Офис фирмы. Девять вечера. Директор объявляет позднее совещание закрытым. Сотрудник, которому прилетел очередной нагоняй, срывается с места и бежит в холл. Там мечется пару минут и наконец, спрашивает у технички: "Где, чёрт возьми, кофе-машина?"
Женщина бурчит, что автомат убрали - какой-то неадекват матерными словами его исписал и чем-то острым истыкал. Глаза мелкого, тихого сотрудника наливаются кровью, волосы поднимаются дыбом, обгрызанные ногти удлиняются, становясь острыми, как бритва.
Он рычит: "Значит всё - нет оберега от великой злости моей! Извини, мать, но тебе гнев мой достанется!" И бросается на уборщицу...
Это вступление. А теперь переходим к истории. Она реальна, не бескровна, но не без позитива. Читайте, пожалуйста.
Жил да был на свете обыкновенный парень по имени Юрий. Всё у него было, как положено - мама, отец, другая родня. Периоды жизни сменяли друг друга - детский сад, школа, машиностроительный техникум, армия. Потом его принял завод, направив в ремонтные мастерские, где отлаживали оборудование, изготовляли детали, оснастку.
Это было настоящее дело, приносившее моральное удовлетворение и доход. Юрий не беспокоился о завтрашнем дне, зная, что он живёт в стране - пусть не безупречной, но стабильной, где человек - труженик никогда не станет никем. Случилась любовь и женитьба. Его женой стала симпатичная, немного капризная девушка Оля.
Через два года у них родилась дочь. Всё шло, как по маслу. Юрию - передовику производства и активисту общественной жизни, дали двухкомнатную квартиру. Его родители предложили щедрый обмен на свою - в три комнаты. Снова радость и хлопоты! Участок под поливной огород получили. Работа, отпуска, праздники в окружении близких, крупные покупки после некоторой экономии.
Годы бежали, складываясь в десятилетия. Всё, как у многих, но по своему. Юрий считал себя счастливым человеком. Но пришло странное время - успешными, умными и значительными стали те, у кого много денег. И чтобы их заработать, стало недостаточным много и честно трудиться.
Например, Юрию, застрявшему на заводе, какое-то время вообще не платили зарплату. А ему исполнилось сорок лет. Растерялся. Стал слегка выпивать, чтобы стресс снять. Много и тяжело молчал, замкнувшись в себе. Как многие. Но жена ушла именно от него. Развелась и уехала с дочерью - почти взрослой, симпатичной девочкой, в Краснодар к родне.
Не с пустым кошельком. Продав квартиру, Юрий купил себе комнатку малосемейного типа, а остальные деньги вручил бывшей жене. Родители негодовали, но это единственное, что он мог сделать для своей дочери. Оставшись один, существовал мелко и апатично. И даже, когда с зарплатой наладилось - в смысле выплат, а не размера, Юрий не приободрился.
Однажды, в выходной, он брёл из магазина с кошёлкой - буханка хлеба, полкило подозрительно розовой колбасы, десяток яиц и две банки бурды, якобы водки с апельсиновым соком. Сам всклокоченный, без интереса одетый. С дороги посигналил автомобиль. Юра, не девчонка в короткой юбке, на свой счёт не принял.
Но оклик услышал: "Юрашка-какашка, друган!"
Юра вздрогнул. В выпускном классе ему выпал буллинг от новенького, наглого одноклассника. К тому же, физически самого крупного. Объявив: "Я - Вован!" он быстро подмял под себя многих пацанов класса. А, например, Юру своей жертвой назначил. Потому, что тот слегка заикался в минуты волнения и однажды пришёл в класс с птичьей какашкой на рукаве.
Ну не заметил, как прилетело! Сопротивляться возможности не было и Юра еле дотерпел до экзаменов. Столько лет судьба от неприятной встречи оберегала и вот - Вован выглядывает из своей новенькой тачки и лыбится во весь рот. А минут через тридцать они сидели в приличного вида пивнушке.
Вован заказал две кружки пива, солёную мелочь и графинчик томатного сока. Его и пил. Юра стеснительно пиво тянул. Говорил Вован - бывший мучитель и одноклассник:
"Неплохо живу. Тачку в рассрочку взял, но есть с чего отдавать. Жена, дети - школьники. Гулял и поздно женился. Теперь - один из директоров фирмы. В разных направлениях развиваемся. Размах средний пока, но я ведь с продажи утюгов начинал, а до перемен сантехником в ЖЭКе работал.
Теперь сам себе хозяин. Как ты живёшь, не рассказывай - вижу. А ведь я тебя вспоминал, Юраша! Виноват перед тобой, признаю. Раз встретились, считаю своим долгом загладить вину. И вот что я тебе предлагаю..."
Его фирме завхоз требовался. Работала молодая женщина, но справлялась не очень, а недавно и вовсе в декрет ушла. Ответственность материальная, обязанности суетливые. Но в должностной инструкции всё изложено. И если Вован, с ГПТУ, директором стал, то Юрий - со средним техническим образованием, справится.
Работа офисная, чистая. Унитаз потёк - вызвать сантехника. Переставить розетку - звонить электрику. Можно и самому, если ума хватает. Тогда экономия будет в Юрин карман капать, в виде премии.
"Зарплата в срок и заводскую превысит, но больших бабок не жди. Опыта набирайся, там поглядим. Вот визитка. До понедельника думай. Тебе ведь отработать ещё придётся. Подождём, но дай знать, что решил. Позвонишь мне на рабочий," - так сказав, Вован расплатился за заказ и щедро на чай оставил
Подмигнул работнику зала: "Друга моего не беспокой. Пусть посидит, сколько надо. Лады?" И ушёл, не оглядываясь. Не более часа он на Юру потратил, а озадачил надолго. Допив пиво из двух кружек - не пропадать же оплаченному добру, Юрий достал колбасу, хлеб, банку бурды и продолжил отдыхать на свой лад.
А сам на визитку посматривал. Ему никто не мешал и не кричал: "У нас нельзя со своим!" Юрий понимал - это они положение Вована почувствовали. А он, как бы при нём был. Но вот, если устроится в фирму, среди белых воротничков будет работать, в костюме ходить, а не цеховую пыль глотать да мат слушать.
Завод шатко стоит. Кое-какие производства закрыли. Сегодня платят в срок, завтра - опять нет. Да и перед дочкой щегольнуть можно в письме - мол, замом директора стал папка, по хозяйственной части. До бывшей жены новость дойдёт и может, она вздохнёт с сожалением. В общем, через нужный для разных дел срок, Юрий приступил к новой должности.
Первый месяц, по пять раз на дню, порывался сбежать, запутавшись в накладных, доверенностях, чеках. Лажался. Например, забился унитаз и вода верхом пошла. Юрий немедленно вызвал сантехника - договор имелся. Но в панике не дождался, вызвав повторно. Они и прибыли один за другим. А это растрата! Штраф прилетел.
И ещё разное. Но прочухав немного, даже в азартный интерес вошёл. Ещё с бухгалтером, перед которой отчитывался, повезло - терпеливая женщина. Зарплата скромнягу Юру порадовала. Себе оставил столько, сколько на заводе получал, а "излишки" поделил между родителями и дочкой.
Ей письмо и перевод отправил - алименты закончились, но пусть знает, что папа помнит её. И всё бы ничего, но одна из уборщиц объявила Юре войну. А дело в том, что Вован, пардон, Владимир Иванович, для бывшего одноклассника вздумал кабинет устроить. Прежняя завхоз в бухгалтерии уголок имела, но что ж мужика к бабам сажать!
Взял да и переселил уборщиц из насиженной комнатки на прохладный склад. Тут вам и переодеться, и передохнуть, и чаю глотнуть. Обидно и неудобно. Но две - "рангом пониже," стерпели. А вот та, что у руководства мыла, удила закусила. Тут ещё тонкость такая - к себе на склад, феи чистоты через "кабинет" завхоза ходили - окон нет, а дверей две.
Ужасно раздражало! Две лишнего не мотались, а третья - Александра Фёдоровна (на Шуру категорически не откликалась) то и дело бродила туда-сюда. То "особенную" тряпку взять, то срочно выпить таблетку, то зажигалку забыла - возраст за шестьдесят, а дымила она, как паровоз. Худая, высокая, с желчным, сердитым лицом и голос скрипучий.
А у Юры, между прочим, ответственность материальная - на столе чеки, отчёты. Просигналил Владимиру Ивановичу (Вовану), а тот поморщился:
"Они переодеваются среди материальных ценностей, Юр! И вообще, я директор, ты - завхоз. Не переступай лишнего и не грузи. Офис старый. Расположились пока в кабинетах, которые более-менее. Да, тесновато, три помещения закрыты пока - находиться в них невозможно. Отремонтируем! И всех разместим поудобнее."
Юрий шкафчик - "сейф" смастерил и замок повесил. Стол от прохода в сторону сдвинул, но та, кто Александра Фёдоровна, всё равно всё задевала, мешала и смахивала на пол то карандашницу, то стопку бумаг. И повод для конфликта искала, плетя чёр-те что:
"Ты вот зав. чего-то и умным себя считаешь, да? А я вижу, что мешки под мусор ты нам покупаешь дрянные, а в накладных проводишь, как дорогие. Жидкое мыло разводишь водой, а излишки куда? Домой тащишь? И с бумагой туалетной недочёт появился - я ж заправляю в кабинках."
Полная чушь и надо бы посмеяться, а Юрий терялся и начинал заикаться:
"Д-да вы что, Александра Ф-фёдоровна! Я ж к накладным чеки прикладываю. И весь д-документ расписан, как надо. Не мной, а продавцом магазина!"
Уборщица усмехалась: "Я, мил человек, в торговле, завсекцией работала и знаю, как это делается. А ещё чую - не твёрдо тверёзый ты человек. Поддаёшь вечерком? А скоро и на работе поймаешься!"
И так нехорошо взглянула, что Юрий насторожился. Оказалось, не зря. Неделю спустя, вытряхивая его мусорницу в мешок, торжествующе пустую чекушку уборщица выловила. "Ага, что я говорила!" Это был подлог. Юрий уже даже пиво не пил, а чтоб на работе водку вместо чая хлебать - дураком надо быть. Но объяснительную пришлось написать - в отдел кадров настучала подлая бабка.
Отнекивался, конечно, но предупреждение получил. Александра Фёдоровна многообещающе ухмылялась. И дохлую мышь домой приносил - в пакете, среди контейнеров оказалась. Встряхнуть бы противную тётку, но доказательств не было. Оно понятно, что обидно и неудобно переместиться на склад после скромной, но удобной комнатки.
Уборщицы, к тому же немолодые, ничем не хуже завхоза. Но Юрий-то не виноват! Директор ему "кабинет" назначил. Это он пытался объяснить Александре Фёдоровне, чтоб мирно разрешить ситуацию - она молча и аккуратно проходит на склад через его помещение, а Юрий вежливо терпит. Но стервозная "фея чистоты" рубанула:
"Хочешь мира и уважения - переходи в бухгалтерию. Там стол и стул от прежнего завхоза не занятые стоят. Тепло, светло и ... я не покусаю."
Юрий не желал в бухгалтерию. Это означало бы капитуляцию на глазах коллектива. А он и так не очень своим был. Юристы, менеджеры, бухгалтеры и другие смотрели на него, как на обслуживающий персонал - чуть повыше сантехника или технички. Вот ребята с завода, были в доску свои!
И дело делали, а не перепродажами занимались, ничего лично не создавая. Эх, кануло в лету уважение к истинным труженикам! Но дочке о новой должности написал, перед родителями хвост распушил. Платят побольше и нельзя своим увольнением удовольствие вредной техничке доставить. Ладно, покрутится, а дальше видно будет.
Да и придумалось, как прижать Александру Фёдоровну, между прочим, прежде всего, ему подчинённую - завхоз вёл на уборщиц табель учёта рабочего времени, визировал заявления на отпуск и отгулы, приятным словом "Согласовано." Вот и стал Юрий записывать каждый перекур Александры Фёдоровны.
За неделю минут набежало прилично, как раз на докладную хватило. Женщину вызвали в кадры. Увольнять не собирались - убиралась она на совесть, но пожурили, конечно. И то соль! Ждал, пасмурного настроения, но Александра Фёдоровна лишь молча плюнула завхозу под ноги и тут же шваброй стёрла улику своего нестерпимого поведения.
Между тем, второй год Юрий "завхозничал" под руководством Вована. У него переписка тёплая с дочкой наладилась и бывшая жена стала делать приписки. Их приняла её одинокая тётка. Имевшиеся у племянницы деньги, пустили на обустройство домашней гостиницы для курортников - Краснодар же!
Бывшая супруга стала равноправной с тёткой хозяйкой и, кажется, была не против пересмотреть с Юрием отношения - в отпуск к ним пригласила приехать! Вроде и рад, но и отвык. Встретиться надо, посмотреть друг другу в глаза, поговорить. Может и удастся начать заново да ещё и у моря. Но судьбе виднее, как жить человеку.
Та неделя у Юрия выпала, как "активно закупочная и договорная." Директора фирмы (аж три "Вована") наскребли - таки деньжат на ремонт самых запущенных помещений. Вот завхоз и бегал по строительным магазинам и искал мастеров по карману. В пятницу, ближе к обеду, подготовил Юрий отчёт для бухгалтера. Чеки, накладные - всё, как положено.
Тут перерыв. Вышел еду в микроволновке погреть, а бумажки бесценные на столе оставил - скоро вернётся, а уборщицы тоже обедают. На складе своём. Но когда ещё раз перебрал чеки, одного - самого крупного, не досчитался. Не причина для паники - можно взять дубликат, но куда делся?! Вдруг догадался в мусорную корзину взглянуть.
Чек оказался там. Всему бывает предел. Подозреваемая была найдена в месте курения - за углом офиса. Стоит, смолит сигаретку. Взбешённый Юрий взревел:
"Александра Фёдоровна, вы совсем т-того?! Подставить меня хотели?"
"А ты, милок, доложи кому надо. А я заявлю, что чек возле стола нашла, скомканным. Мои товарки подтвердят. Над тобой уж весь офис хихикает - такой я тебе создала имидж. Скоро свалишь, как миленький. Сам виноват - довёл пожилую женщину."
Взгляд у Александры Фёдоровны был безмятежным и наглым. Вплотную приблизившись, Юрий ухватил её за лацканы старенькой куртки и затряс:
"Ты не женщина! Ты мерзкая, старая баба. Таких, как ты, берут в прототипы сказочных ведьм. Я костьми лягу, но через мой кабинет лично ты больше не пройдёшь. Пусть тебя охранник запускает на склад с улицы. И мне плевать, как ты будешь по холодку ходить со своими тряпками, вёдрами! Чтоб ты сдохла, проклятая!"
На удивление, уборщица слова не вставила. Обычно бледные, щёки кумачом вспыхнули, глаз задёргался - пробрало, наконец! Достала ещё сигарету, а Юрий в офис вернулся - пусть, хоть обкурится! В бухгалтерии отчитался. Технички уходили раньше, но Александра Фёдоровна не зашла одеваться. Её сумку и одежонку тихие коллеги - технички ей вынесли.
Выходные Юрий провёл в возбуждении, перебирая случившееся. С одной стороны - стыдно. Уборщица ему годилась в матери (чур-чур, не дай бог такую). С другой - перешла все границы. Ничего, такой встряска на пользу пойдёт. Присмиреет. Он, конечно, не монстр - не заставит её по улке ходить.
"Разберёмся! А в отпуск поеду к своим и, возможно, устроится моя жизнь совершенно иначе!"
Это Юрий себе уже в воскресенье вечером говорил, спать ложась. Заснул сразу и крепко, но в полночь подскочил на кровати от страшного сна - Александра Фёдоровна приснилась ему. В длинной белой рубашке, седы волосы распущены по плечам. Глаза широко распахнуты, а взгляд, как тёмная бездна!
Наверное, совесть постаралась с видением, но до утра глаз не сомкнул. А в понедельник одной уборщицы не досчитались - не пришла Александра Фёдоровна. Причина до обеда была не известна, а потом из отдела кадров Юрию позвонили и сообщили, что женщина ... умерла в воскресенье, в городской больнице.
Субботний инфаркт, прооперировали, но не выдюжила. "Это я виноват,"- сразу подумал Юрий и стал не рад белому дню. В офисе повздыхали, бухгалтерия материальную помощь выписала, сами скинулись. А кому отнести родне и на похоронах от коллектива побыть? Делегировали завхоза: "Вы техничек курируете!"
Похороны были на среду назначены и Юрий отправился, с сердцем тяжёлым. Сразу на кладбище. Народу набралось человек семь - соседки, технички - коллеги и молодая женщина с девочкой - подростком. "Дочка и внучка, - догадался Юрий. - Вон скольких я своим ором осиротил! Нет мне прощения."
Вручил с деньгами конверт, не поднимая глаз. Подошёл к гробу проститься. Александра Фёдоровна выглядела не страшно. И что он себе ночью надумал. От присутствия на поминках отлынил, но и на работу не заявился. Купив бутылку водки, нарушил сухой закон у себя дома. Уснул без мыслей и чувств.
А в полночь к нему опять заявилась покойная. В том же платье, что хоронили, причёсанная и в платочке. А в руках огромный мешок с мусором. И давай им засыпать бедного Юру. Ему уж дышать не чем, а она всё кидает и кидает. Кое-как выдрал себя из сна. Сердце колотится, на лбу капли холодного пота. Жесть, одним словом.
Работать не было сил и Юрий выпросил две отпускные недели. Ладно, для юга оставшихся хватит. Всё равно он уволится и теперь точно переедет к жене. Она примет - из писем видно. Надо будет права получить. Тогда, продав его комнатку, можно будет машинёшку купить и таксовать, а остальное время домашней гостинице посвящать. Эх, заживут!
Так он думал, специально подробно, чтобы стало полегче. Но на девятый день ноги сами привели его к дому покойной Александры Фёдоровны, "навещавшей" его каждую ночь с мешком мусора. Как уж имя дочки её? Кажется, Маша. Да, точно. Нажал на звонок, толком не зная, что скажет. Маша не удивилась:
"Спасибо, что пришли помянуть мою тётушку. Она была непроста и знакомых всех растеряла. А соседки уже побыли."
Сели за стол. На них, с фотографии, смотрела Александра Фёдоровна. Давняя фотография. И молодости покойная не была хороша. К поминальному меню Маша графинчик с домашним вином выставила. Тоже не особо красивая. Обыкновенная. Но глаза ясные, синие, взгляд ласковый. Не из-за вина и присутствия Юрия - просто такая она, племянница вредной покойницы. И он решился покаяться.
Всё, как есть рассказал, закончив так: "Я виноват. Словом убил вашу тётю. Можете заявить на меня." Помолчав, Маша головой качнула:
"Вряд ли. У тёти это второй инфаркт. Ей следовало бросить курить, злиться, расстраиваться и мыть полы. Хватило бы пенсии. Я работаю, алименты на дочку приходят. Да ей самой много не требовалось. Хотите, подробнее расскажу? Дочка у моей подруги ночует и лишнего не услышит - я её против тётушки настраивать не хочу."
Юрий захотел и вот, что узнал.
Жили две сестры - Саша и Женя. Одной двадцать четыре, другой семнадцать. Мать их умерла, отец создал другую семью. Саша уже старшим продавцом работала, а Женя только школу закончила и в педучилище поступила, хотя старшая сестра выбор её ругала, как "невыгодный." Но содержала, кормила.
Душу вкладывала. А чем младшенькая отплатила? У Александры имелся знакомый по имени Павел. Она в него была влюблена и, как могла, завлекала. Всё-таки сходили в кино. На чай Саша его пригласила, отправив Женьку к подруге. А та вдруг заявилась, защебетав:
"Шурочка! У подруги вся семья загрипповала. Я у себя книжку почитаю и мешать вам не буду."
Сама не красавица, а манит - улыбкой, глазами. Год спустя Павел на ней женился. И не стало у Александры сестры. Тем более, что муж её в далёкий город увёз. Но через годы эта бесстыжая заявилась к Саше с дочкой и сыном. Оба подростки, а она при смерти. Онкология и все ремиссии прошли.
А Павла, оказалось уж три года, как нет в живых - он альпинизмом увлекался и погиб. Свекровь больную невестку не захотела терпеть и попросила уехать. Правда просила ей внука оставить - мальчик был очень похож на отца. Но Женя понадеялась на родную сестру.
"А тётушка нас тоже только из-за Пашки не выгнала. Это мама так брата назвала в честь папки, хоть он был недоволен," - тихо говорила Маша, а Юрий внимательно слушал.
Бедную Женю похоронили, а брат и сестра у тётки остались. Машу она терпела, а Павлика баловала и обожала. Он до чёрточки, до родинки возле уха был похож на отца. Ему Александра Фёдоровна дала возможность в институте учиться. Военная кафедра заменила срочную службу. У тётки были большие планы на Павла.
Надеялась с ним вместе жить, быть друзьями. Потом принять в невестки очень скромную девушку, чтоб голоса лишнего не подавала и оставаться для Павла самым значимым человеком. Племянница была лишняя и тётка её замуж вытолкала. А Павел взял да и уехал. Сначала на Камчатку, потом в Новосибирск.
Женился, не ожидая благословления тётки. Карьеру хорошую выстроил. Но Александра Фёдоровна считала своим долгом помогать любимцу деньгами. Павел не приезжал, в гости не приглашал и дочек с тётушкой не знакомил. А у Маши семейная жизнь очень плохо сложилась. Муж её бил, она терпела, не зная куда с ребёнком податься.
Вот тут тётка, которой стало совсем одиноко, Машу благородно спасла.
"Развод мой поддержала. Муженёк выступил - она ему в лоб дала. Сама собрала наши вещи. Прописала нас с Ликой. Поддержала морально и материально на первое время. С ней было сложно. И мне, и всем, кто её знал. Солнышком для тётушки оставался Павел - мой брат. Такое далёкое солнышко.
Ради него продолжала работать. И даже после первого, неосложнённого инфаркта не бросила тряпку - времена - то усложнились и Паше трудно. Так она говорила. А Павел даже на похороны не приехал. Мне и Лике с ней жилось не комфортно. Молчали, подчинялись.
Я дочке внушала, что мы тётушке многим обязаны. И это так. Несколько раз переписывая завещание, эту квартиру Александра Фёдоровна мне завещала. Не мучайтесь, Юрий, тётя умерла потому, что наплевательски к себе относилась. Из заботы - только таблетки. Иногда мне казалось, она загнать себя хочет. Несчастная была и одинокая, хоть мы с Ликой рядом."
Юра и Маша долго ещё сидели. За окном темнело. На них смотрела ещё молодая Александра Фёдоровна. И взгляд её казался смягчённым. Дурные сны больше Юрия не беспокоили. Из фирмы Вована он вскоре уволился, вернувшись на завод. Повидаться с бывшей женой не поехал - ни к чему оказалось.
Как прошли годины Александры Фёдоровны, так он на Маше женился и девочку Лику на себя записал. У жены зажил, на территории бывшей врагини, а свою комнатушку продал - так и у них появилась машина. Это всё было давненько. Супруги - Юра и Маша, в возраст вошли. Лика давно замужем и внуки, ею рождённые, взрослые мальчики.
Что любопытно - покойная Александра Фёдоровна, больше ни разу не снилась ни Юре, ни Маше. Вот что это было - те, Юрины, сны?
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина.