Сегодня многие люди уверены, что в средневековой Европе Земля считалась плоской. Согласно этому заблуждению, когда Христофор Колумб предложил отправиться в Китай, плывя на запад, ему воспротивились испанские ученые, которые сочли его затею абсурдной, поскольку, по их мнению, он бы упал с края Земли.
Эта легенда не имеет под собой никакой реальной основы. Странно, что она продолжает бытовать в моей стране, Италии, где каждый школьник изучает «Божественную комедию», в которой суммируются средневековые знания и которая была написана за два века до Колумба. В «Божественной комедии» Данте ясно и наглядно описывает землю как сферическое тело. Никто в средневековой Европе не верил, что Земля плоская. Блаженный Августин, например, утверждал, что невозможно, чтобы люди существовали на противоположных полюсах (антиподах) по причинам, связанным с их отношением к Иисусу Христу, но он не оспаривал идею о том, что Земля шарообразна. В самом начале «Суммы теологии» святой Фома Аквинский однозначно указывает на то, что Земля имеет сферическую форму. В средневековых текстах почти нет упоминаний о плоской Земле[1].
В действительности, возражения, выдвинутые учеными при испанском дворе против планов Колумба, были далеко не безосновательными. В 1400 году был известен точный размер Земли с погрешностью в несколько процентов. Он был известен с третьего века до н. э., когда Эратосфен, глава Александрийской библиотеки, измерил его, применяя блестящую теорию и метод наблюдений. Земля была слишком велика, чтобы ее можно было обогнуть без остановок, используя морские технологии, доступные во времена Колумба. Колумб пытался убедить испанский двор в том, что Земля меньше, чем она есть на самом деле, и что поэтому возможно приплыть в Китай по западному маршруту и не заходить в знакомые порты для пополнения запасов еды и воды. Проще говоря, Колумб был неправ. Колумб умер, будучи уверенным, что Земля маленькая и что он прибыл в Азию. Конечно, повороты судьбы непредсказуемы, и ошибка Колумба определила ход истории (например, она повлекла за собой истребление европейцами около 20 процентов человечества в течение последующих десятилетий).
Уверенность в том, что Земля представляет собой шар, утвердилась в Греции уже во времена Аристотеля. Тексты Аристотеля на эту тему с аргументами, которые он приводит в поддержку тезиса о шарообразной форме Земли, верны и покажутся убедительными любому здравомыслящему человеку, который возьмет на себя труд вдумчиво прочитать их. Если же останутся какие-то сомнения, то доходчивая первая глава «Альмагеста» Птолемея внесет полную и окончательную ясность по этой теме. Некоторые ученые, жившие чуть позже Аристотеля, были последними на Западе, кто оспаривал тот факт, что Земля (более или менее) шарообразна.
Поколению, предшествующему Аристотелю, концепция круглой Земли была уже хорошо известна, но ясности в этом вопросе было меньше. У Платона в «Федоне» Сократ утверждает, что Земля — шар, но добавляет, что сам он этого доказать никогда не сможет. Этот отрывок из «Федона» — самое древнее из имеющихся у нас прямых свидетельств убежденности в том, что у Земли — шарообразная форма.
Концептуальная ясность, которая вносится в эту деликатную научную тему в пятом веке до н. э. в Древней Греции, впечатляет. Платон и Аристотель проводят четкое различие между тем, чтобы придерживаться своей точки зрения, и тем, чтобы обладать убедительными научными аргументами в ее поддержку. Я думаю, что среднестатистический образованный европеец или американец сегодня знает, что Земля круглая, но, скорее всего, он не сможет подкрепить эту свою уверенность убедительными доказательствами. Его уровень понимания науки, по крайней мере, в том, что касается этой темы, находится где-то на уровне времен Платона и Аристотеля.
Есть еще одно соображение, которое может показаться интересным в этой связи. «Федон» — это один из самых читаемых, преподаваемых и обсуждаемых философских текстов. Но почти все, кто комментирует его, сосредотачиваются исключительно на бессмертии души и не замечают, что в нем содержится эта жемчужина истории науки: первое имеющееся у нас письменное свидетельство нового мировоззрения — для которого характерно представление о шарообразной Земле. Это яркий пример того, какая пропасть лежит между естественными и гуманитарными науками в наше время, и того, насколько они слепы по отношению друг к другу.
Платон упоминает о том, что Земля круглая так, будто это уже общеизвестная идея. Но откуда эта идея взялась? Иногда ее приписывают Пармениду, но чаще считают, что она имеет пифагорейское происхождение, возможно, восходящее к самому Пифагору. Анаксимандр не мыслил Землю круглой; вместо этого он говорил о некоей цилиндрической форме, напоминающей плоский барабан или утолщенный диск: «[Анаксимандр говорит, что] Земля — парящее тело, ничто ее не держит, на месте же она остается вследствие равного расстояния от всех [точек периферии космоса]. Форма у нее округлая, (закругленная), подобная барабану каменной колонны: из [двух] плоских поверхностей по одной ходим мы, а другая ей противоположна»[2].
Выбор этой цилиндрической, дискообразной формы может показаться странным. Я полагаю, что одно из правдоподобных объяснений этому заключается в следующем. Согласно учению Фалеса, вода есть первопричина всех вещей, он представлял себе необъятный океан, из которого все рождается и в котором плавает Земля. Земля Фалеса — это плавающий диск; круглая форма соответствует древнему представлению о том, что сформировавшаяся суша образует круг, ограниченный морем. Анаксимандр приходит к выводу, что нет никакой нужды в океане, поддерживающем Землю, а без океана остается диск, парящий в космосе.
Теперь поговорим о моменте, который обычно упускают из виду, но который важен для понимания достижений Анаксимандра. Он заключается в следующем. С точки зрения науки, ключевой шаг в развитии знания был совершен не в момент, когда люди установили, что Земля является цилиндрической или сферической, но когда они поняли, что Земля — это конечное тело, свободно парящее в космосе. Этот пункт я рассмотрю подробно, поскольку его значимость может легко ускользнуть от тех, кто не имеет непосредственного опыта научных исследований.
В действительности Земля не является ни цилиндром, ни сферой. Она представляет собой эллипсоид, слегка сплюснутый у полюсов. По правде говоря, это даже не эллипсоид, а нечто вроде груши, поскольку южный полюс более сплюснут, чем северный. На самом деле она не является и грушевидной, поскольку сегодня мы можем выявить дополнительные неровности. Эти последовательные уточнения в понимании конкретной формы Земли для кого-то представляют интерес, но сами по себе они не добавляют ничего принципиально нового к нашему пониманию мира. Переход от цилиндра Анаксимандра к сфере, эллипсоиду, груше и, наконец, к современной неправильной форме представляет собой последовательное уточнение наших знаний о форме нашей планеты, но не является концептуальной революцией.
В отличие от этого, понимание Земли как камня, без опоры парящего в космосе и окруженного одним и тем же небом как сверху, так и снизу, — вот гигантский концептуальный шаг вперед. В нем и заключается вклад Анаксимандра.
Космологическая модель Анаксимандра с цилиндрической Землей часто оценивается учеными, не имеющими должной научной подготовки, как примитивная и неинтересная, а пифагорейско-аристотелевская модель со сферической Землей — как «корректная с научной точки зрения». Оба эти суждения демонстрируют научную неграмотность, но по противоположным причинам. Во-первых, как уже отмечалось, концептуальный скачок от плоской Земли к парящей в космосе конечной Земле огромен и труден. Тот факт, что Китайский императорский институт астрономии за две тысячи лет своего существования так и не смог совершить этот скачок, доказывает его сложность. Не удалось его сделать и другим цивилизациям. И напротив, концептуальный скачок от цилиндрической Земли к круглой — прост. Доказательства? Он произошел всего за одно поколение. Во-вторых, как уже отмечалось, сферическая модель ни в коем случае не является «истинным» ответом на вопрос о форме Земли. Она несколько более точна, чем цилиндрическая модель, и несколько менее точна, чем модель эллипсоида.
Таким образом, без малейшего сомнения можно сказать, что первая великая космологическая революция — это в полной мере заслуга Анаксимандра.
Но как Анаксимандру удалось понять, что под Землей есть небо?
Если немного поразмыслить, то этому всегда можно было найти множество подтверждений. Каждый вечер Солнце садится на западе, а на следующее утро вновь появляется на востоке. Как же оно переходит с запада на восток в течение ночи? Возьмем Полярную звезду. В ясную летнюю ночь мы видим, как все остальные звезды медленно и величественно вращаются на небе, а Полярная звезда остается неподвижной, как стержень. Ближайшие к Полярной звезде звезды — например, звезды Малой Медведицы — вращаются вокруг нее медленно и завершают круг (примерно) за двадцать четыре часа. На небесах они видны всегда (то есть, когда нас не слепит солнечный свет). Звезды, расположенные немного дальше от Полярной звезды, за двадцать четыре часа проходят бóльшую орбиту, причем размер орбиты увеличивается по мере их удаления от Полярной звезды — и продолжает увеличиваться до тех пор, пока звезды не начинают будто бы касаться горизонта на севере.
Иногда кажется, что звезда исчезает за горой и через некоторое время вновь появляется немного восточнее. Очевидно, что она проходит за горой. А те, что находятся дальше от Полярной звезды? Они тоже будто исчезают позади чего-то, а затем появляются вновь. Для того чтобы они могли проходить этот путь, внизу должно быть пространство. А что же звезды на небесном экваторе, удаленные от Полярной звезды, которые находятся вблизи пути Солнца по небосводу? Не возникает ли сразу мысль, что они тоже скрываются за горизонтом и пролетают под Землей? А если они пролетают под Землей, то ниже нее должно быть пустое пространство!
Обратите внимание, как структура этого открытия похожа на открытие того, что дождь появляется в результате испарения. В одном случае вода исчезает из оставленной на солнце миски и вновь появляется, падая с неба. Разум связывает исчезновение с повторным появлением и отождествляет дождевую воду с испарившейся водой. В другом случае Солнце исчезает на западе и вновь появляется на востоке. Разум устанавливает связь между исчезновением и появлением и ищет путь, связывающий их: пустое пространство под Землей. Это не что иное, как сочетание любопытства с ясностью ума.
Для того чтобы прийти к выводу о существовании пустоты под Землей, Анаксимандр использует простое умозаключение — такое же, которое мы делаем, когда видим, как человек исчезает за домом и вновь появляется на другой стороне. Как такое могло произойти? За домом, должно быть, можно свободно пройти. Легко.
Легко? Если бы это было действительно так легко, то почему человечество в течение многих поколений не приходило к такому же выводу? Почему столь многие цивилизации продолжали верить в то, что ниже Земли должно быть еще больше земли? Почему китайцы, несмотря на все величие своей древней цивилизации, не осознавали этого факта вплоть до прихода иезуитов в семнадцатом веке? Разве мир за пределами Милета был полон идиотов? Конечно же, нет. Почему же тогда эту истину было так трудно постичь?
Сложность заключается в том, что идея парящей в космосе Земли на фундаментальном уровне противоречит нашему опыту взаимодействия с миром. В свете нашего опыта эта идея представляется абсурдной, неслыханной, невероятной.
Во-первых, мы должны принять мысль о том, что мир может не соответствовать нашему непосредственному опыту и нашему давно сложившемуся представлению о нем, и поэтому все может быть не таким, как кажется, и не таким, как мы всегда думали. Мы должны уметь расставаться с привычным для нас образом мира. Сделать подобный шаг способна лишь цивилизация, в которой люди готовы поставить под сомнение то, что все всегда считали истиной.
Во-вторых, мы должны выстроить убедительную и непротиворечивую альтернативу старой картине мира. Тот факт, что Земля парит, противоречит известным нам правилам, по которым устроен мир: предметы падают. Если бы Землю ничто не удерживало, она бы упала. Если Земля ни на чем не держится, то почему она не падает?
Сделать выводы из имеющихся фактов и предположить, что под Землей ничего нет, было не самым сложным. Эта идея могла возникнуть как в рамках китайской астрономии, так и, вполне возможно, где-нибудь еще. Но в науке сложность заключается не в том, чтобы выдвинуть идею, сложность — в том, чтобы выдвинуть работающую идею, найти способ сформулировать и изложить новую идею как часть целого, согласующуюся с остальными нашими знаниями, и убедить других в резонности всего этого процесса. Что трудно, так это набраться смелости и ума, чтобы разработать и артикулировать новый, последовательный, всеобъемлющий образ мира[3]. Трудно было согласовать представление о том, что Земля подвешена в небе (пусть это и позволяет объяснить суточное движение звезд), с тем очевидным, подтверждаемым на опыте фактом, что любой тяжелый предмет падает.
Гениальность Анаксимандра проявляется, когда он отвечает на вопрос: «Почему же Земля не падает?» Аристотель излагает его ответ в работе «О небе», и, по моему мнению, это один из самых прекрасных моментов в истории научного мышления: Земля не падает потому, что для ее падения нет никаких особых причин. По словам Аристотеля:
Таковы причины, которыми занято большинство [философов]. Но есть и такие, кто полагает, что Земля покоится вследствие «равновесия» (homoiotes), как, например, среди старинных [философов] Анаксимандр. По их мнению, тому, что помещено в центре и равно удалено от всех крайних точек, ничуть не более надлежит двигаться вверх, нежели вниз, или же в боковые стороны. Но одновременно двигаться в противоположных направлениях невозможно, поэтому оно по необходимости должно покоиться. Эта теория остроумна[4].
Это незаурядный и совершенно правильный аргумент. Аристотель понимал это: он не приписывал «остроумие» многим. В чем же, собственно, состоит этот аргумент? В том, чтобы перевернуть вопрос «Почему Земля не падает?» и превратить его в вопрос «Почему Земля должна падать?». В этом заключается гениальность Анаксимандра: он, если говорить современным языком, поставил под сомнение экстраполяцию наблюдаемой всеобщности падения с объектов нашего опыта на саму Землю. Или, точнее, он привел наблюдаемые свидетельства движения небес как аргумент против правомерности такой экстраполяции. Это и есть наука в лучшем своем проявлении. Суть дела становится еще яснее, если обратиться к словам Ипполита, которые можно перевести так: «Земля — парящее тело, ничто над ней не преобладает, на месте же она остается вследствие равного расстояния от всех [точек периферии космоса]»[5].
В нашей повседневной жизни тяжелые предметы падают, но они находятся вблизи огромного тела — Земли, которая над ними «преобладает» и определяет преимущественное направление их падения: к Земле. Но у самой Земли нет какого-то определенного направления, в котором она могла бы падать, потому что над ней ничто не «преобладает». Предметы не падают в направлении абсолютного «вниз», то есть единого направления, одинакового для всей Вселенной; предметы падают по направлению к Земле, если они находятся на ее поверхности.
Заметим, что в этой теории сами значения слов «вверх» и «вниз» становятся неоднозначными. Мы можем продолжать говорить, что предметы падают «вниз», однако «вниз» уже не указывает на абсолютное направление в космосе. В другом тексте Ипполит прямо говорит об этом: «Для тех, кто стоит на своих ногах внизу (у антипода), высокие вещи — низкие, а низкие — высокие... и так по всей Земле».
Понятия «высокое» и «низкое», или «вверх» и «вниз», структурируют наш непосредственный опыт восприятия мира и составляют основу нашей ментальной организации физического мира. В новом мире, предложенном Анаксимандром, смысл этих понятий в корне меняется. Совершая свою революцию, Анаксимандр должен был осознавать, что понятия «вверх» и «вниз», необходимые для осмысления Вселенной и определения направления падения, отличаются от тех, с которыми мы имеем дело в повседневном опыте. Понятия «вверх» и «вниз» (в общепринятом понимании) не составляют абсолютную и универсальную структуру физического мира или предустановленную структуру пространства. Понятия «вверх» и «вниз» не являются абсолютными: они не применимы к Земле как небесному телу[6].
Коренное изменение точки зрения на космос, подготовленное Анаксимандром, имеет много общего с другими великими научными революциями. Сделанный им шаг вперед аналогичен шагу Галилея, который в итоге привел к торжеству коперниканской революции. Движется ли Земля? Как она может двигаться, если на первый взгляд очевидно, что она стоит на месте? Это не верно, — отвечает Галилей, доведя таким образом коперниканскую революцию до конца, — абсолютного движения и покоя не существует. Объекты, покоящиеся на Земле, неподвижны по отношению друг к другу, но это не означает, что они как группа не могут находиться в движении относительно Солнечной системы. Понятия «покоя» и «движения» гораздо сложнее, чем нам это представляется с точки зрения повседневного опыта. Точно так же в своей специальной теории относительности Эйнштейн пришел к осознанию, что идея одновременности «сейчас» не абсолютна, а относительна и зависит от движения наблюдателя.
Сложность осмысления одновременности в теории Эйнштейна во многом аналогична сложности осмысления понятий «вверх» и «вниз» в новой космологической теории Анаксимандра. Сегодня относительность «вверх» и «вниз» кажется достаточно простой для понимания, но относительность одновременности все еще трудно понять тем, кто не является профессиональным физиком, и происходит это только потому, что теория Анаксимандра и дополнения к ней усваиваются нами уже двадцать шесть веков, а теория Эйнштейна нами еще не воспринята достаточно широко. Но здесь мы имеем дело с одним и тем же концептуальным путем. Разница в том, что Эйнштейн опирался на наблюдения, уже полностью систематизированные в теориях Максвелла и механике Галилея и Ньютона, а Анаксимандр — только на наблюдения за восходом и закатом звезд.
Величие Анаксимандра в том, что на основе столь малого он переделывает целую Вселенную, чтобы вписать свои наблюдения в общую систему знаний о мире. Он меняет саму грамматику нашего понимания Вселенной. Он модифицирует саму структуру нашего представления о космическом пространстве.
На протяжении веков человек понимал пространство как изначально структурированное в том направлении, в котором падают предметы. Нет, говорит Анаксимандр: мир не таков, каким он нам представляется. Мир отличается от того, каким мы его видим. Наша точка зрения на мир ограничена узкими рамками нашего опыта. Разум и наблюдение позволяют нам понять, что наши предубеждения относительно того, как функционирует мир, ошибочны. В космическом пространстве нет приоритетного направления для падения предметов. Для самой Земли не существует направления «вниз», в котором она могла бы упасть.
Это головокружительный концептуальный ход — и он оказался правильным. Как только была сформулирована целостная концепция мира, в которой объекты падают не в направлении абсолютного «вниз», а в направлении Земли, у самой Земли больше не осталось причин, чтобы падать. Суть аргументации Анаксимандра, дошедшей до нас в сохранившихся текстах, состоит в том, что предположение о падении Земли базируется на необоснованной экстраполяции[7].
Интеллект, если правильно его использовать в сочетании с наблюдательностью, освобождает нас от иллюзий, от ограниченного и фрагментарного взгляда на мир. Он перестраивает наше понимание мира, предавая ему новую форму. Эта форма более эффективна. Конечно, ее можно продолжать совершенствовать: в дальнейшем людям придется узнать, что Земля — это не цилиндр, а шар; и что, на самом деле, она является шаром не в строгом смысле этого слова; что она не покоится, а находится в постоянном движении; что Земля притягивает другие тела; что все тела, по сути, притягиваются друг к другу; что это притяжение, по сути, есть сама кривизна пространства-времени и т. д. Каждый из этих шагов займет столетия, но процесс уже начался. Он был запущен первым великим шагом, который перевернул общую для всех цивилизаций концепцию мира и привел к появлению концепции сферического мира, окруженного небом. Такая модель мира стала отличительной чертой греческой цивилизации и всех цивилизаций, наследующих знания древних греков, — нашей в том числе.
В космологии Анаксимандра есть еще одно важное нововведение, на которое обращает внимание Дирк Купри: небосвод как верхнее ограждение мира. Человечество воспринимало Солнце, Луну и звезды как сущности, движущиеся по небесному своду — потолку мира — на одинаковом расстоянии от нас. Анаксимандр, наблюдая за небом, впервые увидел не свод, а открытое космическое пространство, в котором небесные тела находятся на разных от нас расстояниях. Он говорит об определенном числе спиц в колесах Солнца, Луны и звезд, но важно это не из-за указания на их конкретное количество, а из-за того, что это дает возможность предположить, что эти числа могут иметь какой-то смысл. Это шаг от понимания мира как содержания коробки к пониманию мира как тела, погруженного в открытое неограниченное пространство[8]. Как говорит Купри, Анаксимандр в каком-то смысле изобретает открытое пространство космоса. Последствия этой концептуальной инновации колоссальны.
В истории науки, пожалуй, единственным примером концептуальной революции, сравнимой по величию с анаксимандровской, является коперниканская революция, начало которой было положено публикацией Коперником своего трактата в 1543 году[9]. Как и Анаксимандр, Коперник переосмыслил карту космоса. Вместо космоса, состоящего из Небес сверху и Земли снизу, Анаксимандр выдвинул идею открытого космоса, в котором Земля парит, окруженная Небесами. В свою очередь, Коперник переместил эту парящую Землю из центра космоса на орбиту вокруг Солнца. Как и в случае с Анаксимандром, революция Коперника открыла путь для грандиозного научного прогресса в течение нескольких последующих столетий.
Были и другие сходства. Коперник учился в Италии — стране политического многообразия и торговли, стране, открытой остальному миру. Его питала богатая, живая культурная ферментация раннего Возрождения. Так и Анаксимандр вышел из нового культурного климата молодой древнегреческой цивилизации, во многом схожей с Италией эпохи Ренессанса.
Но, опять же, Коперник в своих теориях опирался на огромную техническую и концептуальную работу, проделанную александрийскими и арабскими астрономами. Труды Анаксимандра основывались исключительно на его собственных наблюдениях, а также на начальной постановке вопросов и неточных рассуждениях Фалеса и не более того. На этой скромной основе Анаксимандр совершил то, что, на мой взгляд, следует считать первой и величайшей из всех научных революций: он установил, что Земля парит в открытом космосе.
В заключение этой главы я приведу две цитаты. Первая принадлежит Чарльзу Кану: «Даже если бы мы не знали ничего другого о ее авторе, одна только [теория Анаксимандра о положении Земли] гарантировала бы ему место среди создателей рационального естествознания». Вторая принадлежит Карлу Попперу, одному из величайших философов науки двадцатого века: «На мой взгляд, эта идея Анаксимандра [о том, что Земля подвешена в космическом пространстве] является одной из наиболее смелых, революционных и плодотворных идей во всей истории человеческой мысли»[10].
_____________________________________
[1] Есть редкие исключения: Лактанций в четвертом веке н.э. и Козьма Индикоплов в шестом веке н. э. Они были христианскими авторами, которые в своем рвении категорически отвергнуть языческую мысль безуспешно пытались вернуться к архаичной идее плоской Земли. К примеру, согласно Козьме, Земля по форме напоминает Ковчег Завета.
[2] Пер. А. В. Лебедева.
[3] Как и у многих других ученых, у меня в столе есть ящики, где хранятся папки, заполненные письмами людей, которые пишут мне, чтобы предложить новые научные идеи, оригинальные и смелые, но бесполезные. Идеи могут неоднократно рождаться и умирать, но сама по себе идея бесполезна. В третьем веке до н. э. Аристарх задумался о возможности того, что Земля вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Теперь, в свете коперниканской революции, мы понимаем, что его идея была верной. Но все же заслуга в этой революции принадлежит Копернику, а не Аристарху, поскольку именно Коперник показал, как эта идея может работать и как она может быть интегрирована в остальные наши знания; он запустил процесс, который в конечном итоге переубедил весь мир. Легко придумывать идеи, но трудно отобрать хорошие идеи и найти аргументы, доказывающие, что они «лучше» нынешних представлений. Кто знает, сколько людей воображали, как Солнце проходит под Землей, но, тем не менее, они не смогли изменить мировоззрение человечества.
[4] Пер. с древнегреч. А. В. Лебедева.
[5] [5] Пер. с древнегреч. А. В. Лебедева.
[6] Это не означает, что Анаксимандр считал Землю причиной падения предметов (как Ньютон), не думал он также, что положение Земли обусловлено радиальным направлением падения тяжелых предметов (как Аристотель). У Анаксимандра, как и у Коперника, возможно, вообще не было динамической теории падения10. Именно за это Аристотель критикует Анаксимандра: последний якобы не понял того, что Аристотель позже посчитает своим великим прозрением в отношении этой проблемы. По Аристотелю, истина содержится не в старой идее о том, что предметы падают в сторону Земли, а в прекрасной идее о том, что Земля находится в центре Вселенной из-за естественного стремления (это понятие было введено Аристотелем) тяжелых предметов падать по направлению к центру.
[7] Эта изысканная научная аргументация может показаться философам и историкам сложной для восприятия. В частности, в источниках мы находим следующее: «нужно ждать, пока Ньютон даст правильный ответ на вопрос, почему Земля не падает». Это полная глупость. Спрашивается, почему именно ответ Ньютона правильный? Просто потому, что его мы изучали в школе, ведь Кеплер был уже не в моде, а Эйнштейн еще не вошел в школьную программу? Нет никаких объективных причин говорить, что на вопрос о том, почему Земля не падает, Ньютон дал лучший ответ, чем Анаксимандр, Аристотель, Коперник или Эйнштейн. Каждое из этих имен знаменует шаг к более сильной концепции мира.
[8] Однажды Купри спросил меня, могу ли я, как физик, понять логику, которая привела Анаксимандра к выводу о том, что Солнце, Луна и звезды находятся на разных расстояниях от Земли. Мне пришел в голову только один ответ: если бы они находились на одинаковом расстоянии, то колеса, на которых движутся различные небесные тела (а колеса нужны, чтобы объяснить, почему тела не падают), проходили бы сквозь друг друга, что невозможно.
[9] Книга Коперника называется «О вращениях небесных тел», или, в оригинале, De revolutionibus orbium cœlestium, где под словом revolutionibus имелось в виду круговое движение планет на небе. Однако, поскольку книга Коперника воплощает собой величайший научный переворот, трудно удержаться от мысли, что слово «революция» приобрело значение «крупный переворот» под влиянием самой этой книги, хотя, согласно некоторым этимологическим словарям, употребление этого слова в значении «глубокое качественное преобразование в какой-либо области» зафиксировано с середины пятнадцатого века, т. е. несколько раньше книги Коперника.
[10] Пер. с англ. А. Л. Никифорова, Г. А. Новичковой.
Перевод Смоляка Алексея Владимировича