдвоём с подскочившим Мардином его за руки удалось оттащить от обрыва. На самом краю площадки лейтенант подобрал трофей. Это был пистолет с очень длинным и "толстым" стволом.
Жестами Степка показал курду, что нужно подтянуть и забрать лестницу, чтобы у кого-то внизу не возникло желание проверить, как "у нас тут обстоят дела". Раненый "гимнаст" теперь сидел, опираясь спиной на камень. Учитывая продемонстрированное им несколько минут назад проворство, руки у него теперь были связаны сыромятным ремешком, который нашёлся в кармане у Мардина. Блондин, потерявший свой тюрбан, морщился и одновременно внимательно разглядывал захвативших его противников. Мардин очень недобро смотрел на бышего "гимнаста" и даже чуть помедлил с выполнением второй Степкиной просьбы относительно ещё одного сыромятного ремешка. Надо было наложить жгут на правую сильно кровоточащую ляжку "гимнаста". Вторая (или первая) пуля "люгера" только оцарапала левую ногу захваченного радиста, раскроив его шаровары ниже колена. Причина недоброго взгляда Мардина находилась тут же. Неподвижно лежащее тело его соплеменника. возможно, даже родственника, Тому, спрыгнувшему на площадку одновременно со Степкой, первая пуля, выпущенная из пистолета "радиста", попала в грудь.
Степка рядом поставил чемодан с рацией, до того аккуратно отцепив от неё антенну, заброшенную на одинокое дерево. Мардин в это время уже возващался от края площадки, сматывая веревочную лестницу. Боковым зрением Степка заметил, что небольшой "камень" правильной формы на мгновение "завис" в воздухе и стал падать на площадку за спиной курда. Крик "ложись" заставил Мардина только замедлить шаг.
Граната взорвалась, не долетев до земли.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.