Говорят, что под Старый Новый год принято рассказывать какие-то замечательные истории или откровенно прощаться с тем, что долгие годы беспокоили душу и совесть.
В моей биографии есть и то и другое. Не пугайтесь, всю свою судьбу я пересказывать не буду. Тут я сам не стал бы рисковать: небось, жизнь - не сказки тысячи и одной ночи…
Впрочем, вы догадались по заголовку, что это будет касаться только тех событий, что связаны с мебельным комбинатом. И вы будете… абсолютно правы!
Вопрос только в том, что можно прибавить нового, к тем скупым фактам, которые о комбинате известны или, которые поведала нам в "Тагильском рабочем" №135 за 25 июля 2014 года в своём очерке "Испытание временем" Анастасия Васильева?
Нам ли (кто интересуется историей родного города) не знать, что хроника объектов, озвученная однажды (особенно в случаях, когда её относительно добросовестно прослеживали летописцы) будет в будущем фактически повторяться в том же объёме и почти одними и теми же словами. Потому что всегда присутствует некий шаблон, который невозможно представить кардинально по-новому: всякий раз это будет больше походить на изложение общеизвестного материала, чем на оригинальное освещение ушедшей эпохи.
Неужели всё так безнадёжно? Я вам отвечу, дорогие читатели, что если вы так решили, то вы – заблуждаетесь! Только не подумайте, что я призываю вас интерпретировать прошлое в ущерб правде и превращать историю в анекдот, перегружая её собственными домыслами, и, высосанными из пальца, мифами. Я вот что на это скажу: по какой-то причине мы игнорируем (стесняемся или уверены, что это не имеет никакого значения) собственную историю в свете чеканной истории родного предприятия. А ведь это огромный пласт, о котором никакой хроникёр не расскажет, если непосредственные свидетели об этих деталях умолчат. Это бескрайнее поле для художественных полотен и осмысления прошлого. А главное здесь в том, что личные живописные воспоминания привнесут в летопись своеобычность, какую никакие добротные фактологические очерки и прочая документалистика дать не смогут.
Сегодня я сделаю попытку пойти этим путём. Поэтому, прошу прощения, если мои литературные потуги, затеянные как эксперимент, как обращение к читателям щедро делиться собственными историями без опаски быть осмеянными, окажутся неудачными.
Но, начну издалека, так как сначала придётся объясниться, как я вообще оказался на мебельном производстве. Тем более, что предыстория предприятия, в общем-то, гораздо главнее и весомей, чем, собственно, частные застольные байки.
Строительство мебельного комбината назрело в Нижнем Тагиле давно. Город разрастался, народонаселение постоянно пополнялось за счёт потоков, завербованных по всей стране специалистов и молодёжи для строительства НТМЗ; осужденных из местных лагерей; да и вообще граждан, привлечённых завидными перспективами, которые сулила опора державы.
Кустарные мастерские (и частники, изготавливающие мебель полуподпольно) уже не справлялись с заказами на мебель (наверное, многие могут вспомнить, например, резные буфеты с точёными элементами, украшавших быт наших родителей).
В этих условиях в 1956 году было принято решение построить в Тагиле серьёзное предприятие по изготовлению мебели и налаживанию централизованного снабжения этим товаром жителей.
"За два года были возведены основные производственные корпуса и вспомогательные цеха: котельная для выработки технологического пара, механический, электроцехи, автогараж, компрессорная" (из статьи "Испытание временем", автор Анастасия Васильева, газета "Тагильский рабочий", №135 от 25 июля 2014 года).
На карте, подписанной к печати в 1961 году, расположение основных цехов и служб выглядит так:
1 – цех №1 (состоял из нескольких производственных участков (по порядку): - шлифовальный, полировальный, лаконаливной, столярная мастерская, сборки мебели; а также - кабинет начальника цеха, зона отдыха, вспомогательные помещения и склад готовой продукции и материалов, с 1983 года – художественная мастерская). Начальник цеха в 70-80-х – сначала Д.И. Шумский, затем - Прокаев Виктор Степанович.
2 - цех №2 (непосредственно в цехе находились: - сортировка и сшивание полотен из шпона, кромочная, сборочный цех, склад готовой продукции; в кирпичном двухэтажном пристрое (в начале цеха) - лаборатория, слесарка, столярная мастерская, мастерская художника (до 1983 года), на втором этаже - кабинет начальника цеха и актовый зал). Начальник цеха в 70-80-х – Неганов Александр Матвеевич
3 - цех №3 (столярная мастерская, участок первичной машинной обработки брусковых деталей, сушилка, компрессорная; в конце здания в пристройке с торца - сувенирный участок).
4 – здание управления (на первом этаже – рабочая столовая, здравпункт; на втором этаже – административные службы; и наконец: в отдельном пристрое – проходная комбината).
5 –котельная; начальник котельной Глухов Леонид Васильевич
6 – прессовый участок
7 - РМЦ - (в здании находились: токарная мастерская, кузница и электроучасток; в кирпичном двухэтажном пристрое (в начале цеха) - техническая библиотека, классы для повышения классификации, конструкторское бюро и отдел механика и энергетика)
8 - автогараж
*** всё названо по памяти, так что могу ошибаться, поправьте.
А уже через год после пуска, как поведал киножурнал Свердловской киностудии "Советский Урал" за №40 (1959 год) в выпуске о "Нижнетагильском мебельном комбинате", о том, что "благодаря прогрессивным методам с конвейера каждые 11минут сходит – шкаф", а "к концу пятилетки комбинат выпустит продукции на 60 млн рублей"…
Но не буду утомлять пересказом, лучше посмотрите киновыпуск своими глазами. А кто-то (быть может) вспомнит, как он смотрел этот документальный киножурнал в местном кинотеатре перед началом сеанса в далёком 1959 году.
Моя собственная рабочая биография на прославленном мебельном комбинате, началась в 1980 году и совпала с кануном 25-ти летнего юбилея предприятия. Вначале я работал в цехе №2 столяром-сборщиком (и поэтому не понаслышке знаком с производственным процессом), а затем – художником-оформителем.
За свою жизнь я немало, где ещё работал, даже мастырил ювелирные изделия и отливал изразцы, но настоящим своим становлением как человека и гражданина, я без всякого преувеличения обязан воистину по семейно-дружному более чем тысячному коллективу мебельного комбината.
К сожалению, у меня нет фотографий тех лет, когда я стоял у сборного станка и собственноручно клепал шкафы и тумбы. Но думаю, кадры из киножурнала вполне подходят для того чтобы мы имели представление как происходит рождение мебели из отдельных деталей.
Не скажу, что в этой профессии надо отличаться особой сообразительностью, но опыт и навыки, выработанные со временем, имеют совсем немаловажное значение. Ведь от того как ты работаешь лично и умеешь стыковаться с коллективом зависит твоя зарплата, - работа-то сдельно-премиальная!
По советским меркам, зарплата столяра-сборщика была вполне приличной. Например, по второму разряду у меня выходило слегка более двухсот. А это немаловажный фактор!
Рядом с нами, ничуть не чураясь работы обычного сборщика мебели, работал сын директора Голубенцева Константина Сергеевича - Сергей. Разве нынче можно такое представить? Сегодня даже пятая вода на киселе какого-нибудь олигарчика может с его позволения претендовать на карьеру в фирме сразу в управленческом звене.
Не грусти, Серёга, что родился в СССР и не успели придумать для тебя должность какого-нибудь "менеджера по торговым связям и продвижению товара"! Зато у тебя было счастливое пионерское детство и достойная комсомольская юность!
Шучу, шучу… А то подумаете вдруг, что я с умыслом "лью желчь" на прошлое страны. Это просто безобидная ремарка к вопросу о высоком престиже труда в Советском Союзе вообще, и на мебельном комбинате - в частности.
Одно могу сказать, никому тогда и в голову не могло прийти посмеяться над тем, что папа не пристроил сынка (как, впрочем, и невестку, - тоже обычную работницу) на тёплое место.
Однако с другой стороны, не хочу прослыть необъективным и петь только дифирамбы непростой советской действительности. Да, к чему лукавить, встречались "отдельные недостатки" (как их называла советская пресса), а иной раз даже чересчур часто.
Об этих недостатках социалистической системы хозяйствования я не вправе умолчать, поэтому по ходу повествования о некоторых выскажусь откровенно.
Например, с первых дней у меня возник вопрос, почему при таком колоссальном спросе (несмотря на дороговизну) на мебель, не расширяется (ведь это выгодно!) производство? Или, почему, ассортимент, модификации и декоративный дизайн так скупы? И, наконец, почему строгие (реально необходимые) требования ОТК работают в ущерб предприятия, когда отбраковку изделий можно не консервировать до непонятных времён, а сразу пустить в продажу по индексу экономкласса (типа уценки)?
Тут уж я не сказал бы, что шучу.
А уж какие могут быть шутки, когда попадаешь на участок, где покрывают изделия нитролаком или заливают полиэфиром? Дух захватывает, точно! Нет, не от восхищения грандиозным размахом производства, а от того, что лёгкие отказываются принимать эту воздушную смесь за просто так. Впрочем, за зарплату тоже. Просто хозяйки лёгких оказались неумолимы: надо! И их лёгкие вынуждены были подчиниться твёрдой воле.
Может поэтому, мужчин на этом трудовом фронте не сыщешь. Не пожелав спорить с лёгкими, они ретировались на участки "поответственней".
Слава богу, хоть иногда мужчины вспоминают про наших женщин в поэтическом ключе, с гордостью приплетая в искромётную речь "остановленного на скаку коня" и "горящую избу".
Жаль только, что такие мысли в наши головы отчётливо стучатся лишь в дни торжеств, и когда мы сталкиваемся напрямую с героизмом и трудовыми подвигами наших подруг.
Или заходим (вот как сейчас!) на такие небезопасные участки и видим, как непринуждённо работают женщины без всяких респираторов и противогазов.
Конкурс "мастеров золотые руки". Мужчины нервно курят в сторонке (поэтому они не попали в кадр). Болеют за своих жён и который раз повторяют в уме вызубренную некрасовскую нетленку про "коня и избу".
Впрочем, на этот раз это всё-таки шутка (если кто не понял)…
Шлифовальная машина 1959 года.
Шлифовальная машина начала середины 80-х.
Надо признаться (это видно по фотографиям), что за прошедшие четверть века условия труда и техническая сторона шлифовки заготовок остались абсолютно без изменений. Но разве, это могло испугать наших советских тружениц? Не думали девушки в те времена о всяких подиумах и карьере в шоу-бизнесе, а ведь у станка (взгляните ещё раз на наших милых шлифовальщиц! взгляните-взгляните!) – настоящие красавицы.
Ну и, конечно, уважаемые читатели обратите внимание на наглядную агитацию (коей украшено рабочее место), на планшетах которой, наверняка прописаны имена наших ударниц и высокие цифры их трудовых показателей. Но я бы просил задержать свой взгляд здесь на портрете В.И. Ленина (хотя, наверное, и напоминать об этом не стоило, ведь сегодня изображение вождя пролетариата итак вызывает любопытство, но уже как артефакт).
70 лет мы окружали себя Лениным со всех сторон, и его лик фактически превратился в икону. Ни одна доска почёта, достижений и торжественных обязательств не могла обойтись без того, чтобы художник не украсил её поле профилем Ильича. Этого же правила придерживались и художники-оформители мебельного комбината.
На стенде, который мы обсуждаем, портрет Ленина (работы Н.Андреева) выполнен Александром Карнауховым.
Не удержусь, чтобы отдельно не похвалить руку моего коллеги по оформительскому цеху. Александр Владимирович настолько чувствовал портрет вождя пролетариата, что он, наверное, с закрытыми глазами мог бы выполнить известный прищур вождя в анфас и профиль в разных манерах, стилях и декоративно-прикладных видах.
Помню, в году 1983 он делал скульптурный медальон – барельеф на задник сцены актового зала во 2-м цехе мебельного комбината. Для изготовления нам понадобилась глина, благо, что огнеупорный завод (позднее мне пришлось там поработать и выполнить ряд оформительских заказов) соседствовал с мебельным комбинатом. Запасшись рюкзаками и сумками, мы двинулись по железнодорожным путям (которые проходили по территориям наших предприятий) за шамотом.
В те годы можно было обойтись без каких-либо предварительных договорённостей, достаточно было сообщить рабочим, для каких целей нам требуется глина. Прямо с конвейера нам позволили взять необходимое количество сырых кирпичей. Вот такое было благодарное отношение тружеников к нашему вождю, несмотря на то, что условия труда в цехе были тяжёлыми, нездоровыми, допотопными, а у станков 30-х годов сплошь трудились женщины.
По секрету замечу, друзья, что сырая глина только кажется под руками податливой, в действительности выясняется, что она при ручной транспортировке никак не укладывается удобно в руки, как ты её не мни. Это почти анекдотичное путешествие мы героически проделывали не раз, до тех пор, пока не набралось необходимого количества. В конце смены я упал бездыханный, а Александр Владимирович нашёл ещё в себе силы взять в руки стеки. Вот, что значит настоящий художник!
Не прошло и месяца как "рублёвый" профиль Владимира Ильича появился на фоне стены, украшенной… ячеистыми упаковками для яиц.
Возможно, работники комбината и не особенно обратили внимание на преображённую сцену. Но честное слово, результат стоил мытарств с глиной и с пробиванием в горпромторге немыслимого количества картонных яичных "решёток" (кажется на каждую укладывалось 30 яиц)!
В своё время мне тоже приходилось "ваять" Ильича. Правда, дорогого вождя я вырезал из шпона (ясень, бук, красное дерево, дуб, орех, кедр, сосна, берёза) в технике маркетри под полиэфиром. Эти портреты особенно полюбились хозяевам высокопоставленных кабинетов.
К слову, не всегда ленинские портреты мы выполняли непосредственно по заказу администрации мебельного комбината, частенько это был наш дополнительный кусок хлеба, попросту, как тогда говорили, "подхалтурка". Наша строгая проходная в лице неподкупной Зои Григорьевны, единственно на "Ленина" закрывала глаза, а ведь мы выносили эти портреты нелегально, фактически крали. Коснись ОБХСС, нас бы по головке не погладили, потому что исходные материалы для "левых" портретов - это хищение социалистической собственности. Точно дали бы статью, или… начальник местного отделения ОБэХээСэСа стряс с нас бесплатного вождя себе в кабинет…
Впрочем, в вопросе ленинианы, чтобы избежать неприятностей, главным было соблюдать основное правило - безупречно воспроизводить святого апологета социализма. Надо заметить, что в этом прикладном искусстве способности художника концентрировались не в таланте выражать свою мысль кистью, а в умении копировать вождей в абсолюте.
Конечно, от вас не ждали самостоятельных живописных портретов Ленина на уровне художников, вроде Исаака Бродского, Георгия Верейского или графика Николая Андреева, чей канонический Ленин был размещён на партийном билете КПСС (а теперь – КПРФ). Достаточно было отобразить один к одному какой-нибудь из известных хрестоматийных образов. Не важно, как ты это сделаешь – вольным взмахом руки или продублируешь по клеточкам. Лишь бы похоже было!
И не думайте, что здесь прокатит удостоверение ВХУТЕМАСа и гордое заверение, что вы за условное искусство, и как художник видите "сеятеля доброго вечного" иначе, чем другие. Тут не просто по доброму не дадут доехать до Самары (как Остапу Бендеру), а запросто выпишут бесплатный проездной аж до Магадана. А "эпическое полотно" с "неправильным" вождём никогда не дойдёт до благодарных потомков. Так, что экспериментировать на поприще ленинианы, - по-хорошему! - не советовал бы...
Как впрочем, пытаться протащить незаконно через проходную социалистическую собственность, будь хоть то дощечка, будь хоть хоть что-то посерьёзней. Для Зои Григорьевны не существовало авторитетов ни среди рабочих ни среди начальства (говорят, что благодаря её недремлющему оку, кое-кому пришлось беседовать с ОБХСС).
"Волшебная машина": достаточно засунуть в её нутро прессованную древесно-стружечную плиту, пропитанную связующим веществом на основе сплошной отравы - фенолформальдегидных смол, несколько раз сказать "халай-махалай" и наружу выкатится… благородный бук, красное дерево, ясень, ильм и груша. По крайней мере, потребитель в восторге.
В несказанном восторге от возможностей машины были и работники комбината. Среди мебельщиков, благодаря этой машине, стало процветать особое самодеятельное творчество: запрессованные и залитые под полиэфиром художественные иллюстрации из "Огонька", репродукции известных художников из плакатной полиграфии и даже вышивка крестиком. Через руки оператора-факира прошли, наверное, все художники эпохи возрождения и русского реализма.
Лично у меня до сих пор першит в горле, когда я вспоминаю тот запах вскипающего клея, который намертво склеивает "рубашку" (шпон) с В.И. Лениным к основе из ДСП или многослойной фанеры.
Теперь понятно моё предупреждение о бдительной Зое Григорьевне и строгой проходной?
На этой атмосферной фотографии умиротворённые работницы цеха №2 в час отдыха. Вряд ли они знали (да вряд ли вообще их это волновало), какие жаркие баталии происходили в художественном коллективе перед тем, как появилась эта комната в том виде, в котором в законный перерыв работницы распивали чаи.
Эпическое полотно в духе советского сатирического журнала "Крокодил", запечатлевшее это эпохальное событие, выполнено по свежим следам нашего "культурологического диспута в свете исследования наглядной агитации и оформительского искусства как феномена советской культуры" одним из участников дружественной дискуссии - Александром Карнауховым.
Правда, справедливости ради, как оказалось, молодость с максималистским взглядом на современный дизайн могла веско аргументировать только на начальном этапе творческой полемики, последнее слово как-то незаметно всё равно осталось в пользу рассуждений более опытного старшего товарища. Поэтому комната отдыха в цехе №2 с незначительными поправками была всё же реализована по первоначальному эскизу. Именно этот вариант мы видим на фотографии с отдыхающими мебельщицами.
*** Должен подчеркнуть, что шаржи сделаны гениально и герои легко узнаваемы: Игорь Аминов - у телефона; пострадавшая сторона - собственно сам автор карикатуры и автор испорченного эскиза (который был использован далеко не по назначению). "Надежда Ивановна" – это Н.И. Титаренко, парторг мебельного комбината; в том числе курировала художников-оформителей.
В этом случае нам повезло: благодаря случайной фотографии мы смогли сегодня приподнять занавес и обсудить этот факт с высоты прошедших лет вдумчиво и ностальгически. К сожалению, этого не скажешь в отношении других значительных работ из подобного списка. А ведь следующая зона отдыха на участке сортировки и раскроя шпона в том же втором цехе или цехе №1 (которые появились чуть попозже) заслуживают гораздо большего внимания, как по уровню художественного замысла, так и по качеству воплощения.
В своё время, мы как-то не задумывались фиксировать свои творения, по той простой причине, что не считали это заслуживающим особого внимания и обладающим какой-то ценностью для потомков. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь даже проходные мелочи из нашей молодости могут стать для нас источником приятных воспоминаний.
Например, в середине 80-х, я делал панно "Хозяйка горы медной и Данила-мастер" для дома отдыха Черемшанского леспромхоза, с которым нас связывали определённые партнёрские отношения. Панно занимало площадь почти 20 квадратных метров и состояло из 24-х досок размером 800х1000.
Почему-то я не нашёл время даже присутствовать на монтаже панно, которое монтировали наши столяры Михаил Гумённый и Александр Притчин (светлая им память).
Пользуясь представленной возможностью, обращаюсь к нашим мебельщикам: быть может, кто-то отдыхал в этом пансионате и у кого-то есть фотографии на фоне стены с этой картинкой?
Не надеюсь на удачу, но вдруг повезёт.
Как повезло с фотографией праздничного оформления колонны мебельного комбината…
Дважды в год на Первомай и Праздник Великого Октября мебельный комбинат оформлял собственную головную машину для колонны своих сотрудников. Но только единственный снимок на демонстрации 7 ноября 1983 года чудом дошёл до наших дней.
Говорить о том, что праздники советской эпохи особая страница нашей истории нет нужды. Достаточно обратить внимание на то, о чём больше всего вспоминают с ностальгией бывшие советские люди. Кто-то ошибочно видит в этом воздействие на массы пропаганды, а народ просто весело отдыхал.
Другое дело художники, для них изюминку советских праздников составлял именно идеологический налёт, который давал гораздо больший простор в организации и оформлении праздников. Ну, согласитесь, какой такой будет праздник, если из него выхолостить элемент демонстрации достижений и политических страстей? Как пел Владимир Высоцкий, "что за свадьба без цветов? - пьянка, да и всё"…
На фотографии изображён яркий идеологический пример по мотивам плакатов Окон РОСТА - особой формы массового агитационного искусства, возникшего в период Гражданской войны и интервенции.
Автором и исполнителем этой грозной объёмной конструкции из папье- маше, проволоки и металлического уголка является Александр Карнаухов.
А это "шикарная" работа вашего покорного слуги (она представляла обратную сторону оформления машины). Своей темой я выбрал вопрос мира и подстрекателей войны. Помните, в фильме 1983 года "Покровские ворота" прозвучали куплеты поэта Соева (Моргунова) в исполнении артиста эстрадного сатирического жанра Велюрова (Броневого)?
За гуманизм и дело мира
Бесстрашно борется сатира.
Пусть на дворе осенний день,
Сатира разгоняет тень.
Вся Америка в страшном смятении:
Эйзенхауэр болен войной.
Но в публичных своих выступлениях,
Говорит, что за мир он стеной.
Пой, ласточка, пой,
Мир дышит весной!
Пусть поджигатель шипит и вопит, -
Голубь летит.
Кто знает, может именно эта эпиграмма в 1983 году (фильм ведь как раз только, что вышел на экраны) вдохновила меня в тот ноябрьский "осенний день разогнать сатирой тень"?
Я представил США в образе бога войны Марса, размахивающего кистенём и угрожающего миру во всём мире. Но голубь мира (он мне особенно удался; жаль, на фотографии белоснежная птичка слилась с фоном) разрывает цепь и ядро с шипами становится Марсу не подвластно.
В том году президентом Америки был одиозный Рональд Рейган, который в своей знаменитой "свободолюбивой" речи от 8 марта 1983 года, обострил холодную войну между нашими странами, назвав Советский Союз "империей зла". Ох, как он был неправ, гадина. Это я и отметил, в своей монументальной композиции, типа "пусть поджигатель шипит и вопит, - голубь летит".
… Правда, в этой же речи подлый верховный пиндос предсказал "место марксизма-ленинизма на свалке истории". В 1983 году мы над его "недальновидным" пророчеством ухохатывались: ничтоже сумняшеся пили праздничную водочку и пели революционные песни под баян.
А нет, чтобы призадуматься...
Итак, мы, насколько возможно документально и объективно, познакомились с тем, как люди работали и справляли праздники на мебельном комбинате. Однако даже жирная "точка" в конце предложения здесь зависнет, задумай я закончить рассказ на этом месте, не упомянув о продукции, которую мебельщики производили.
Это почти как много говорить о коллективе и производственных мощностях кондитерской фабрики и ни словом не обмолвиться о том, каким-таким таинственным образом в конфету "подушечка" (запаянную со всех сторон) попадает… повидло.
В общем, у мебели есть достаточно веских причин, чтобы уделить ей время. Хотя бы потому, что столами, шкафами и тумбочками, сделанными руками тагильских мебельщиков, горожане пользуются до сих пор. А ведь некоторым образцам более… 60 лет!
Теперь уже конкретно у этой домашней мебели, которой всё ещё пользуются хозяева, есть собственная семейная история (например, на моей мебельной колонке сохранились отметки карандашом, как рос мой сын; а первая датируется… 1983 годом).
Когда точно был налажен в Тагиле выпуск современной мебельной стенки мне неизвестно (быть может кто-то подскажет?). Я пришёл на комбинат, когда этот продукт уже производился вовсю. К тому же в нескольких модификациях. Самый известный в городе вариант носил название "Малахит" (мне запомнилась ещё "Ока").
Главная особенность мебельной стенки в том, что она полностью закрывала одну из стен (может, по этой причине она получила название "стенка"?) в стандартной квартире-хрущёвке, поэтому смотрелась оригинально.
Дизайн первых вариантов был довольно строг без декоративных излишеств. Позднее дверки мебели стали украшаться деревянной профильной планкой и декорироваться только-только набирающим обороты пластмассовым рельефом (на фотографии узорный штамп химпласта).
Но особой популярностью у нас стал пользоваться золотой декор, нанесённый под полиэфир бронзовой пудрой трафаретным способом, который неофициально освоил главный художник комбината – А.Карнаухов.
Конечно, где-то существовало специальное оборудование для конвейерной шелкографии, но на нашем предприятии такого оборудования не было, поэтому начальство вполне лояльно относилось к тому, если художники в свободное время после работы за чисто символические деньги брали заказы от своих работников.
При комнатном освещении бронза на дверках шпона красного дерева сверкала как червонное золото и выглядело очень эффектно. Такой вариант оформления стенки из-за уникальности (это была буквально штучная работа), делал "стенку" ощутимо вожделенней и дороже за пределами комбината.
Стандартный набор "стенки" (с незначительными заменами) состоял из колонки, шкафов для книг, посуды и платья, а также барного шкафа и антресольных тумбочек.
Высота составляла 2,4 метра Общая длина - 4,5 метра.
Тагильская "стенка" была очень востребована и в свободной продаже не стояла. В 70-х она входила в перечень основных предметов престижа в интерьере советских квартир, таких, например, как ковры, хрусталь, домашний телефон и цветной телевизор. Правда, с годами что-то в этом списке теряло своё значение и становилось доступным для всех. Но мебельная стенка при цене в 800 рублей до середины 90-х всё ещё оставалась многим не по карману (например, не смотря на то, что я сам работал на мебельном комбинате, мне по причине дороговизны, приобрести её в полном наборе так и не удалось).
К тому же, это был показатель не только благосостояния семьи, но и его социального статуса (бывало, что у людей появлялись деньги, а приобрести изделие по причине пресловутого дефицита было невозможно). Окружающие понимали, что радостный обладатель некоторых вожделенных вещей был или приближён к партийно-хозяйственной элите (со своими привилегиями), или был передовиком производства (получая свои бонусы за ударный труд), или работал в тяжёлой отрасли (где снабжение работников шло по особой сетке).
Или, наконец, трудился на предприятии, производящем что-то из названного ассортимента…
К слову, работники мебельного комбината имели право единожды получить разрешение на приобретение стенки. Это было характерно для всех предприятий, и в этом не было ничего необычного. Только я не помню, важно ли было иметь для этого стаж работы или особые трудовые показатели, но точно мебельный вопрос регулировался для своих более положительно.
Наверное, я тоже как работник мебельного производства имел льготу в приобретении мебельной стенки вне магазинной очереди (в советские времена в отношении дефицита, что уж греха таить, такая запись со строгим учётом индивидуального номера существовала). Но, увы, благоприятному решению в моей семье этого вопроса противилось банальное обстоятельство: моё жгучее желание, при технической доступности для меня товара, не совпадали… с моими финансовыми возможностями.
Вот тут, друзья, и назрело время для первой личной истории, которую я обещал в начале "мебельной темы". Должен признаться, что вы первые, кто услышит от меня не просто рассказик, а настоящую… "исповедь". Можно сказать, почти покаяние. Никогда и никому до этого я не признавался в этом своём "гнусном антиобщественном проступке". Но видимо настало время "собирать камни". И я делаю это и готов понести порицание от тех, кто знал меня и с кем я трудился когда-то на мебельном комбинате.
"В общем, я – преступник, господа-товарищи! Не пойманный с поличным, но преступник!", - думаю, именно так зловеще, должен начинаться этот своеобразный фельетон, в котором я уготовил роль антигероя, не какой-то абстрактной фигуре, а… себе лично.
Я уже говорил, что поначалу я работал на сборке мебели. А значит был окружён специфичными в такой ситуации соблазнами. А если учесть, что в обществе (как не крути!) уже вовсю расцвело такое "асоциальное явление "как упрощённое восприятие общенародной собственности (общее – значит и моё), то вы поймёте насколько сложно несформировавшейся личности "находиться у воды, да не напиться". К тому же если и родная жена подкатывает к тебе с той же мотивацией и с теми же "железными" доводами, согласитесь, спорить с обывательской психологией, уже пустившей в нас свои цепкие корни, с каждым днём становится всё сложнее и сложнее.
Долго она "изводила" меня "вескими резонами" и доморощенными теориями о совести как об атавизме, о том, что все "нормальные люди" не считают зазорным тащить с предприятия и при этом нисколько не парятся. Да так убедительно, да в унисон моим собственным тайным сомнениям, что однажды я сдался.
"А почему бы и нет? " – почти с лёгкостью однажды согласился я. И... стал чаще поглядывать в угол, где покрытые толстым слоем пыли, стояли детали мебели, по каким-то причинам отбракованные ОТК и которые, кажется, лишь иногда использовались для казённых нужд (на тот момент это стало для меня не совсем удачным, но главным аргументом для самооправдания).
За цехом №1 была дыра в заборе. Через которую за несколько вечерних зимних смен злодейство (на фоне мрачного киношного антуража - звёздного неба, чёрной фигуры и длинных искажённых теней на искристом снегу) было завершено.
Я жил в доме на расстоянии одной автобусной остановки от комбината на Балакинской 18 (в котором, кстати, располагался фирменный магазин "Мебель") на расстоянии одной автобусной остановки от комбината. Так что пришлось попотеть.
Наверное, это был единственный случай, когда мебель доставили по адресу магазина не на колёсах, а пешком, минуя служебное помещение прямо в квартиру!
Супруга ликовала, в её светлой головке уже лучилась полиэфирно-лаковыми бликами "тагильская стенка" в полном комплекте.
Однако стоило мне собрать первую свою поживу - барный шкаф, на который выпало начало моей воровской карьеры, и который вызвал бурные рукоплескания моей жены, как я дико затосковал.
С этих пор я места себе не находил. Я сходил с ума, как Раскольников, загубивший старушку-процентщицу. Меня стали терзать душевные муки, какие постоянно испытывал застенчивый воришка-завхоз Старсобесовской богадельни из "12 стульев".
Если бы можно было незаметно вернуть треклятый шкаф на место, я бы на собственном горбу припёр этот мебельный "трофей" обратно на комбинат. Лишь только нелепость затеи останавливала меня от этого абсурдного шага (представьте анекдот: среди задержанных несунов, один идиот был схвачен у дыры в заборе со шкафом, который тащил не с территории комбината, а.. на комбинат; умора, да и только!).
А когда мне почудилось в сакраментальной фразе Василия Алибабаевича Алибабы из "Джентльменов удачи" – "Шакал я паршивый: детский сад ограбил" - вместо "детсада" словосочетание "родное предприятие", я понял, что надо срочно что-то предпринимать, или иначе я точно… сам на себя в ОБХСС донесу.
Месяца через три, когда я окончательно дошёл до ручки и натянутые нервы готовы были вот-вот лопнуть, я случайно столкнулся в подъезде с соседом. Решение пришло мгновенно, как озарение. К тому же момент для этой операции был самый подходящий: жена была на работе. Я заговорщицки предложил ему барный шкаф… бесплатно, при условии, сделать это немедленно.
Сосед уставился на меня как на сумасшедшего и недоверчиво переспросил: "За так? ". Пришлось разуверять, что он не ослышался.
Впрочем, мою причуду он, кажется, расценил по-своему, типа, что с мебельщиков взять - им ничего не стоит постоянно и свободно обновлять комнатную мебель и легко избавляться от старой.
Потом, когда мы со шкафом поднимались к нему на два этажа выше, сосед натужно повторял через каждые две ступеньки: "а ты не передумаешь? твоя жена не будет скандалить? ". А мне приходилось с трудом (вы пробовали говорить с неподъёмным грузом в руках?) ему вторить: "нет, не передумаю; нет, не будет"…
Правда, всё равно передача краденной мебели прошла не совсем бескорыстно. Пришлось распить с благодарным соседом бутылочку. Зато вернулся я домой с таким ощущением, будто реально с плеч гора свалилась.
Жена, придя с работы, сразу заметила осиротевший угол. Минуту она оторопело уставилась на пустое место, а затем молча ушла на кухню. Надо отдать ей должное, она никогда не задала вопроса, куда подевался несчастный барный шкаф. Будто это был сон, мираж, а краденой мебели никогда и не было. Быть может и её с некоторых пор мучили угрызения совести и ночные кошмары, а моё решение оказалось спасительным выходом?
Зато сосед несколько дней старательно избегал меня: завидев издалека, он сворачивал с тропинки и скрывался с глаз. Лишь только окончательно придя к выводу, что это была не сиюминутная блажь, и никто не потребует возврата, успокоился.
Я же на всю жизнь запомнил: что с совестью жить вовсе несложно, если не поступать личной совести вопреки.
Да, у меня сегодня есть оправдание, что в СССР повсеместно процветало специфическое для советского времени воровство. И все вокруг в какой-то мере были в этом замешаны. Кто не помнит поговорку тех лет "Ты хозяин на заводе, а не гость, - тащи с работы хотя бы гвоздь"?
На фоне, когда не идеально было государственное товарное снабжение простых граждан, мы тоже не могли быть идеальны. Поэтому всё это в общей картине принималось в обществе более чем... нормально. Сомневаюсь, что кто-то с чистой совестью будет утверждать, что не унёс с рабочего места ни одного винтика, ни одной скрепки.
Не подумайте, что я обелить себя хочу, я до сих пор (честное слово!) стыжусь своего проступка. Прошло много лет, и я не могу не покаяться перед родным коллективом, который принял в свою семью и воспитал меня (как бы это не звучало высокопарно).
Наконец, кто уверенно возьмётся отрицать, что вкупе с иными причинами, и по вине таких вот несунов, не развалилась могучая советская держава?!
Что же касается домашней мебели, то в дальнейшем я решил этот вопрос простым дедовским способом: сделал её вручную, как это практиковалось в те времена, когда не было никаких мебельных производств.
Читателям сообщаю: при изготовлении мебели социалистическая собственность на этот раз не пострадала.
Это неказистая пристроечка, притулившаяся с дальнего торца третьего цеха – бывшая фабричная сувенирная мастерская. Заведовал в этом однокомнатном храме декоративного искусства Ушаков Юрий Андреевич. Верными помощницами в продвижении культуры в массы была его супруга Маргарита и две прекрасные женщины (к сожалению, я не помню их имён).
Основным продуктом этой бригады были контурная резьба по крашеной фанере (эти настенные бесхитростные панно были – уверен! – не менее популярны, чем чеканки египетской царицы Нефертити и могли встречаться от Москвы до казахских степей), а также - адресные папки в стиле маркетри.
Краснодеревщик по образованию, художник в душе, Юрий как-то обмолвился, мол, люблю комедию Гайдая "12 стульев", но каждый раз испытываю сожаление, когда герои в поисках бриллиантов усопшей тёщи Кисы Воробьянинова методично уничтожают прекрасную мебель работы мебельных дел мастера Гамбса, стул за стулом,
С некоторых пор идеей фикс у него стало желание сделать не просто макет, имитацию стульев знаменитого прусского мастера, а полностью повторить (насколько возможно), до мелочей соблюдая старинный производственный процесс, "мебеля из дворца". Он долго с этой мечтой носился, но в конце концов реализовал свою фантазию. Правда, он ограничился набором только на четыре персоны (куда 12 стульев в обычную советскую "двушку"? - ведь это далеко не хоромы предводителя дворянства Ипполита Матвеевича).
Мне удалось посидеть на этих стульях за чаркой самогона на травах, варить который он был тоже не последний мастак. Только заранее предупреждаю: при всей замечательности стульев, под их обшивкой не спрятаны сокровища. Так что не трудитесь затевать поиски почём зря.
Зато, лично меня, именно знакомство с мебельным увлечением Юрия Андреича, вдохновило сделать собственную мебель.
В конце 80-х и в начале 90-х недостаток мебели бросились восполнять мелкие частные производители, из так называемого кооперативного движения, которые были инициированы Горбачёвым и перестроечной эпохой.
В частности, бывший начальник цеха №1 Шумский Давид Иосифович создал собственный мебельный кооператив на химпласте. Это была попытка утолить дефицит мебели.
В основном же мебель клепалась фактически на коленках в личных гаражах или бывших бомбоубежищах, которых было не меряно в сталинском жилищном секторе. Ерунда, что нарушались все нормы и не соблюдались все ГОСТы: покупатели, желающие подышать формальдегидом рыхлого второсортного ДСП и пентахлорфенолятом натрия, которым пропитывается строительная древесина в качестве противогрибкового средства, находились немедленно. Мебель, только внешним видом напоминающая мебель, приносила баснословные прибыли. Какое-то время меня привлекали к этому процессу, и я пытался, что-то предлагать своё и делал некоторые разработки. Но, как правило, мои сложные эскизы ко двору не приходились: все хотели не рынок насыщать качественной мебелью, а делать бабки. Ещё в те годы я удивлялся насколько была неуклюжа на подъём государственная машина, у которой в руках были сосредоточены, казалось бы, все средства производства и ресурсы. Но она стала проигрывать по всем фронтам. Это же парадокс! Создавалось ощущение какого-то заговора. И жертвами этого заговора стали тысячи работников… отлаженного производства.
К началу 2000-х Нижнетагильское мебельное предприятие с многолетними традициями пало под прессом дикого капитализма.
Хотя, если честно, в этом была и личная вина каждого из нас.
С развалом предприятия, всем знакомая автобусная остановка потеряла свою строгую необходимость и была перебазирована поближе к жилому сектору (вы видите последние дни остановки на прежнем месте и в первоначальном виде).
Хотя своё "историческое" название остановка всё же сохранила. Как напоминание о прошлом?
Много лет спустя я заглянул на бывший мебельный комбинат (увы, слово "бывший", с некоторых пор применимо ко многим предприятиям Нижнего Тагила).
Я уже был в курсе тех пертурбаций и потрясений, которые произошли на комбинате в 90-х и, которые повсеместно прокатились гигантским катком в ельцинское лихолетье по всей России. И, если честно, ожидал увидеть на Балакинской 64 более ужасную картину, которая по новым российским традициям обычно следует после процедуры банкротства. Но, слава богу, меня не встретили (как обычно случалось в подобных случаях) пустые глазницы разрушенных зданий. Даже более того, чувствовалось, что на территории бывшего комбината происходит какое-то деловое движение. Иначе бы туда и обратно худо-бедно не сновали грузовые мини-фургоны разнообразных марок. И уж тем более, вряд ли бы функционировала… столовая (да, да, рабочая столовая - единственное, что осталась на своём месте в неизменных пределах и, вероятно, почти с тем же клиентооборотом).
А самое примечательное и отрадное (с чем я неожиданно столкнулся) было в том, что мебельный комбинат хотя бы отчасти продолжает функционировать по своему основному профилю (на фасаде управления даже красуется крупная и ясная по содержанию вывеска). Не важно, что "Финист" не является прямым наследником некогда знаменитого производства, но он производит мебель и этим уже роднится с промыслом, коему многие из нас отдали в советское время немало трудовых лет.
Более подробно рассмотреть современные реалии бывшего мебельного комбината поможет план-схема картографической компании "2ГИС".
Начнём по порядку…
В административном здании (Балакинская, 64) располагаются, кроме столовой, салон-магазин "МК мебель" и типография "Фолиант".
В здании бывшего цеха №3 (Балакинская, 64/1) размещается торговая компания электротехнической продукции "Электростат".
Бывший РМЦ (Балакинская 64/2) приютил аж пять разно-профильных организаций (это: фотостудия "Фабрика", рекламное агентство "А-квадрат", компания по изготовлению садовых бань "Баня-бочка НТ", организация по производству тротуарной плитки и бордюров "ТагилПлитка" и, наконец, цветочный магазин "Цветочная фея").
По адресу (Балакинская, 64 лит Т4) находится какой-то склад.
Родственное производство на бывшем мебельном комбинате представлено двумя самостоятельными фирмами. Одна изготавливает корпусную мебель, а другая - мягкую
Первая мебельная компания под вывеской "Финист" базируется в здании бывшего цеха №1 (Балакинская, 64/3), а торгово-производственная компания мягкой мебели "Диванчик НТ" занимает небольшую площадь в бывшем цеха №2 (Балакинская, 64г).
Здания, не имеющие адреса, сегодня являются законсервированными, а в будущем их ожидает, скорее всего, неутешительный прогноз. Что это означает в сегодняшних условиях объяснять, думаю, не нужно…
Например, так выглядит сегодня наша бывшая котельная. Сейчас она запущена до последней черты, а ведь когда-то там жизнь кипела (а уж вода в котлах тем более). Не говоря уж о том, какие достойные люди стояли во главе котельной. Именно там ковались железные характеры: начальники котельной Грубцов и Глухов, поочерёдно занимали пост парторга мебельного комбината.
По этому тротуару к началу смены когда-то спешили сотни людей. Сегодня эта дорога фактически безлюдна.
Бывшая проходная. Никакого ВОХРА на воротах. Днём вход практически свободный.
На подступах к некогда родным цехам.
Не правда ли, грустно? И ведь речь не только о ностальгических ощущениях (обычных в наши слегка седые годы), речь о нотках сожаления другого порядка. Мы видим в стенах этих зданий кроме нашего прекрасного молодого прошлого, не свежее дыхание нового поколения, а некую обречённость (сегодняшний бизнес переживает отнюдь нелёгкие времена и эту неясность сложно скрыть).
Но, не будем грустить: надежда - наш компас земной.
А чтобы хоть маленько развеяться, напоследок, я расскажу вам ещё одну байку из прошлого моего и мебельного комбината, которую я приурочил, как все остальные воспоминания, к старому новому году (в центре на фото бытовые помещения первого цеха, куда на третий этаж в 1983 году переехали художники-оформители). Надеюсь, рассказ покажется не столь тяжеловесным и литературно перемудрённым.
… До Нового года оставались считанные часы, когда в мастерскую к художникам нагрянула целая делегация во главе с парторгом комбината Титаренко Надеждой Ивановной и богиней профкома Лосевой Татьяной Николаевной.
- "Игорь, выручай! " – с порога начала Надежда Ивановна.
– "Нам срочно нужен Дед Мороз! " – уточнила Татьяна Николаевна.
- "Нарисовать, что ли? " – деловито отозвался я, берясь за кисть.
Вместо ответа, весёлая компашка кинула на стол кучу цветастого тряпья, водрузив поверх шмоток растоптанные пимы, размера, наверное, 45-го. А кто-то нахлобучил на меня красный колпак, отороченный ватой.
С идиотской улыбкой на челе, я вопрошающе глядел на них, ожидая новогодних поздравлений, приглашения на банкет, в общем, чего угодно, кроме того, что они предложили.
- "Будешь у нас Дед Морозом, так как штатный дедушка заболел" (напился, слился, послал всех со словами "мугунини буа" – не помню)…
Ничего бы не было в этом странного, если не знать, что в Деды Мороза на сей раз хотели назначить человека ростом… метр с кепкой. С таким росточком впору было одного из карликов играть в сказке про "7 гномов и Белоснежку", а не могучего Мороза с внучкой Снегурочкой. Не успел я и слова протеста пробормотать, как меня быстренько нарядили в шубу, которую тут же подоткнули на булавки. Ответственные товарищи не смогли сдержать смех – перед ними предстал не Дедушка Мороз, а заморенное дитя зимы.
... Первый заказ был по адресу из квартала для меня чужого и враждебного. Конечно, традиционного противостояния между районами, характерного для 60-70-х, в 80-х уже не было. Улица на улицу давно уже не дрались. Но понятие "свой-чужой" у молодёжи ещё существовало. Главной задачей для меня здесь оставалось, чтобы не встретиться во дворе с местными и, если удастся, прошмыгнуть незаметно. Увы, закон подлости никто не отменял: параллельно пути следования на игровой площадке начала уже пировать шатия великовозрастной "молодёжи", сквозь крепкий морозец гулко прорывался пятиэтажный мат. Ничего хорошего такая встреча не предвещала. В лучшем случае можно было ожидать от них несколько безобидных колкостей, типа "сморчок на лыжах" или "некондиция в колпаке", которые для меня всё равно звучали бы не менее оскорбительно, чем прямой наезд (такие уж у мелкоросликов комплексы). А больше всего я опасался, что зубоскалы начнут упражняться в отношении моей пары со Снегурочкой, с которой мы были почти одного росточка. Для нормального пацана любой намёк в этом направлении оставить безответно – самый страшный позор. В общем, куда ни глянь, - замкнутый круг…
Это сегодня никто не удивится, если девушка выше парня (народ стал терпимее), а в мои времена такое фактически было невозможно: ни парень бы не рискнул выбрать "каланчу" в подруги, ни девушка не позволила бы себе прогуляться в парке с "замухрышкой". Если такое всё же случалось, то люди оборачивались вослед, удивляясь их смелости и пренебрежению к мнению окружающих. А холостые, без дела шатающиеся остряки, могли и поязвить.
Внутренне я уже собрался, готовый к любому неприятному сценарию и своей (пока ещё неопределённой для себя) ответной реакции, если вдруг меня унизят словесно. Но, точно, я уже ничуть не сомневался, что мне светят фонари и разорванная казённая амуниция.
Опережая события, – это было лучшее, что мгновенно пришло мне в голову, - я с демонстративной уверенностью шагнул в их сторону. Снегурочка, испуганно ухватилась за мой шёлковый рукав: - "Они пьяные, не ходи! ". Такое поведение - самое худшее в этой ситуации. Любой страх вызывает внимание, и настраивает противника на агрессию. Шобла с презрением замолкла, ожидая приближения нахального и, в то же время, уморительного заморыша.
"Мужики! ", – как ни в чём не бывало, заметил я, будто и не было на мне никакого неподобающего по росту и потому клоунского наряда в виде Деда-Мороза, - "Не подскажете, который - дом Кутузова 2" (местоположение коего я и без них хорошо знал)?
У них ещё не успела сойти маска недоуменья с лица от наглости какого-то "прыща". Но я уже сообщал насколько смог дружески и фамильярно (а коленки мои колотило), что-то вроде: - "Не удивляйтесь, что ростом не взял. Я - младший Новый год. После 12-и ноль-ноль подкатит старший брат под два метра". Шутка (естественно не без известных "словечек" для связки предложения) прокатила. Они снисходительно переглянулись. Напряжение спало. Из сумрака прозвучал голос, явно местного авторитета: - "Эй, Ржавый ("погоняло" мной выдумано, совпадения считать случайными), плескани-ка… племяннику Деда Мороза на донышко, пусть за праздник выпьет с нами".
Теперь я стал для них абсолютно своим "земелей". Вот так непредсказуемо поступает с нами русская водка: то сам чёрт нам не брат, а брат как враг; то каждый чёртушка нам - как брат.
Все наперебой радушно стали объяснять, где находится нужный мне дом. Такой отзывчивости я никогда встречал (разве только однажды в Одессе, когда нам туристам каждый прохожий долго и сердечно объяснял, как пройти к морю, отправляя нас, совершенно в другую сторону).
В дальнейшем всё прошло как по маслу. Для детишек я был Дедом Морозом без изъяна: в этом возрасте ведь все кочки как горы. Да и не сказать, что не умел я ладить с детьми.
По завершении миссии меня отменно тёпленького (мебельщики от души нагрузили своего "дедульку": в каждой квартире ставили стопку) доставили дежурным составом домой, где меня, в облачении Деда Мороза, встречал уже собственный сынишка. Правда, здесь мои проснувшиеся в новогодний вечер таланты массовика-затейника почему-то не имели должного успеха, если не сказать больше - потерпели полное фиаско. Сын вдруг заплакал при виде уже изрядно нагрузившегося "Деда Мороза" и спрятался за маму, а супруга (для которой эта "сказочная метаморфоза" с мужем была неожиданностью) так сверкнула глазами в сторону красавицы-снегурочки, что я понял: будет ревновать и пилить каждый Новый год до скончания века.
Со Старым Новым годом, друзья!
...............................................................
Для тех, кому всё же мой альтернативный вариант подачи материала покажется громоздким, а всякие личные "побасенки" - скучными и неуместными, предлагаю ограничиться прочтением более серьёзной работы - очерка Анастасии Васильевой…
