В далёком детстве в лесах Подмосковья я собирал грибы, сидя на шее у отца. Очень удобно. «Гибы!!!» - кричал я, издалека завидев красную шляпку. Не важно, что это за гриб, подосиновик или мухомор, но дивились мои родители, что я нахожу грибы быстрее, чем они.
Прошли годы, и как мне повезло, что довелось несколько лет прослужить в Белоруссии, в гарнизоне города Быхов. Но речь не о службе, о Белорусском лесе. Походы в лес были праздником, настоящим мероприятием, отдыхом.
Иногда с друзьями, иногда сами по себе, садились в междугородний автобус, и выходили на любой остановке, на трассе. Вот прелесть социализма, - автобусы по расписанию и за смешные деньги! Если учесть, что между сёлами около 10 км, то этого массива леса предостаточно для тихой охоты. И никого не встретишь. И не заблудишься, - справа, если смотреть на север, трасса Гомель – Могилёв, слева река Днепр, между ними 3-5 км.
В лесу, как в огромных залах, стоят свои леса, поменьше. Все неповторимы! Из одной залы в другую вступаешь как в новый мир, с новым воздухом, с новым светом. И с новыми грибами. А какое разнообразие! Мы с женой стали опытными грибниками и перевидели, пожалуй, все грибы, которые можно найти в справочниках. А как кстати вышла книга Владимира Солоухина «Третья охота», я зачитывался его словами и охотился вместе с ним. В книге было много рецептов приготовления не только грибов, что-то мы пробовали, и раз накололись, - речь шла о настойке водки на чесноке, уж так Солоухин её расхваливал: всё сделали по рецепту, выдержали срок, и, оказалась гадость полная, пришлось вылить в раковину – такая стояла вонь!
Нам казалось странным, что некоторые индивиды совершенно равнодушны к грибам, и не могут отличить подосиновик от подберёзовика, или раз и навсегда запомнить как выглядит опёнок!
А как любили друзья угощать друг друга своими заготовками грибов за праздничным столом! Ведь у каждого свои секреты. Мы с женой, как и многие, заготавливали разные грибы, как говорится, не покладая рук, из года в год, делая поправки в рецепт.
Но наступил момент, когда я лично изменил своё отношение к грибам. И дело не в открытиях учёных о глобальном грибковом мире на Земле, о первозданности этих живых существ. А просто, в очередной раз к нам в гости приехали мои мама и папа.
В первый же выходной поехали в лес по грибы. После Оренбургских степей, где лес только в пойме реки Урала, родители были в восторге от леса Белоруссии. А какой воздух! Настоянный на травах и хвое воздух растворяет в себе, наполняет, лечит всё твоё существо, очищает мысли. Сделали привал. За что люблю свою красавицу жену, так за вкуснейшую еду, что она готовит. Отдохнули в тенёчке, а отец всё ходил и ходил вокруг. Пришёл, сел на поваленное дерево, смотрю – плохо ему, сердечный приступ, похоже. Женщины бросились к лекарствам, испугались, машины рядом нет. Но хорошо, отпустило тогда отца.
Причиной сильного переживания стало место, где мы остановились. Это были окопы и воронки, заросшие травой и мхом, сглаженные временем следы былых боёв Великой Отечественной войны. Их очень много, этих следов, а мы и не замечаем на чём растут грибы. Отец показал один осыпавшийся окоп, где лежали кости и черепа бойцов. При освобождении Орши в 1944 году папа был ранен второй раз и выжил. А это не так и далеко по месту и времени. А это значит, что та реальность живёт рядом с нами, отец свидетель, и спина его и ноги, исполосованные осколками мины.
Сил это место явно не прибавляло и мы поспешили на остановку.
---------------
Посвящение в моряки
Не все знают, что аэродромы морской авиации располагаются иногда далеко в глубине суши, и за 200-300 км от берега моря несут службу матросы, никогда не видевшие море. Так выпало - служба одна, а корабли разные. Но, думаю, каждому хочется хоть чуть-чуть побывать в шкуре другой рискованной профессии. Вот и мне довелось прикоснуться к шкуре моряка.
Этот авиационный полигон был расположен на небольшом острове в Финском заливе, в нескольких милях от бывшего военного городка. Чтобы руководить полётами в районе полигона, прикомандированный лётчик, имеющий допуск, должен был переплыть пролив на катере.
Итак, я в командировке на полигоне. Тут же, в гостинице жил как холостяк начальник полигона, целый старший лейтенант Виктор, и мы с ним хорошо познакомились. В подчинении Виктора были несколько матросов, которые расписаны в наряды до дембеля, и, значит, во время перехода из порта на остров я должен выполнять обязанности матроса на катере. В морском деле я был полный профан. Ну, что же, быть по сему! Это казалось забавным, и для посвящения в матросы я купил коньяк, который мы решили выпить после первой же работы на полигоне. Коньяк спрятали в тумбочку.
На следующий день как раз работа бомбами с малых высот, и вот мы у причала. Где же катер? Боже, он оказался таким маленьким по сравнению с пограничными катерами, которые просто затёрли его бортами. Это была спасательная лодка типа «Фрегат» с дизелем и абсолютной непотопляемостью. Виктор взял «добро» у пограничников и уверенно вывел катерок из гавани на запад. Где-то через час мы достигли острова и я не успел позеленеть от болтанки.
Прогноз погоды к вечеру давал ухудшение по ветру и нижней кромке облаков, такой расклад нам не нравился, - могло сорваться бомбометание, и мы могли остаться ночевать на острове по волнению моря. Так и вышло! Самолёты прогремели над нами в облаках вхолостую, полигон закрыли, и мы с Витей поспешили к лодке. Идти километра 3 среди осколков снарядов и бомб, много спелой земляники, которую трогать нельзя, и вообще сворачивать с тропинки нельзя.
Вышли к морю и видим: волнение 3 балла, выходить нельзя. Это с одной стороны, а с другой, - мы устали, мы голодные и нас ждёт коньяк. Давай, старлей, принимай решение, я хоть и майор, но сейчас твой матрос, как Лом с яхты «Беда»! Старлей прикинул ветер, глянул на часы и принял решение идти домой. Он знал на что шёл, а я-то нет!
Болтало здорово, но это были цветочки. На середине пути заглох дизель, и нами занялись течение и ветер. Наконец-то я пригодился, меня усадил командир на подкачку топлива, с какой-то попытки движок завёлся. Стало быстро темнеть и пошёл дождь, ветер усилился. Мы подошли к воротам базы, включив огни, и наш смелый «капитан» обнаружил, что ворота закрыты бонами, а малейшее промедление у входа грозит тем, что нас ветром выбросит на камни. Старлей сдавал назад, сигналил слабеньким гудком, и снова подходил к воротам, но сверху не было никаких признаков жизни. Нас никто не ждал! Погранцы решили, что мы остались ночевать на острове и закрыли гавань. Связи не было.
Слева стена мола, справа стена и каменистый берег, всё ревёт и воет, как выкручивался этот морячок, как держал катер в качку, не знаю, наверно это высший пилотаж, но он идёт за помощью ко мне. Короче, мне надо прыгнуть на скобы мола, подняться и обойти по периметру гавань, найти бонный трос и отпустиь его на дно.
Виктор осторожно подрулил к левой стене, я стою на носу в полный рост как на скачущей лошади, держась за швартовый конец, увидев ближнюю скобу, прыгаю на неё. Всё в порядке! Я всё сделаю! Я бегу по твёрдой поверхности и чувствую себя 100% моряком! Я сдал зачёт.
Надёжно закрепив лодку, без сил пришли в гостиницу. Эх, вмазать бы сейчас! Спрашиваем соседа по номеру:
- Где коньяк?
- Так вы, говорят, на острове остались!
Вот теперь зачёт.
Моряк, не возвращайся в порт, как вор.
Не возвращайся, ради Бога, раньше времени.
Побудь на острове без Пятницы, без племени,
найди сокровище и проиграй его.
Влюбись сто раз в портовую деваху,
останься с той, что жизнь тебе спасла,
когда, с кривой ухмылочкой, наваха*,
в матросской драке рёбра обожгла.
Создай семью в далёкой Полинезии,
по центу в день копи на свой билет.
Но в дом не возвращайся раньше времени,
ведь дома нет, когда тебя в нём нет!
* - испанский складной нож
---------------
Фантастика Сотый
У одного из богов-лётчиков было 100 пилотов под присмотром. Ещё их называют хранителями. Работа такая. Они должны в любой момент оценить ситуацию, возникшую в полёте у подопечного лётчика, состояние его судьбы на данный момент, учесть судьбы членов экипажа и пассажиров, принять решение – помогать лётчику или нет. И всё это делать одновременно со всеми подопечными.
Лётчики под присмотром попадаются самые разные по классу, типам самолётов, странам проживания. Отбор в сотку проводил Главный, понять его логику при отборе было невозможно, сами лётчики ни о какой сотке не знали и лишь подозревали о божьей помощи по маленьким деталям в сложной ситуации полёта. Говорили – просто повезло.
Но хранитель мог вмешиваться только в самый критический момент, помогая пилоту, и не мог помочь, если факт помощи «сверху» мог быть обнаружен в ходе расследования катастрофы. Такой закон установил Главный. А Главный – такой противоречивый, и он оставил за собой право вмешиваться в любую ситуацию. Лётчик должен думать, и должен думать, что он думает сам. Но проколы всегда бывают, и необъяснимых вещей при расследовании выявляется много.
Потому, при разборе полётов у Главного, хранителя могли отстранить от работы или просто понизить в должности до присмотра над шестью десятками, а то и над тремя десятками пилотов. Это, конечно, унизительно, но и совсем не выгонишь - хранителей явно не хватало, авиация на Земле быстро развивается.
Дело в том, что хранителей выбирают из тех же земных лётчиков, что и обычных, ушедших на «вечный покой», но особо одарённых, как говорят на Земле, «лётчиков от Бога». А таких мало. Они так преданы небу, что готовы летать хоть на метле, терпеть разносы на разборах полётов «ни за что». Обычные пилоты, стряхнув земной тлен, быстро переучиваются на водителей НЛО, земные умения остаются. Одно время пробовали высококлассных лётчиков после земной смерти «оставлять на второй год», но из этого ничего не получилось, качества не прибывало – душа была одна.
Так о чём это я? Ах, да! Среди хранителей ходит фантастическая история о том, что у бога-лётчика XXL среди подопечных пилотов оказался его сын – сотый пилот. Как такое могло произойти, только Бог знает, да что я говорю, - конечно, знает, видимо что-то задумал. Но, говорят, как только XXL узнал об этом, то перевёл сына в лётное училище учить курсантов, а потом и совсем перестал пускать его на полёты. Ведь это же надо! Быть скандалу.
А как же наш сотый по имени Xxl? Он не мог понять откуда наваливаются проблемы, и начал пить водку. Надо было что-то делать.
У Xxlя в госпитале умирал друг – опухоль мозга. Когда в последний раз Xxl навещал его, тот уже не разговаривал, но выслушивал молча. И вот наш сотый рассказал другу о всех своих бедах на службе, - его начальники козлы и относятся к нему предвзято, в семье не до любви – денег нет. А главное, мечта о небе летит к этим самым, ну, которые у нас не поминаются.
Друг умер и добросовестно передал принимавшему персоналу всё, что унёс с собой в могилу. Распечатка монолога Xxl легла на стол XXL. Было принято решение о личной встрече отца и сына. Но как сделать эту встречу максимально щадящей для психики обычного человека? Только во сне. Для подпитки веры – а это дело как раз божеское, - надо будет XXL выйти в проявленный мир во время сна пилота по разрешению Главного, а что касается общения душ, так это завсегда, это пожалуйста.
Операция по переходу в земное время всегда происходила при повышенных мерах безопасности под контролем Главного, а сейчас была ещё усилена охрана, и засекречено время и место входа в промежуточное измерение. Не все параллельные ведомства были согласны на такое вмешательство в дела людей, кто-то ревновал, считая XXL любимчиком Главного. Да ещё тёмные силы не дремали, пытаясь пролезть в любую трещинку защитного поля Земли.
Опишу только то, что Xxl запомнилось из сна, в который он был погружён. Вершина холма в облаках, яркое солнце, его умерший друг с ясной радостной улыбкой держит за руку красивого старца, сияющего светом. Пилот лежит и слышит свой голос. То ли жалобы, то ли претензии, ничего не запомнил, но слёзы текли из глаз, это точно. Старец молчал, только положил руку на голову сына.
Потом ещё долгое время ощущалась эта рука на голове, пилот удивлялся, но никому об этом не рассказывал. А вскоре его перевели в авиацию МЧС, и пошли полёты один другого интереснее.
-------------
Таверна
Одесса в 1980 году.
Командировка в Николаев затянулась и мы попали от скуки на экскурсию в город Одессу. Высадили нас из автобуса у Театра. Короче, известная всем лестница, памятник Ришелье и Дерибасовская улица, дальше кто куда горазд. Назначили час отъезда. Со мной увязался однокашник по училищу, мы с ним не очень дружили, мутный он был, гад. Захотелось жрать.
Свернули с Дерибасовской раз, потом с Пушкинской два, и под высокими платанами увидели скромную табличку "Таверна". Это оказался подвал в прошлый век: темно, каменные своды, кажущиеся грубыми длинные деревянные столы и скамейки. Народу ещё было мало, а потому накурено не сильно. Заказали скромно какое-то вино и еду. Выбор вообще никакой, - конец 70-х! Проглотили что дали, добавили вина, сидим голодные.
А стол начал заполняться людьми самыми разными, как оказалось. В торце дубового стола образовался солидный мужчина в костюме в галстуке, с умным видом. И я успел заметить, он за нами присматривает. Да в этом зале мы выглядели как два тополя на Плющихе среди платанов.
Ещё люди сели рядом с нами, и началось что-то странное. Во-первых, мужик с торца прислал нам двоим бутылку вина в знак хорошего настроения. Спасибо, подняли стаканы в его честь, и тут я пригляделся к мужикам, сидевшим рядом с нами. Да это были один другого лучше экземпляры Одесских анекдотов в самом хорошем, конечно, смысле. С нами сидели люди, похожие на Карцева, Ильченко, Жванецкого и так далее. Что слово ни скажут, надо думать.
Все хмелели а закусывать, похоже, там было не принято. Нас быстренько "раскололи", - кто мы и откуда. И началось следующее: как только я тянулся в пиджак за деньгами на следующую порцию сухого, так присаживался рядом ко мне сосед уже с полным стаканом для меня, и рассказывал всё про свою жизнь. Коротко и ясно, с показом фото жены, детей, и где он в форме кап дальнего плаванья! Кто-то пускал слезу. Потом подходил следующий, и то же самое - вся жизнь в паспорте. Разница была в том только, что один гордился Одессой, сыновьями, квартирой, другой клял этот город за судьбу, за ****ь жену, за потраченные годы в морях, за мизерную пенсию... Я удивлялся - не то слово. А уважаемый товарищ в торце стола только ухмылялся и интерес к нам потерял.
Очнулись мы с "другом", когда вспомнили про автобус. Но возникла неловкость, нас угощал весь стол, а мы никого. Хотел я поставить бутылку чисто символически перед уходом, посчитал деньги, и оказалось их хватило только уплатить по счёту, даже на чаевые нет. Поворачиваюсь к напарнику, мол, давай деньги, а он заявляет: денег нет, он их забыл, не взял с собой. Вот сволочь! Я, говорит, тебе потом отдам... Мужики всё слышали, и я не успел вмазать ему по роже, - нас подхватили, и вежливо вывели из подвала на свет Божий. Наш автобус оказался буквально за углом. Какая интересная оказалась Одесса! Какие интересные оказались мы!
Половину обратной дороги я спал, как счастливый человек. Вторую половину думал о таверне. Какой это особенный мир со своими законами. Любого, входящего с улицы, там понимают сразу, видят насквозь. Просто так к тебе не подойдут. Будут рассказывать о себе, при этом всё узнают о тебе! И сколько у тебя денег. В результате что мы имеем: Я хотел испить из Одесской бочки, я получил сполна. Таверна забрала все мои деньги, ровно сколько было, и тактично не дала сделать заказ больше. Скандала нет и все довольны! Здравствуй, Одесса!
Касаемо моего попутчика вспомнилась фраза одного бывшего лётчика, преподавателя 33-го Центра переучивания – настоящий лётчик всегда должен знать в каком кармане у него расчёска. А этот не проверил даже деньги. Но злость уже прошла.
---------------
Горлица
Средь бела лета, средь бела дня я услышал странный шум над головой. Дело было на даче, я сидел на лавочке под нашей сосной, а сверху что-то падало. Наконец, разглядел среди веток крупную птицу, она отчаянно била крыльями, но снижалась, и упала в кусты у забора. Упала не красиво, как-то, как падают люди, разбросав крылья. Но сразу уселась нормально, собрала крылья и показалась во всей красе. Это была горлица.
Пара горлиц поселилась весной где-то рядом, и вся их жизнь проходила на глазах у дачников нашего района этажом выше: на высоких соснах и высоченных тополях. Наши грядки они считали своими. А как смешно горлицы клевали ягоды йорги! Слёту хватали тонкую ветку с ягодами и наклонялись вместе с ней чуть не до земли, так, зависнув вниз головой, они и ели. Отлетев на соседнее дерево, выбирали следующую ветку для атаки. Потом на память оставляли фиолетовые следы на дорожках.
Впервые видел эту птицу так близко, это не голубок с открытки, а крупная дикая птица. Мы встретились глазами и, мне показалось, она меня узнала. Скорее всего, просто мне захотелось, чтобы она меня узнала, ведь мы люди для них все на одну голову.
Что было делать, я не знал. Пытался приблизиться, встречал отпор. Горлица так сильно била крыльями, а в глазах была такая боль, что я отступал. Наконец, положил рядом с ней баночку с водой и уехал, меня ждали.
На следующий день обнаружил на том месте кучу перьев и два крыла. Этого следовало ожидать. Прошло лет 10, а я помню этот решительный, как оказалось гордый взгляд крупной горлицы, этого дикого-предикого голубя, живущего рядом с человеком.
---------------
На старт, внимание...
Как не подышать воздухом аэродрома, который молодит и навевает воспоминания...
Вот я и вспомнил. Как-то на полётах, чтобы не болтались без дела в ожидании своей очереди, инструктор услал нас двоих курсантов на старт, на "Т", смотреть чужие посадки и мотать на ус. Как говорится, сто раз посмотрел, - один раз сел сам. А стояла жара и ветер хороший. Руководитель посадки майор ***, вынес трубку радиосвязи - "матюгальник" - на воздух из машины связи метров за 20, стульчик раскладной, столик, на нём плановая таблица. У машины ПРП поставил свой Жигуль-копейку. Мы стали у машины - спрятались от ветра и раззявили рты, смотрим на заходящие самолёты и курим.
Вдруг, слышим майор что-то орёт, эл. станция тарахтит, ничего не слышно. Наверно что-то случилось в воздухе. Крутим головами и ничего не понимаем, а ПРП орёт всё громче и машет нам кулаками, бьёт себя по голове, потом по столу, потом показывает нам! Он стал показывать нам под ноги, и до нас дошло: оказалось мы стоим и курим у бензобака, а шофёр ЗИЛа солдатик в это время сливает бензин в канистру прямо у наших ног! Мы стряхивали пепел сигарет рядом с горловиной. Когда боец успел открыть пробку мы и не заметили. Майор *** машет кулаками, а трубку бросить не может. Мы поняли: нам грозит двойная опасность. Бросили мы сигареты и бегом оттуда, а нам вдогонку летели какие-то слова.
Пока написал обхохотался, чего и вам желаю!
https://proza.ru/2018/06/14/157