Сказки рыцарей Храмовников.
Силы движут мирозданьем,
Не бездумно, с пониманьем.
Их движенье направляют;
Ими твёрдо управляют,
Те Престолы - те Владыки,
Что сокрывши свои лики;
Жизнь отдав на Высший Суд;
Всю ответственность несут,
За дела благого мира,
Исполняя план мессира.
Время стройной чередою,
Мчит над грешною землёю,
Не смиряя бег, однако ж.
Мудрая богиня Макошь,
Таковой не зря слыла,
Перуну судьбу сплела,
Не транжиря дни впустую,
Славную, но не простую.
В ней: величье и почёт;
И побед незримый счёт;
Покоренье многих стран;
Но и боль саднящих ран;
Боль предательств и обманы;
И ловушки; и капканы...
Надо ж было так случиться:
Видно, срок пришёл влюбится,
Громовержцу Перуну,
В дивну девицу одну.
Деву, статную собою,
Звали Утренней Зарёю.
Дева эта, по-всему,
Голову вскружив ему,
(Ведь в неё отныне он,
Безотчётно был влюблён),
Хоть избранницею стала,
Чувств ответных не питала.
Что, уж, там! В него она,
Жаль, была не влюблена.
Тем лишь нравился он ей,
Что был всех иных сильней,
В ратном яростном бою,
Славу, чем стяжал свою.
Он был всеми уважаем,
Именит и почетаем.
За таким-то знатным мужем -
Очень важным и досужим -
Похвалы его жена,
Знать, не будет лишена.
И по всем мерилам здешним,
Брак казался ей успешным.
Брак возможный, предстоящий,
Фееричный, столь блестящий,
(Хоть Перун ей не был мил),
Только выгоду сулил.
Где-то - неизвестно где -
В той безликой темноте,
Где от всех когда-то скрылся,
И тишком в глуши таился,
Среди пустошей теперь,
Побеждённый Скипер-зверь,
Обитал с тех пор с ним рядом,
Заполняя пустошь смрадом,
Самый младший брат родной -
Мерзкий чудище дрянной,
Что был прозван Чёрным Змеем -
Вероломным лиходеем.
Он был с шкурою зубчатой,
И с хребтиной волосатой,
О семи-де головах,
Что окутаны в клубах,
Дыма, что с шальным огнём,
Изрыгаясь, бились в нём.
Этот младший брат родной,
Строил план очередной,
Как всем миром овладеть.
Начиная свирепеть,
Он столь явно представлял,
Как все земли покорял.
В крепки латы обрядившись;
Булавой вооружившись,
В одиночку шёл войной,
На весь добрый мир чесной.
Покорить был всех готов.
Сделав дюжину шагов,
Призадумался сейчас,
Впрочем, как и всякий раз:
Вряд ли сможет победить,
Коль захочет преградить,
Путь ему благой Перун.
Оттаскает за чупрун,
Словно малое дитя,
Семь его голов, шутя.
Мало то, что оттаскает;
Как осинку обломает,
Кости все пересчитав,
Да вдогонку освистав.
Прежде, чем пойти войной,
На весь добрый мир чесной,
Чёрный Змей, остыв, гадает;
Свои головы ломает:
Как хитрее поступить,
Чтобы Перуна избыть?
Семь седьмиц в тиши продумав,
Но в итоге не придумав,
Ровным счётом ничего;
Весь в волненьи оттого,
Чёрный Змей спешит ко брату,
За высокую ограду,
Чтоб он дал ему совет,
Как ловчей свести на "нет",
Удалого Перуна,
Отплатив за всё сполна?!
Скипер-зверь, томясь в тревоге,
Встретил брата на пороге.
Выслушав его стенанья,
И надменные признанья,
Но, однако же, при этом,
Он не смог помочь советом;
Но решился предложить,
Мать их нынче ж посетить.
Мать их - Призрачная Тьма,
Преуспев уже весьма,
В колдовстве и ворожбе,
Зазвала сынов к себе,
Под таинственный покров,
В мрачный колдовской альков,
Чтоб сейчас чрез ворожбу,
Разузнать про их судьбу.
Воском по воде гадает.
Ан, не ведает, не знает,
Что-де выльется в сей час,
От свечи на этот раз.
Воска струи сплетены.
Их намёки неясны.
Все их линии обманны.
Их пророчества туманны.
И судьбу для сыновей,
С воплощеньем их идей,
Угадать, ни то, что сложно,
Вовсе нынче не возможно.
Но, чтоб их приободрить,
Так решила изложить,
Им не высказав сомнений,
Тот узор хитросплетений:
Дескать, браться можно смело,
Сыновьям за это дело.
Они оба будут живы,
И солидный куш поживы,
Им достанется в награду,
Коль с умом они преграду,
Приложив ни малый труд,
Пред собою уберут.
Чёрный Змей и Скипер-зверь,
Ободрённые теперь,
Выбрав тихую делянку,
Сели вместе на полянку.
План свой дерзкий обсуждают:
Предлагают, отвергают,
Что в бою, коли свершится,
Может дельно пригодиться.
Скипер-зверь, слегка вздохнув,
Мощной лапою махнув,
Все задумки их карит.
Вот, что брату говорит:
Попусту, чего мечтать?!
Нам в бою его не взять!
Честный и открытый бой,
Братец, не для нас с тобой.
Нас Перун своею силой,
Вмиг сроднит с большой могилой.
Чтобы Перуна избыть,
Вот, как нужно поступить...
Нужно на виду у всех,
Кто кровавых ждёт утех,
С Перуном в бою сразиться...
Только, чтоб не осрамиться;
Чтобы он из наших лап,
Не ушёл; Он очень слаб,
Должен быть, и острый меч,
Коим мог бы нас посечь,
Еле стоя на ногах,
Кое-как держал в руках.
Нам для этого с тобой,
Сокровенный братец мой,
Надобно его связать,
И сто дней в силках держать;
И, при этом, не кормить;
Не кормить и не поить.
Днесь Перун, гордясь собою,
Вместе с Утренней Зарёю,
Бродит мирно по лугам,
Да по сонным берегам,
Вдоль больших и малых рек;
И счастливее во век,
Он покуда не бывал;
Чувств сильнее не знавал.
В этой утренней поре,
Милой Утренней Заре,
В чувствах витязь признаётся.
Та резвиться и смеётся;
И бежит с влюблённым другом,
Заливным цветущим лугом;
И кричит: "Не отставай!
Догоняй же! Догоняй!"
А Перун, нагнав девицу,
Сжать в объятиях стремится;
И на руки подхватил;
И, вращаясь, закружил;
А, когда остановился,
Весь от счастья он светился,
Улыбаясь ей в ответ.
Вспомнив суету-сует,
Лик Перунов омрачился.
Чувств своих не научился,
Он пока ещё скрывать.
Деве он решил сказать:
"Жаль прощаться мне, конечно.
Только нужно мне поспешно,
Ехать в дальние края,
Без тебя, любовь моя.
Мой отец того желает.
В путь-дорогу посылает,
Кривду чтоб искоренить,
Правде путь освободить.
Через семь иль восемь дней,
Или, может, по-быстрей,
Сделав дело, ворочусь,
И к тебе тот час явлюсь.
На меня ты не серчай.
Без меня здесь не скучай.
Уезжаю, стало быть.
Срочно нужно мне отбыть."
Тут Перун, взмахнув рукою,
С юной Утренней Зарёю -
С милой девой распрощался.
На конь сел, и вдаль умчался.
Ну, а девица Заря,
Время чтоб не тратить зря,
Тут же делом занялась:
Травы собирать взялась,
Чтоб потом их засушить,
И зимой отвары пить.
Дольго ль, коротко ли дело.
Время быстро пролетело,
На лугу за сбором трав,
Между двух младых дубрав.
Вдруг откуда ни возьмись,
Вдоль по лугу, девы близь,
Гордый всадник показался.
К деве всадник приближался.
Серый конь его, гарцуя,
И резвяся, и танцуя,
Шёл средь сочных трав легко,
Поднимая высоко,
Полный стати и отваги,
Ноги, да, при каждом шаге.
Всадник молодым казался.
К ней подъехав, он назвался,
И, немедля, вопрошает:
Как её зовут? Решает,
Девица себя назвать,
Продолжая собирать,
Дальше травы луговые,
И сама себе впервые,
Несумняшась, признаётся:
Отчего сердечко бьётся?!
Оттого, что всадник был,
Ей по-нраву: ладен, мил.
Дева, хоть и понимает,
Что совсем его не знает,
Но, незнамо почему,
Сердцем тянется к нему.
Ещё миг, она влюбилась,
И, уж, вся пред ним раскрылась.
К незнакомцу скрытый страх,
Вдруг исчез, и на устах,
Пусть едва заметна, зыбка,
Робко прячется улыбка;
А глаза так и сверкают:
В них две звёздочки блистают,
Ярко озорно искрясь,
Пересуды не боясь.
Всадник незнакомый тоже,
К Утренней Заре, похоже,
Нежно чувствами проникся;
Головой слегка клонился,
Спешившись, когда с ней брёл,
И коня с собою вёл.
Дева Утренней Зари,
Быстро, что ни говори,
Чувством трепетным полна,
Позабыв про Перуна,
Словно маков цвет зарделась;
На красавца загляделась.
Он был не в пример приглядней,
И изящней, и нарядней.
Ей в тот миг, уж, счастье мнилось.
На свиданье согласилась,
Близ лужка в лесном бору,
Повстречаться ввечеру,
С всадником, который ей,
Стал всех молодцев милей.
Чувство на сердце легло,
И теперь, уж, не могло,
Сердце девицы покинуть,
Прочь уйти, бесследно сгинуть.
Вечером, как обещала,
Возле бора, уж, стояла,
В сладостных мечтах паря,
Утренняя свет-Заря,
Наблюдая, как сетрица,
Нехотя лучом клонится,
Завершая Солнца ход;
Покидая небосвод.
Следом добрый молодЕц,
Появился наконец.
Сзади к Зореньке подкрался.
Не приметно постарался,
Прежде, чем ей стан обвить,
Пальцами глаза прикрыть.
Дескать, словом не пытай.
Кто стоит здесь? Угадай!
Всю-то ночь они ходили:
По лугам в траве бродили;
Вдоль околицы тишком;
То вдоль бора прямиком.
Позабыв о сне гуляли,
Да, друг дружку умиляли.
Всадник, воспылавши взором,
Деву тешил разговором;
То затеей развлекал;
В чёт и нечет с ней играл.
Ставши для неё примером,
Обходительным манером,
Он ухаживал за ней,
А она, весны красней,
Ясны очи опускала;
Ему ручку подавала.
Он, девицу развлекая,
Своей сетью оплетая,
Словно вьюн вкруг девы вился;
Окрутить её стремился;
Страстно деву обнимал;
Тихо на ухо шептал:
"Стоит мне тебя обнять,
Начинаю я пылать.
Так и сгину я в огне,
Стоит лишь взглянуть тебе."