Не поленитесь, почитайте рассказ очевидца, как выживали мы в то время, когда рушилась могучая империя – СССР.
В 1985 году в стране была объявлена «перестройка». Хорошо помню транслируемые заседания руководства нашей страны, где генеральный секретарь Михаил Горбачев страстно призывал своих сторонников и противников начать реформы, превратить СССР из тоталитарного государства в демократическую страну, наладить открытый, доверительный диалог с Западом.
Чем это закончилось? 26 декабря 1991 года считается официальной датой распада великой мировой державы.
В своих воспоминаниях я не буду приводить какие-либо официальные документы этого исторического события, анализ политологов, общественных деятелей. Просто попытаюсь передать атмосферу того времени, как происходила эта «перестройка» и что получилось в результате этой грандиозной катастрофы конца 20-го века, в отдельно взятом городе, с одним из жителей некогда великой страны.
Перемены вошли в нашу жизнь неожиданно и быстро, особенно стремительно стали перестраиваться средства массовой информации, на телевидении появилась программа «Взгляд», популярность ее, пожалуй, превзошла бы все суммарные рейтинги сегодняшних ток-шоу, улицы городов вымирали, когда бригада вчерашних комсомольских лидеров начинала свою передачу в останкинской студии. Все мы были восхищены смелостью этих парней, которые могли поднять любую тему, и не было для них никаких авторитетов. Наступала эра гласности, которая как-то совсем незаметно скатилась в пропасть вседозволенности и превратила цветущую мощную страну в мертвое поле с разрушенной промышленностью, выкорчеванным сельским хозяйством, ограбленным народом.
В конце 90-х на устах у всех было непонятное слово «Перестройка». Кто, кого и главное, зачем перестраивает было совершенно непонятно. Жили и так вроде бы неплохо, преступности, за исключением бытовой, практически не было, никто не голодал, образование, здравоохранение были одними из лучших в мире.
Однако «меченый» со всех мыслимых трибун вещал о том, как прекрасно мы будем жить в эпоху гласности, если перестроим мышление и сделаем что-то еще такое, про которое никто ничего не говорил, потому что мало кто в то время понимал, что происходит в стране, за исключением небольшой кучки избранных, которые лихорадочно разваливали державу, пытаясь документально, в Конституции, необратимо закрепить разрушительные процессы, и подчинение страны неведомому теневому мировому правительству.
С 1986 года, в разгар объявленной «перестройки», повсеместно при горкомах комсомола стали организовываться фонды молодежной инициативы (ФМИ). Изначально через них планировалось приобщить комсомольских руководителей к созданию нового формата молодежных объединений, которые со временем стали бы самоокупаемыми. Результатом подобной инициативы стало возникновение по всей стране видеосалонов и те, кто еще вчера сеял в наших умах светлые идеалы коммунистической морали, стали вдруг коммерсантами, прагматиками, лишенными всякой идеологии, кроме идеологии наживы.
В маленьких зальчиках вчерашние комсомольские активисты стали показывать убойные боевики, фильмы ужасов и, конечно же, эротику. Салоны работали чуть ли не круглосуточно, особенно много их было в местах массового скопления людей - на вокзалах. В девяностые годы мне пришлось изрядно попутешествовать по стране, так вот везде были временные кинозалы, где без перерыва транслировались иностранные картины. Порой в этих помещениях можно было и поспать, поскольку свободных мест в залах ожидания не было.
Занимаясь общественной работой, я был знаком с комсомольскими лидерами нашего города, более того, практически все секретари вместе с первым занимались у меня в зале карате, занятия для них я проводил отдельно. И вот кто-то из этих ребят подсказал мне, что оказывается из моей спортивной деятельности можно извлекать неплохой доход, если зарегистрироваться в ФМИ и отчислять 15% от прибыли в фонд при горкоме комсомола. Учет был самым примитивным, от меня требовалось вести ведомости, со списками занимающихся, и ежемесячно отчитываться за полученные деньги, отстегивая комсомолу указанные проценты.
Секции мои стали платными. ОБХСС как организация к тому времени перестал существовать, налоговая служба еще не появилась, и продолжалась эта вакханалия где-то около года.
Поначалу эта деятельность приносила мне неплохие доходы, однако я был непрактичным человеком, все деньги тратил на семью, не оставляя ничего на черный день. Да в то время мы и понятия не имели, что такое «черный день», слишком свежи были воспоминания о социалистическом обществе, где все могли найти себе достойную работу.
Так получилось, что цунами перестройки не сильно затронуло мою семью, поскольку успевал вовремя перепрофилировать род своих занятий. Когда появились налоговые органы я закрыл свой клуб восточных единоборств, поскольку для того чтобы вести спортивную работу и получать за нее деньги, надо было создать юридическое лицо, законно оформить свой клуб. Проконсультировавшись, сколько стоят услуги бухгалтера, я понял, что рентабельность от спортивной деятельности стремится к нулю.
И на десять лет я прекратил секционную деятельность, лишь в 2000 году, когда устроился на постоянную работу, собрал пацанов, с которыми занимался бесплатно.
Уйдя из спорта, я некоторое время был в ступоре, так как не имел представления, чем же заниматься дальше, как содержать семью.
В те годы, многие россияне, чтобы выжить, стали мешочниками, и для того, чтобы прокормить семью, пускались в дальние путешествия по стране, в Турцию и Китай. Взвесив все за и против, я тоже решил заняться челночным бизнесом, начал возить товар из Москвы. Для первых шагов требовались средства, денег не было, поэтому пришлось идти к знакомым и брать их под проценты. Ставка в те времена была драконовская – 15% в месяц в валюте. То есть, если я, например, взял 1000 долларов, то через 30 дней я должен был вернуть кредитору 1150 зеленых. Вот такие были расклады, с учетом галопирующей инфляции своевременно возвращать деньги было непросто.
В очередной раз приходилось начинать все с начала. Однако страха не было, была уверенность, что смогу освоить и эту непростую профессию челнока. Собственно с той поры и сформировалось у меня теплое отношение к людям, стоящим за прилавком и продающим свой товар. Нелегкая это доля, ехать к черту на кулички, с немалыми деньгами, подвергаясь опасности быть ограбленным, а то и убитым за эти денежки.
Товар в Москве сначала я приобретал на барахолках. В то время в районе аэровокзала раскинулся огромный рынок, вот туда я и ездил, выбирая заграничные шмотки, привезенные в основном из Турции и Китая.
Останавливался я у пожилой москвички, с которой познакомился раньше, в то время попасть в гостиницу было непросто, поэтому свои услуги предлагали местные жители, москвичи стайками стояли возле мест скопления приезжих и предлагали за определенную плату, часть своей жилплощади. Так во время одного из приездов в первопрестольную, я и познакомился с москвичкой, которая предлагала ночлег, обещая при этом еще накормить ужином и завтраком.
Закупив несколько баулов одежды, я привозил их к хозяйке квартиры, где останавливался на ночлег, и уже утром отправлялся в аэровокзал, где заплатив за перевес багажа, садился в автобус и доезжал до Шереметьево, откуда самолетом добирался до Ухты.
Товар я никогда не продавал сам, сдавал в ларьки и магазины, благо знакомых, промышлявших реализацией товара, было много.
В Москву за ширпотребом ездил два раза в месяц. Вскоре почувствовав, что одному в таких поездках небезопасно, нашел напарника, предложив Аркаше, назову так моего компаньона, составить мне компанию. Парень в то время сидел без работы, имея на руках двух малолетних детишек. Вот с ним-то мы и стали регулярно ездить в столицу. Постепенно познакомились с московскими коммерсантами, которые к нашему приезду находили фирмы, где по приемлемым ценам можно было приобрести товар. Затарившись джинсами, и прочим ширпотребом, мы отстегивали определенный процент этим ребятам за посреднические услуги.
Не забуду одну из таких поездок, доставили нас на такси в одно из общежитий, где проживали корейские или китайские аспиранты. Заходим в огромное пятиэтажное здание сталинской архитектуры, с широкими коридорами и высоченными потолками. Проходим охрану, пристально следящую за каждым нашим движением, и попадаем на территорию государства в государстве. Навстречу то и дело попадаются крепкие ребята с насупленными физиономиями, я спрашиваю у одного из наших гидов, в чем дело. Он рассказывает нам такую историю – вчера, сюда неожиданно ворвалась группа молодчиков с битами и кастетами и стала грабить местных коммерсантов. Причем товар не брали, отбирали валюту и наши деревянные.
Вот поэтому, сегодня нас так и встречают, ожидая тоже какого-нибудь подвоха.
В коридорах здания висел стойкий запах подгоревшего масла и еще каких-то продуктов. На втором этаже прямо посреди коридора на полу сидели азиаты и ели плов, или рис из огромного чана. По очереди рукой они брали горсть этой каши, скатывали ее в подобие шарика и не торопясь вкушали. Видеть все это было необычно и диковато, на дворе конец 20-го века, а здесь какое-то средневековье и полная антисанитария.
Ни лавок, ни магазинчиков на этажах не было, товар складировали прямо в комнатах, здесь же и спали, расстелив на полу некое подобие матрасов. Никакого белья не было и в помине, спали в одежде. Мы зашли в одну из комнат, прицениться к стоимости разложенных там вещей. Цены оказались приемлемыми и, не торгуясь, практически в одном месте приобрели все, что нам было нужно.
За год мы с товарищем объездили наверно всю Москву. В начале 90-х челночный бизнес еще только становился на ноги, не приобрел глобальных размеров, не сформировались еще и банды рэкетиров, во всяком случае, мы ни разу не оказывались в щекотливых ситуациях, связанных с вымогательством денег и угрозами.
Приезжая в Москву с напарником-компаньоном мы теперь останавливались в гостиничном комплексе «Измайлово», селиться на частных квартирах было не безопасно, а здесь секьюрити на входе, пропуска, в номерах чисто и цены на тот момент были доступными.
Не забуду очереди москвичей в подземных переходах и на улицах, перед гостиницами. Сотни людей стояли с каким-нибудь товаром, идешь по своеобразному коридору, а люди предлагают купить у них – кто жареную курицу, кто соленые огурчики, бутылку пива. Не заходя в магазин все необходимое для ужина можно было приобрести у этих бедолаг, которым, как и моим землякам, по полгода не платили зарплату и которые не сумели еще вписаться в «рынок» и вынуждены были выживать таким вот образом.
В магазинчиках, коих развелось не меряно в столице, можно было наткнуться на некачественные вещи. Я попадался на использованный товар два раза – первый, когда купил пачку листового чая, а он оказался уже употребленным, листья хорошо высушили и заклеили в пакет, профессионально поместив в коробку, второй раз, когда купил лезвие для бритья, утром начал им бриться и до крови стер себе щеку тупым, бэушным лезвием.
После таких проколов товар старался покупать в крупных магазинах или гостиничных бутиках, чуть дороже, зато безопаснее для здоровья.
На глазах стали меняться мои товарищи, те с кем я ходил в спортзал, занимался карате, вокруг них стали ошиваться какие-то темные личности с блатными замашками, говорящими на специфическом жаргоне. Со временем, некоторые из моих знакомых стали «крышевать» обращающихся к ним за помощью коммерсантов.
Именно в это время начала формироваться водочная мафия. Начальный капитал братва делала на продаже водки с колес, появилось огромное количество таксистов, у которых водку можно было купить в любое время дня и ночи. Находчивые ребята печатали фальшивые талоны, которые затем оптом отоваривали у завмагов, бывших в доле с продвинутыми коммерсантами.
Продолжение следует