оглавление канала
Из холла вели две двери, точнее два проема. Двери, снятые с петель, стояли тут же, прислоненные к стенам. Деревянные, добротные, но с облупившейся краской и кое-где поеденные жучком-древоточцем. Я заглянула в левый проем. Судя по всему, здесь была кухня и какие-то хозяйственные помещения. Старая плита, полуразвалившаяся, с облупленными кирпичами. Валентина шагнула из-за моей спины, и прошла внутрь, осторожно ступая по широким половицам, старательно обходя кучки обвалившейся с потолка штукатурки. А меня заинтересовал правый проем. Сделав несколько шагов, я оказалась в довольно просторной комнате. Здесь уже начали работать, потому что, стены были ободраны от прежней штукатурки до самого кирпича, а пол тщательно выметен. Большие окна пропускали солнечный свет, но несколько рассеянный из-за грязи и пыли на стеклах. В левом углу стояла огромная печь, называемая «голландской», вся до самого потолка покрытая красивыми изразцами. Скорее всего, это была гостиная. Отсюда шел еще один проем, ведущий в следующую комнату. Я осторожно прошла дальше. Скорее всего, это был хозяйский кабинет, а может быть, и библиотека. До самого потолка здесь возвышались деревянные полки, сейчас пустые, с пыльными кипами старых журналов и газет. А когда-то, скорее всего, все эти шкафы были заставлены книгами, старыми солидными фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Часть печи одним своим боком выходила в эту комнату, но изразцы здесь были попроще. Грязные, пыльные, с потеками краски и местами заляпанные старой побелкой. В этой комнате пол был тоже подметен. Широкие половые плахи были положены с большим мастерством. Никаких стыков, никаких щелей заметно не было. И я подумала, каких же размеров должен был тот дуб, из которых изготовили эти доски.
Сделала несколько шагов по направлению к печи, и стала разглядывать завитушки и узоры на керамической поверхности изразцов. И тут, мое внимание привлекли несколько плит внизу, которые немного отличались от остальных, потому что, были почти чистыми. Я собралась присесть на корточки, чтобы повнимательнее разглядеть этот участок печи, и тут же почувствовала какой-то недобрый взгляд, буравящий мне затылок. По спине пробежали зябкие мурашки. Кожа моментально покрылась пупырышками. Я резко обернулась. В проеме дверей стоял мужчина. Невысокого роста, лет пятидесяти или чуть меньше, довольно щуплый на вид. Короткий ершик седых волос был достаточно густым. Но его субтильность была обманчивой. Он был похож на старую цыганскую плеть, всю скрученную из толстых кожаных ремешков. Вроде бы уже потертую от времени, но все еще тугую и способную ожечь ударом противника до костей. А взгляд… Прозрачные, почти бесцветные глаза, и только внутри черный зрачок, как бездонный старый колодец в пустыне, такой же сухой и непроницаемый. Взгляд этих глаз был способен заморозить не один вагон рыбы.
Он смотрел на меня почти безразлично и пристально, словно разглядывал таракана, случайно угодившего ему в тарелку с супом. И у меня все внутри заледенело от этого взгляда. Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, которые мне показались длинною в часы. Мгновение, и все резко изменилось. Он слегка ссутулился, расслабляя мышцы, что моментально превратило его почти что в немощного старика. Преображение было стремительным и мастерским. Чувствовалась немалая тренировка. Тонкие, почти бесцветные губы раздвинулись в улыбке, обнажая крепкие мелкие зубы как у грызуна. Очень опасного грызуна. Он сделал несколько шаркающих шагов по направлению ко мне, изображая побитого молью старца, а я невольно попятилась. Его губы раздвинулись еще шире, но улыбкой я это бы назвать не рискнула. Это больше походило на оскал. Судя по всему, ему понравилась моя реакция на его появление. Скрипучим, как несмазанные петли, чуть насмешливым голосом, он протянул:
- Кто это тут у нас…? – От этого звука у меня свело челюсть, словно кто-то провел железным гвоздиком по стеклу.
Этот его вопрос у меня вызвал ассоциацию с одной сказкой. С перепугу я запамятовала ее название. Там какой-то злыдень, увидев маленькую девочку в темном лесу, стал к ней подкрадываться и приговаривать: «Кто это у нас тут такой сладенький, такой пухленький, такой мягонький…». С явным намерением эту самую несчастную девочку съесть. Так вот, я сейчас себя ощутила, точно той девочкой. Ответить на его вопрос я даже не попыталась, загипнотизированная его бездушным пустым взглядом. Не знаю, чем бы вся эта сцена закончилась, но тут на пороге появилась Валька. Не рассчитывая застать тут никого, кроме меня, на несколько секунд опешила, а потом проблеяла: «Здрасьте…»
Мужик, с трудом оторвав от меня взгляд повернулся и с радостным удивлением проскрипел:
- Здравствуйте, барышня… Это откуда к нам такие красавицы забрели? Потерялись, девочки? – Его ласковый голос был способен вогнать в дрожь кого угодно, а не только молодых и глупых девиц.
Судя по выражению лица Валентины, мужик тоже произвел на нее впечатление. Потому что, смотрела она на него молча, чуть приоткрыв рот, хлопая ресницами. Я, наконец, обретя дар речи, проговорила:
- Мы не заблудились. Нас Егор…, - вот черт, забыла его отчество с перепугу, но тут мне на помощь пришла Валентина, и гордо вскинув голову с достоинством пропела:
- Нас Егор Аркадьевич пригласил усадьбу осмотреть.
Мужик закис от смеха, и проскрипел:
- Ну, раз сам Егор Аркадьевич… Милости просим. – Ну вот хоть убейте меня веником, а голос его звучал издевательски.
Вдруг, откуда-то из глубины дома послышался голос Егора:
- Анатолий Сергеевич, куда вы запропали?!
Мужчина улыбнулся еще шире, (хотя, на мой взгляд, шире было уже некуда. Мы и так могли видеть все его коренные зубы) и проскрипел, обращаясь к нам:
- Позвольте представиться. Анатолий Сергеевич. Со вчерашнего дня, нахожусь, как говориться, при должности смотрителя в этой усадьбе. – Вот черт! Он бы еще каблуками щелкнул!
И развернувшись, шаркающей, нарочито старческой походкой заспешил к лестнице, на ходу приговаривая достаточно громко, чтобы его могли услышать на втором этаже:
- Иду, иду, Егор Аркадьевич. К вам тут две пташки залетели. Обе писанные красавицы…
И, оглянувшись при этом, подмигнул нам. Вы видели когда-нибудь, как подмигивает акула? Вот и я видела впервые. Надо сказать, впечатление на меня это произвело незабываемое. Судя по остолбеневшей Вальке, на нее тоже. Мы постояли еще немного, глядя вслед ушедшему «смотрителю усадьбы», и выдохнули обе разом. Первой молчание нарушила Валентина:
- Ни хрена себе…! – Особо не деликатничая протянула подруга. – Я думала он нас сейчас тут же на месте и проглотит, как удав двух зазевавшихся кроликов.
В общем-то, эмоции у меня были точно такими же, поэтому повторяться я не стала. А просто тихо проговорила:
- Постой на шухере, пока никто не пришел, мне надо кое-что проверить…
И не дожидаясь ее ответа, рванула обратно к печке. Быстро опустилась на колени перед заинтересовавшими меня плитками, и начала торопливо нажимать на те из них, которые были наиболее чистыми. Валька высунулась из двери и зашипела:
- Давай быстрее, Егор спускается…
Я торопливо жала на плитки, руки дрожали, то ли от спешки, то ли от пережитых эмоций после встречи с Анатолием Сергеевичем. И вот, когда я уже совсем отчаялась, что-то под моими руками кракнуло, и между плитами образовалась щель, обозначая контуры небольшой дверцы. Проверять, что же это такое, времени уже не оставалось. Надавила снова на плитки, и все с тихим щелчком опять встало на место. Я едва успела подняться с колен и отряхнуться от известковой пыли, когда услышала, как сладко запела Валька:
- О, Егор… Какая встреча! Давненько не виделись…
В ответ вежливый голос Егора:
- Привет, Валентина. А где Полина?
Валька, можно сказать, грудью закрывая от него дверной проем, словно это был вражеский дзот, пыталась его задержать, продолжая нести всякие глупости.
- А мы вот решили тебя навестить… А Поля изразцы на печи вашей осматривает. Любительница она у нас старины глубокой.
Не дожидаясь, пока она не начала цитировать Пушкина, или, спаси, Господи, Державина, я, наконец вышла из своего закутка и скромненько так поприветствовала Егора:
- Привет… Вот, решили воспользоваться твоим приглашением и осмотреть усадьбу. Но, знаешь… Нам уже пора. А то скоро Николай вернется, а у Валентины еще обед не готов. А я ей обещала помочь… Так что, мы, пожалуй, пойдем…
Валька с Егором, оба, с некоторым обалдением смотрели на меня. Валентина даже попыталась что-то сказать, но я на нее так глянула, что слова у нее застряли в горле, и она только невнятно проквакала:
- Ну, да… Обед готовить надо…
Егор несколько растерянно смотрел на меня.
- Надеюсь, ваша спешка не вызвана тем, что я вас не встретил? Ты ведь не обиделась?
Я несколько натянуто засмеялась, махнув рукой:
- Что ты! Конечно, нет!! Просто, я совсем забыла, что Коля скоро вернется. А Валентина вот мне и напомнила… Все нормально. Мы как-нибудь в другой раз заглянем…
И я, схватив, все еще несколько обалдевшую Валентину за руку, поволокла ее на выход. Егор, вдруг вспомнив, прокричал нам вслед:
- Поля! А краска… Погодите, я же тебе краску привез, как ты просила, белую…
Я оглянулась, и проговорила почти скороговоркой:
- Потом… Не к спеху… Спасибо…
- Ну я тогда тебе ее завезу, если ты не возражаешь, вечером.
Вместо ответа, я только кивнула головой и, махнув рукой на прощание, спешно покинула дом, все еще таща Вальку за собой. Вылетев, как снаряд из пушки, из входных дверей, руку подруги я выпустила, и мелким аллюром понеслась в сторону дома, торопясь покинуть территорию усадьбы, спиной чувствуя буравящий холодный взгляд нового сторожа.